Дверь в другой Мир оказалась закрыта, маяков я не оставила. Стив не отвечает, когда я трижды стучу в зеркала, зовя его по имени. И Старк тоже. Даже изображение не меняется и отражает лишь мрачную меня. Я теперь всегда такая. Даже когда становлюсь лирим или драконом.

- Не делай такое лицо, Аста. Подумаешь, пятьдесят лет подождет. Если будет ждать, конечно. – Мелькор пытается прикоснуться к сияющему камню, но его все равно обжигает. – М... В этот раз не так больно. Еще пару сотен лет, и я смогу без опаски его брать.

- Что ты имел в виду, Темнейшество? – отрываюсь от трактата по обработке металлов.

- Да так, ничего. – а сам ухмыляется. – Твой избранник может и бессмертный, но до сих пор мыслит, как человек. А люди – изменчивые создания, и могут передумать. Вернешься, а у него уже четыре жены сменилось, и праправнуки первые шаги делают. Может лучше останешься здесь? Найдем тебе хорошего мужа, или даже сразу нескольких. Я лично знаю пятерых, что вспомнили старое и пытаются давить из себя поэзию в твою честь.

- Нет. – перелистываю страницу. Хм, усиленное закрепление магии в серебре… – Мы со Стивеном связаны. Мало того, что его Мир призвал меня, так еще и принял мое обещание помогать всеми силами, пока сердце Стива бьется. Не вздумай его убивать, иначе перестанешь быть моим другом.

- Тебе надо чем-нибудь занять себя, иначе ты с ума сойдешь.

Скука – бич бессмертных, но я ведь добрая. Чего бы не быть доброй для чертей, которые снова стали ангелами? Орки все же вернулись к истокам, только юмор стали лучше понимать. Правда не весь. Чисто из вредности я распевала ночами под чужими окнами свои корявые песни, громко выводя рулады, безбожно фальшивя и подвывая в некоторых местах. Чтобы потом под эльфийский мат улепетывать на крыльях, зажав в лапах платье и выправленный торквес. Я все же его починила и снимаю только для полетов. Ох и долго я училась ловить потоки ветра и приземляться в виде разнообразия не мордой в землю… А еще я теперь Мастер. Именно так, с большой буквы, и пусть наугрим обливаются горючими слезами, но кузнеца-дракона им в жизни не переплюнуть. Зачем мне кремень и кресало, если я могу разжечь пламя собственным дыханием?

Вот и сейчас я обвесила рога с косой побрякушками и любуюсь своим новым творением, когда над ухом слышу шепот Стива.

- …Астрель…

Если он опять решил просто встретиться, то я ему дам по башке. А потом расцелую.

- Не хочу тебя расстраивать, мон шер, но Николас Джозеф Фьюри жив – душа директора ЩИТа не покидала тела. Если ты вдруг все же хочешь его смерти, то я пас – последние несколько лет только быков и чужие нервы убиваю. – кидаю кинжал на каталку к лежащему человеку.

- Лет? – чувствую, как Стив за спиной проводит пальцами по длинной косе. Гораздо длиннее, чем была. – Сколько тебе еще осталось провести в том Мире, Аста?

- Нисколько. – открываю веко на поврежденном глазу «пациента». – Бессмертные привыкли все делать не спеша, но у меня ведь шило в одном месте. И жажда к новым знаниям – я управилась быстро. – поворачиваюсь, с обидой скрестив руки поверх перекинутой вперед косы. – А ты даже в зеркало мне ни разу не постучался. Вот обижусь и не возьму тебя с собой прогуляться в Ехо. Будешь сидеть дома, как дурак и без камры. Для меня это был очень долгий день, Стив.

- Здесь прошел год. – не оставляет мою несчастную косу в покое, а сам улыбается. – Всего лишь один год, а не пятьдесят, как говорил этот твой «Сатана».

- Целый год? – даже челюсть хочется придержать, но руки заняты – я опять трясу Стива за грудки. Это уже скоро войдет в привычку. – Почему не стучался, мон шер???

Он ничего не отвечает, и просто смеется, как будто я ему мешок конфет подарила, а не психую, забыв про почти бездыханное тело рядом. У меня даже от возмущения дракон окончательно спрятался и кольца с исчезнувших рогов со звоном упали на пол.

- Аста, спаси его! – орет Романофф, ворвавшись с Марией Хилл в самый неподходящий момент.

- Его уже ничто не спасет! Я сейчас отгрызу ему голову, а потом справлю тризну. – тянусь, чтобы придушить от расстроенных чувств.

- Мисс Романофф имела в виду Ника Фьюри. – Стив без труда перехватывает мои руки. Чтобы целовать их, глядя на меня своими невозможными глазами. – Я рад, что ты вернулась.

- Жив ваш директор. А ты иди умываться, художник – я не помытое не ем. – отбираю свое добро и тыкаю пальцем в каменную грудь. – Сейчас починю ваше начальство и за кетчупом побегу.

Пока Наташа объясняет Марии Хилл, что я на самом деле никого есть не собираюсь, про себя напеваю мелодию, подготавливаясь к Великому Обмену. Раны большие – придется Стиву таскать меня на руках в мясную лавку. Вот и отплатит за тот случай, когда все же оказался зажатым у меня между ног. Над пропастью. Кладу левую руку на сердце, а правую на простреленную грудь директора. Глубокий вздох, чтобы подготовиться к последующей боли, ведь девиз Обмена «за себя и за того парня». Мрачные мысли прерывает ощутимый удар по затылку, даже коса дернулась, звеня украшениями.

- Вот кто тут такой умный, а? – пытаюсь сверлить взглядом из-за плеча, но вижу лишь недоумевающие взгляды трех человек. – Понятно. Душа вашего Мира – странная дама. Пяти минут не прошло, как я явилась, а она мне уже подзатыльники раздает.

Откидываю голову, сомкнув веки. Представляю, как распахивается грудь, открывая обнаженное сердце. Смотри, вот оно – удивленное и сбитое с толку. Чего ты хочешь от меня? Золотая нить решеткой извивается на моих руках и спиралью закручивается вокруг поврежденного глаза, что больше не скрывает повязка. Обмен исцеляет весь организм полностью, а слепое око еще пригодится этому Миру. Уж зачем – не знаю. Пребывая в раздумьях, пальцем вывожу на темной коже руну.

- Что вы с ним сделали? – Мария Хилл обходит каталку и склоняется над бесчувственным человеком с другой стороны, проверяя пульс. – Почему вы остановились? Только не говорите, что уже слишком поздно.

- На нем сейчас руна Иса – все процессы в теле замедлены в несколько раз, поверьте на слово. Мне не позволили вылечить его обычным способом. – собираю с пола и закидываю на каталку золотые кольца с цепочками. – Поэтому придется прокатиться ко мне домой. Наташа знает, зачем. Будете моими гостями?

- Твои бассейны в подвале? – Романофф помогает собрать побрякушки. – А вода справится с такими ранами?

- Справится. – открываю стоящий у стены холодильник и достаю из морозилки кубик льда. – Я в ней как-то раз за пару приемов половину печени и два ребра отрастила. Было больно, но эффективно. Ну что, все принимают мое приглашение? Я придумала маяк – мы вернемся после того, как лед растает.

- Опять яблоками своими угощать будешь? – чувствую, как на плечо в очередной ложится родная рука, правда под косой большой палец касается витков торквеса, цепляя волоски на шее. Подлизывается, гад.

- Не только. У меня там бутылка бальзама Кахара припрятана, мон шер. Правда яблоки придется есть только агенту Хилл. Среди нас всех только она их не пробовала.

- Директор Фьюри поделился со мной год назад. – Хилл с надеждой и горечью смотрит на своего начальника. Ого, какие тут страсти кипят, пока я бывшим оркам руки ломала!

- Стив, а ты с кем делился? – вспоминаю разговор с Мелькором про четырех жен и праправнуков.Теперь похоже я ревную.

- Ни с кем, Аста. – даже руку убрал и отошел к двери.

- Ха! Ну и кто теперь из нас жадный др… – Наташа тут же поворачивается в мою сторону. Чуть не прокололась. – Ну ты понял.

Провожу по каталке, представляя, как больничное имущество с израненным человеком и моими вещами уменьшается до микроскопических размеров и прячется между большим и указательным пальцем. Закидываю лед под шкаф с лекарствами и открываю дверь в мой личный кусок Мира.

- Карл, солнце мое бесплотное, врубай второй режим – у нас гости. И запиши – шесть прожитых лет.

- Ну и где ты столько шлялась, балда? – будь он во плоти, упер бы руки в бока. – Ушла в одном платье, вернулась в другом, а нездоровая любовь к побрякушкам осталась.