— По кому вы носите траур? По родным? Явно не по мужу — у вас нет кольца, — решает он нарушить тишину первым — теперь ясно, что он там высматривал.

— Не все то траур, что черное, да и по кому мне его носить? У меня родных толком и нет, вернее, вообще нет. Только друг, но он так просто не умрет, так что мне можно даже не придумывать речь над могилой. А почему ты спрашиваешь? Потерял кого-то?

— Всех. И остался только друг, как и у вас.

— Тогда выходит, что за тобой и мной стоит по маленькому кладбищу тех, кого мы любили, — ободряюще сжимаю локоть. — Я не верю в ад или рай, только в перерождение. Я знаю, что их души уже давно воплотились в новых телах, забыв про горести и боль прошлой жизни. Когда-нибудь ты посмотришь в глаза случайному человеку, и тебе покажется, что вы когда-то были знакомы.

— Мне кажется, я вас когда-то видел, — даже заминаться перестал. И опять смотрит в глаза, пытаясь найти там то, чего нет.

— Тебя.

— Что?..

— Я имею в виду, что уже давно пора переходить со мной на «ты». После сегодняшнего вечера мы вполне можем считаться боевыми товарищами, — чуть толкаю его плечом. — И нормально познакомиться, наконец.

Парнишка отходит в сторону, распрямляется во весь свой невеликий рост и тянет мне руку.

— Стивен Грант Роджерс, художник-иллюстратор и просто парень из Бруклина, — похоже, я только что услышала щелчок каблуков.

— Аста, путешественник, мастер обмена и знаток душ, — жму руку и не могу не добавить, — но мой друг зовет меня Бешеный Хомяк. Говорит, что это мое тотемное животное. Приятно познакомиться, Стивен Грант Роджерс.

Хм, и ведь ни в одном слове не соврала. Так, умолчала немного.

POV Стив Роджерс.

Аста странная. Это самое малое, что я могу сказать про нее. Она только раз упомянула мой небольшой рост, записав себя со мной в гномы. На телосложение (теловычитание) вообще не обратила внимания. Пытаюсь вести себя с ней, как с девушкой, но наталкиваюсь на удивленный взгляд. Когда я намеревался взять ее руку для поцелуя, как положено при знакомстве, она просто ее крепко пожала, назвала себя хомяком и пошла дальше, как будто так и надо. Хотя все это не должно меня удивлять, особенно после увиденной драки. Особенно после последнего удара.

Признаюсь, когда она ударила ногой хулигана, я был готов услышать треск юбки. Но полы пальто просто распахнулись, и вместо чулок я увидел штаны и грубый сапог. Походка у нее резкая и размашистая, а когда мы медленно шли под руку, то было видно, что ей это непривычно. Слишком неторопливо. И она постоянно осматривает все вокруг себя. Любая мелочь привлекает ее внимание, будь то старый чугунный забор или световая реклама из мигающих лампочек. Похоже, я даже слышал бормотание под нос: «Ретро кругом». Свою торбу-мешок мне не разрешила нести, сказала, что народная мудрость «все свое ношу с собой» появилась не просто так. А если смотрит на меня, то прямо, не прикрывая кокетливо глаза ресницами. Даже немного неуютно становится.

Сколько бы я ни тянул время, но в итоге мы дошли до ломбарда «Старый Микки».

— Могу тебя поздравить — ты мне ничего не должен. Можешь прекратить делать вид порядочного человека, помянуть меня недобрым словом и забыть, как страшный сон, — схватилась за ручку двери, но повернулась в последний момент. — И все же мне приятно было познакомиться, Стивен Грант Роджерс.

Похоже, ей нравится мое имя. И мне это нравится. Может, стоит рискнуть?

Я не ухожу — жду на крыльце. Вижу через стекло, как они с дядей Михаилом горячо торгуются, а потом бьют по рукам. Приглаживаю волосы и поправляю галстук как раз в тот момент, когда она выходит, и на ее лице появляется удивление.

— О, я так понимаю, напугать тебя не вышло, — подходит ближе, а я мысленно пересчитываю мелочь в кармане.

— Я хотел бы пригласить тебя в кино, — ну вот, не так сложно.

Аста на минуту задумалась, хитро прищурив глаз.

— Нет. Как-нибудь в другой раз, — провал. И почему я не удивлен. — В кинотеатре не поговорить и не поспорить толком. Лучше устроим маленькую пирушку на берегу — воздух пахнет йодом, значит, море близко. Я тебя приглашаю! Кстати, мы проходили мимо маленького греческого магазинчика. Думаю, у них найдется немного сыра, оливок и пара бутылок вина, — и пока я был ошеломлен, меня взяли под руку и потянули в сторону продуктовой лавки.

Когда мы добрались до пляжа, стемнело окончательно. Аста быстро собрала сухой плавник, что выбросили на берег первые осенние штормы, выкопала носком сапога ямку в песке около старого бревна и разожгла огонь. Как будто постоянно так делает. Хотя она же представилась путешественницей.

— Стивен Грант Роджерс, вот тебе бутылка и инструмент. Действуй, — подала мне вино и швейцарский нож. — Стаканов нет, поэтому будем пить прямо с горлышка. Надеюсь, ты не брезгливый, — говорила, уже открывая оливки и нарезая трофейной финкой сыр с орехами.

— Аста, а ты можешь не называть меня так официально? Я как в детство возвращаюсь, когда меня в приюте ругали за разбитый нос и испорченную одежду.

— Оу. Называя тебя полным именем, я выказывала тебе уважение, — хмурит брови. — И часто тебя так ругали?

— По два раза за неделю, пока мой друг Баки не стал за меня заступаться.

— Как видно, сломать тебя не смогли, раз били так часто. А ты снова вставал. Это было заметно в том переулке. Ты упорный и смелый до безрассудства, потому я не смогла пройти мимо, — тянется за открытой бутылкой. — Мы с тобой теперь «бро».

— Бро?

— Ну, то есть мы с тобой дрались на одной стороне, получили тумаков, пролили кровь и победили. Это я и называю «бро», как братья по оружию, — говорит, по локоть зарывшись в вещмешок. — А раз мы теперь бро, то не обессудь, но свою чалму я размотаю. Голова уже от нее болит. Подержи вино.

Вот так просто. Сняла с головы платок, распустила темный узел на затылке и с тихим вздохом запустила пальцы в волосы. Как красиво. И, похоже, меня заметили.

— Что-то случилось, бро? — опять ее прямой взгляд.

— Нет, ничего, — протягиваю бутылку.

— Первый глоток мертвым, в знак почтения и памяти, — выливает немного прямо на песок. — А теперь за встречу, мон шер, — отпивает сама и передает вино мне.

Я вспоминаю отца и мать, бабушку и деда, соседку, что угощала меня печеньем, и так же лью вино на землю.

— За встречу, Аста, — вино идет не в то горло. Она легко похлопывает меня по спине и осторожно сжимает плечо, когда кашель прекращается.

С удивлением замечаю у нее в руках раскуренную табачную трубку с длинным чубуком.

— Ни слова! У каждого должны быть свои маленькие слабости, — картинно надломила бровь. — Ты сюда не смотри, ты туда смотри. Видишь, сколько звезд высыпало?

Мы долго спорим о созвездиях, периодически срываясь в сторону мифов и легенд. Выпитое вино действует на нас по-разному — я замерз, а Асте стало жарко. И через пару минут она отдает мне свитер из своей чудо-сумки, переставляет бутылку с вином поближе к костру и скидывает пальто, оставаясь в глухом платье от подбородка до колен.

— …Бро, я тебе точно говорю. Если ты вдруг внезапно умрешь и попадешь в Вальхаллу, то даже и думать не смей спрашивать Локи о детях, — рассекает воздух руками. — У них там была своя атмосфера, весьма занятная конечно. К чему это я… Слейпнир, восьминогий конь одноглазого Одина — сын Локи. Челюсть подбери, это еще не конец. Так вот, Локи ему не отец, а… мать! Тихо-тихо, давай опять по спинке постучу.

— Знаешь, ты в этом платье похожа на рыцарей из сказки про драконов и похищенных девушек, только меча не хватает, — говорю, уже не стесняясь.

— Эх, жаль. Я всегда симпатизировала и сочувствовала драконам, — проводит рукой с трубкой по воздуху. — Обустраиваешь пещеру, собираешь сокровища, крадешь благородную деву, терпишь ее капризы, таскаешь ей перину с одеялом и яства разные. Вместо того чтобы спать на золоте и есть сырых, неосвежёванных овец. А потом приходит рыцарь, бьет тебя, забирает твое золото, твою деву, а от тестя еще и полкоролевства. Вот удалось бы этой жестянке на коне сорвать джек-пот самому? А ведь бедный дракон остался не у дел.