Аста только вскинула свободную руку, другой при этом крепко держа длинный сверток и ларец подмышкой. Ее темные волосы были причудливо заплетены в тонкие косы, на которых блестят железные бусины.

- Ну что, пора отправляться. Ты мне веришь, Стив Роджерс? – и обнимает меня, как несколько раз до этого. Руки кошки-кузнеца уводят меня Темными Путями из дома прямо в башню Старка.

- Да нет же! Большие пластины не подойдут! Лучше сделать много мелких для большей мобильности. И расположить их лучше чешуей – самый оптимальный вариант для защиты. Природа говна не держит. – она как всегда тяготеет к пресмыкающимся.

Они со Старком спорят уже полчаса. Аста наотрез отказывается от облегающей формы своего будущего доспеха. И от дополнительных функций. Плюется, выпускает на мгновения свои звериные уши и рассказывает, какие недочеты в прошлом ей обеспечили болезненные раны. В конце концов они сходятся во мнениях и сцепляют пальцы на запястьях. Снова я вижу, как заключают Договор не со мной.

- Хорошо, кошка. Из щедрости я сделаю тебе еще и новые ножны для твоего меча, который ты мне приволокла.

Старк не выпускает из рук шкатулку и посматривает в мою сторону, пока она вышла выкурить трубку на крышу.

– Я вижу, что ты все же сумел договориться. Это эволюция, наш замороженный экспонат.

Тони Старк в очередной раз открывает крышку и смотрит на венец, что подарили Асте «на память».

- Ну раз этот день прошел так удачно, то может рванем в Кардифф, мон шер? Не будем ждать – там самое лучшее пиво во всем вашем Мире. – Аста входит, как всегда пряча во внутренний карман трубку.

Сегодня я нарисую ее портрет, который она сможет повесить себе на стену.

Конец POV.

Комментарий к Глава 11. Затянутые раны. Ириму – оборотень-леопард в африканской мифологии.

Напомню, что прообразом Джеро Акинтолы был Жан Бедель Бокасса. Для смеха лучше читать статью на Луркморье.

И Пушок был задуман таким с самого начала.

====== Глава 12. Фейри добрые и злые. ======

POV Стив Роджерс.

- Мон шер, шевели ногами – мы уже почти пришли.

Аста почти тащила меня за куртку и похоже, что пританцовывала на правую ногу, а набойки сапогов щелкали по камням старой мостовой. Здесь уже стемнело, и мимо неспешно плетутся машины, а свет фар освещает спешащих домой людей. Мы проходим старыми улочками, когда она начинает меня просвещать.

- Эту страну конечно называют Уэльс, но! – назидательно вскидывает палец. – Так ее назвали англичане от слова «Wealas», то есть «раб». Если хочешь показать валлийцам свое уважение, то называй эту страну Кимри – «братство». Тут живут чудеснейшие люди. Они очень добрые, помнят свою историю и верят в фейри и сидов. Хотя какими еще могут быть потомки воинов, сталеваров и угольщиков? Кардифф полтора века назад был крупнейшим угольным портом, и здесь тогда было много моряков. Которым очень хотелось выпить пива после рейса. Поэтому мы с тобой, как бывалые путешественники, идем в паб «Вересковая пустошь», где продают пиво со старейшей пивоварни страны Кимри.

- И как ты нашла это место? Ты сказала, что здесь можно попробовать самое вкусное пиво в мире. Неужели ты перепробовала все? – пытаюсь идти медленнее, чтобы насладиться прогулкой и не выронить альбом с карандашом.

- Стив. – останавливается и смотрит в глаза, хмурит брови. – Я конечно алкаш, но не настолько. Я у «начальства» спросила. И мне ответили. Душа Мира хоть и бывает жестокой, но не всегда. В последнее время она меня даже жалеть начала. – и продолжает меня тянуть вперед. – Уже немного осталось, пойдем.

Буквально за поворотом, на пересечении трех дорог, стоит старое кирпичное здание с вздыбленным красным драконом на вывеске. Не удивлен.

- Вот и пришли. Нам повезло, что сейчас середина недели – можно будет найти, где присесть. Может даже мое любимое место свободно будет. – проходит внутрь. – Ну я же говорила – нам везет!

Середина недели, значит… Паб был заполнен и осталось только пару свободных столиков. Аста сразу прошла к барной стойке.

- Уважаемый, dau whoosh пожалуйста. Темный Бакки, если можно. – поворачивается ко мне. – Стив, твой черед – деньги на бочку!

Зуд на запястье подтверждает закрытый Договор, а от названия пива мне становится немного тоскливо. Мой старый друг детства… Я даже не смогу сходить на его могилу, ведь была война и тело не нашли. Остались только воспоминания и посвященный ему отдел в выставке.

- Мон шер, хватай свою пинту и идем за тот столик. – Аста кивает в угол, где натянут флаг. С драконом.

- Твоя любовь к сказочным рептилиям неистребима. Мы в пабе с драконом на вывеске и сидеть тоже будем под драконом.

- Ничего удивительного. – пожимает плечами. – Национальный флаг страны Кимри – красный дракон на бело-зеленом поле. Я тут ни при чем, Стив.

За столиком Аста чокается со мной кружкой со словами «Iechyd da! На здоровье, мон шер» и пригубливает темную жидкость с крепкой пенной шапкой. И правда вкусно.

- Мне нравится этот сорт. – Аста слизывает пену с губ, не открывая глаз. – Сладкое, как грех. Темное, как моя душонка. И пахнет старыми добрыми временами. М-м-м… Оно слабенькое, так что упиться в хлам мне не грозит. Однако, тут продают пиво «Удар по черепу» – название говорит само за себя. Но его мы пить не будем. – говорит в поднятую кружку.

- Знаешь, я недавно прочитал «Хоббита» и все эти драконы навели меня на одну мысль. – сдвигаю свое пиво в сторону. – Скажи, ты видела Смауга? Я не удивлюсь, если ты смогла с ним найти общий язык. Или обругать. Это было бы так на тебя похоже. – перебираю в памяти все нелепости.

- Нет, мой милый друг. – глаза становятся грустными. – Когда я пришла в Арду, он уже лежал на дне озера. Настоящих драконов за свою жизнь собственными глазами я так и не увидела, только в воспоминаниях других. А жаль – они красивые создания. И смертоносные, с гадким характером и неистребимой жадностью – этого не отнять, но прекрасные. Эх…

В этом вся она. Жалеет драконов, завела змею и назвала Пушком, выбрала себе чешуйчатую броню. Не удивлюсь, если она ночью спит на куче золота. А кошачьи уши с хвостом – лишь уловка, чтобы ее не раскрыли. И ее слова про огонь, когда она целовала меня, скрытая только водой, а в глазах оранжевым отблеском отражался светильник. И ее северное сияние тоже было как пламя. Я потом спрошу, что значили эти слова.

Вечер уже в разгаре, когда я откладываю карандаш с альбомом и приношу две новые кружки. Я пытаюсь ее нарисовать, но Аста не сидит на месте – ерзает на стуле и с предвкушением потирает подбородок.

- Помнишь я говорила, что бармен поставит любую музыку после четырех пинт? Так вот. Сегодня такой чудесный вечер, что ему не хватает только джиги. Мы собрали почти всю Великобританию: пиво – валлийское, мои косы – кельтские, а ирландской музыки нет. Непорядок. – и сокрушенно хмурит брови.

- Моя мать, Сара, была из Ирландии. – Асту покидает веселость, а я сильнее стискиваю карандаш. – Она была медсестрой и заразилась в больнице туберкулезом. А потом умерла. Я похоронил ее. Отец к тому времени уже погиб, и меня отправили в приют.

- Мой милый друг… – кладет мне руку на кулак и мягко разжимает пальцы. – Не грусти так сильно. Ведь ты счастливец – ты хотя бы помнишь свою мать. Мы сегодня воздадим ей почести на одном прекрасном месте. – и повторяет свой жест. В сердце и в памяти.

- Аста, а ты свою не помнишь? – смотрю, как она начинает тереть пальцы. – Я помню, как ты назвала себя сиротой.

- Я не помню вообще ничего. Ни родителей, ни детства, ни родного Мира, ни настоящего имени. – смотрит на руки. – Просто очнулась в незнакомом месте – и все. Глорфиндел неделями пытался разглядеть в моей памяти хоть что-нибудь, но все было бесполезно.

Хорошее здесь пиво. Чем меньше его становится в кружке, тем меньше мы грустим, хоть я и не пьянею. Когда Аста покидает меня на минутку, иду заказывать еще две пинты. И джигу. Несколько посетителей нетрезво выходят из-за столов, чтобы отбить ногами ритм. Я под веселые звуки барабана, скрипки и флейты пытаюсь нарисовать мою подругу. В нелепом халате, обившейся вокруг шеи змеей и гордо поднятой головой.