Папа Легба по существу мне не ответил, только с еле обозначенной улыбкой пробормотал свои обычные пространные речи про время, начало и конец. Укушу его, дырку надо мной в небе! Еще и обрадовался, что ярость у меня хоть и заемная, но похожа на прежнюю, а мозги новые и с катушек не слетают.
— Точно укушу! Или нет. Сначала сделаю себе железные накладки на клыки и вот только потом пущу в ход зубы. Чтоб ему железом задницу обожгло.
Я уже начала очищать от щебня новый участок, когда по плечу легонько ударил брошенный камешек.
— Строя планы возмездия, ты не успокоишься, — говорит Стивен с неудобного даже на вид валуна. — Давай просто подождем. Можем заняться чем-нибудь полезным или сыграть в какую-нибудь игру. Хоть в морской бой.
— В крестики-нолики. Уй! — с размаху сажусь на соседний валун, но мех на заднице не смягчает неровные обломанные углы. Даже подскочила, хватаясь за отбитое место. — Вурдалачий камень!
— Хм… А глаза меньше стали гореть и больше не черные. Мне кажется, что это Знак, мисс Аста. Ты же это так называешь?
Солнце клонилось все ниже, окрашивая зелень джунглей в алый цвет. Как же здесь красиво!.. Как раньше, но намного лучше, ведь я теперь не одна. Стив пожертвовал мне вместо сиденья собственное бедро и придерживает за талию, чтобы я не свалилась, пока в пыли отмечаю веточкой свой ход. Крестики-нолики — очень увлекательная игра, если поставить на кон «кусь за ухо». Вот я и добралась до капитанских ушей, а он до моих, но пришлось принять человеческий вид — после первой победы Стив отплевывался шерстью и едва успел поймать мою хохочущую тушку. Еще и кувшин особого вакандского пива с корой йохимбе сам скользнул в руку из Щели между Мирами, нагло подвинув очередную чашку кофе. Хорошо… Красное небо, красное пиво, красные всполохи, красные закусанные капитанские уши и порозовевшие скулы, когда я расстегнула на нем рубашку — в Африке жарко, а Стив цеплялся за условности и охранял от меня пуговицы, как коды ядерных ракет. Зря-зря. Надо будет, я и до них доберусь.
— Красивые здесь закаты, верно? — раздалось от выхода из пещеры, откуда юный Папа Легба вынес на плече бесчувственного хулигана и свалил рядом с нами. — Всё не могу налюбоваться, хотя уже много лет их наблюдаю. Все Пути ведут сюда, а что дальше — неизвестно…
Опять он загадками заговорил, от которых мурашки по хребту бегут. Так бы и ушел, оставив меня с кучей неозвученных вопросов, но заметил в пыли расчерченную решетку с крестами и кругами. Поначалу играть с тем, кто знает все наперед, было не очень интересно, но вот если понаблюдать, как у него меняется лицо вслед за нашим мысленным выбором хода… Стив подгадал момент, когда лоа нахмурится, и поставил крестик в углу, выигрывая партию.
— Обвели старого дурака вокруг пальца. Ох и посрамили вы меня, прямо сил моих больше нет, — принял облик темнокожего луизианского дедушки и сокрушенно прикрыл глаза рукой, другую невзначай протягивая к кувшину красного пива. Хитрец и актер. — Совсем Папа Легба старый стал, раз меня на том же месте опять надули. Будто и не было прожито десять тысяч лет с хвостиком, все такой же наивный и восторженный дурак, как при жизни. Помнишь, Бася? Ты меня вокруг пальца и обвела, когда… Что, память подводит? Молодой Творец, подскажи ей — ты быстрее всё схватываешь.
Верховный лоа присосался к пиву, и из-под грубо слепленных глиняных боков был виден только гуляющий вверх-вниз морщинистый кадык, разглаживающийся с каждым движением. Папа Легба становился моложе, выше, мощнее и приобретал более дикарский вид — поношенные штаны с красной рубахой истаивали, перетекая в леопардовую шкуру на бедрах, нитку бус с когтями и ритуальными узорами на плечах и груди. Я уже видела его в подобном облике на Темной Стороне, и там он казался просто духом африканского шамана, но на фоне зёва пещеры и джунглей… Где он смотрится, как дома…
— Башенга? — поднялась с родных колен Стива и чуть не упала, ведь ноги ослабели. — Котеночек мой… Как?
— Правильно Карл говорил — балда ты. Согласен с нами, Стивен Грант Роджерс?
— Если только иногда, — сильные руки легли на плечи. — Я догадывался, что вы были знакомы раньше — слишком хорошее отношение. Карл и Локи подобрали по вам информацию из разных источников и выяснили, что встреча с вами в любой момент может привести к смерти. Или еще к чему похуже — ваши шутки могут быть очень неприятными.
— Какой учитель — такой и ученик. Правда, Вася Пупкин из Урюпинска? —«котеночек» прищурился и погрозил пальцем. Совсем как Папа Легба.
Мое недолгое путешествие по Мосту Времени оставило яркий след в душе Башенги. Просто мелькнула над небом Ваканды, как ослепляющая комета, и ушла домой к Стивену, станцевав напоследок. Башенга предлагал мне остаться, но чувствовал, что я не соглашусь — он все же был шаманом, и чужие Пути перед ним показывали самый свой краешек. Мой «котеночек» много раз смотрел в пламя костра под размеренный бой барабанов, пытаясь увидеть больше, чем я ему рассказывала или показывала. Истинная магия — неосознанное выполнение воли Мира, а Башенга вошел с ним в резонанс и говорил почти на равных. У него не было Учителя и библиотеки, не было таких же магов, с которыми он мог обмениваться опытом и строить новые догадки. Просто самоучка, которому во сне приходили видения о далеком будущем, где Бася яростно сражалась рядом с могущественными людьми, похожими на богов, гуляла между обитаемыми стеклянными скалами высотой в сотню локтей и танцевала в потоках цветной магии, выводя песни на незнакомых языках. Древний быт племени Башенги был размерен и скучен, поэтому вечерами он пересказывал своим людям увиденные сны, но истинное и приземленное значение видений от него ускользало — он знал только пару африканских диалектов. Кольцо замкнулось, Уроборос укусил свой хвост — болтовня Старка о том, что его можно назвать солнечным Ра в золотых доспехах, дала начало байке у костра, ставшей через тысячи лет древней легендой о могучем небесном божестве, чей дочерью была танцующая Баст. Или яростная Сехмет, если разбудить ее гнев. Упоминался и ее муж-Демиург Пта, способный погасить бешенство кошачьей супруги. На вопрос, как «Стивен Грант Роджерс» деформировался в «Пта», ответа не нашлось.
Когда же срок жизни Башенги подошел к концу, он стал неугомонным духом и отправился странствовать по Мирам и странам, желая увидеть своими глазами удивительные города и богов из видений. О том, что он заглянул в будущее, Башенга понял, когда увидел строящийся город-круг, на мертвых руинах которого я спустя много-много лет открою глаза и попытаюсь догнать странного невыразительного мужчину. Без памяти, без знаний, без части души, пока вокруг оседает пепел от того, кто меня пробудил и залечил смертельную рану. Но кто же я? Башенга только хитро усмехнулся, схватил меня за нос и подергал туда-сюда. Еле вырвалась.
— Эй! — прикрываю ладонью сопелку, отбиваясь от настойчивых темных пальцев, и прячусь за спиной Стива.
— Как будто это плохо — тебя за нос водить. Твой «котеночек» всего лишь возвращает должок, Бася. Я думал ты страшные заклинания словами плела, а это были песни про пиво и чертей! И про веселых пиратов!
— Папа Легба… — важно прервал нашу перепалку Стивен, но исправился после огорченного цыканья лоа. — Башенга, вам же известно многое. Куда вы нас ведете? В Ехо мне сказали, что на Землю надвигается что-то страшное.
— Это будущее туманно и изменчиво. Могу дать только подсказку, чтобы вы знали, куда надо повернуть и к чему стремиться, — стер босой подошвой расчерченную решетку и поднял с земли прутик. — Запомните, Стивен Грант Роджерс и Астрель — бог есть любовь. Даже самый страшный его поступок в итоге принесет мир и процветание. Если же наоборот, то он демон и ему не место среди Миров.
Неугомонный дух вакандца сказал, что весьма рад решению позвать Лойсо Пондохву для уничтожения Дормамму. Лоа-трикстер не обязан присматривать за Миром Стержня, но там в новом теле переродилась его бессмертная и жадная до жизни душа, которая прихватила с собой дар предвидения. «Славный шебутной мальчишка. А как рисовать любит… И он в тебя тоже немножечко влюблен». Стоя на африканской земле, я не вижу золотые нити Судеб, которые ведут меня в этом Мире, но чувствую, что они сплелись в крепкий узел, прочный, как вибраниум в недрах Ваканды. Конец — это всегда начало. Так говорят Башенга и Фило Кута, два воплощения одной чудесной души, рисующих один и тот же символ.
