— Н’Джадака, нельзя калечить тех, с кем тренируешься! — окликнул его король, заложив руки за спину.
— Как вам будет угодно… ваше величество, — в голосе слышен вызов, а не уважение. Еще и короткими дредами тряхнул, нагло оскалившись в усмешке. — И я Эрик Стивенс. Или Киллмонгер. Так меня называют. И можно узнать, что это за ряженая девка рядом с вами? Когда я говорил о том, что страну стоит открыть миру, я имел в виду, что надо оказывать помощь нашим притесняемым африканским братьям, а не приводить в Ваканду белых шлюх. Чья она? Ваша или Т’Чаллы? А может быть, даже Шури? Она нахваталась всякой грязи в Америке.
Из-за злости еле удерживаю в себе лирим, но тут на ум приходит паскудная идея, от которой у меня тоже выползает усмешка.
— Ты не знаешь, кого оскорбляешь! — гнетущий гнев короля сейчас может почувствовать даже обычный человек. — Немедленно извинись перед…
— Тихо-тихо… — останавливаю Т’Чаку, пока он не разрушил план, прикрываю развратной улыбкой легкое бешенство и начинаю недоговаривать. — Я… Меня зовут Бася. Предлагаю незабываемые ощущения взамен на поединок. Договорились, Эрик Стивенс?
Он навис надо мной, раздевая взглядом, а потом только цыкнул и предложил сдаться без боя, чтобы у него не было повода портить мне лицо. Даже что-то вякнул про «настоящего мужика» в постели и по подсказке сомкнул пальцы на моем запястье. Надо сказать, что короткий разряд боли от заключения Договора дал ему понять, что дело здесь нечисто. А уж после того как я из Щели между Мирами достала леггинсы и подготовилась к поединку, не сходя с места… Косы пришлось смотать в узел, брякающий золотыми наконечниками, грудная повязка оказалась кстати, а шкатулку вместе с диадемой и платьем я оставила на краю площадки. Главное, закончить веселье до возвращения Стива — он навряд ли погладит меня за это по голове, но…
Мой меч слишком долго висел на крюках. Метафорически.
Поединок начался резко, внезапно и с горсти песка в глаза, но я увернулась. Видимо, мой противник надеялся быстро завершить атаку и взять «трофей». Непопорченным, как он до этого сказал. Мы обменивались выпадами и кружили по площадке с разными целями: он пытался вывести меня из себя и поддевал своего царственного дядю, а я топтала место для будущих Темных Путей. И это он еще моего оборотничества не видел и не признал во мне Хвоста из команды Мстителей. М-м-м… Вкусно.
В один момент его игры закончились — темный кулак по касательной задел нос, который больно хрустнул, на верхнюю губу тут же закапала кровь. Его движения стали более быстрыми, а удары такими яростными, что пришлось попотеть, пропуская их мимо себя. Подсечка, в печень, по колену. Голова, выпад ногой в торс, попытка болевого. Он изучил мой метод ведения боя и пошел напролом. Для человека он очень силен и ловок, предпочитает ломать кости и даже смог еще пару раз меня достать, но я вспомнила уроки Романофф и стала гибкой, как лоза. Уклонялась от летящих в меня кулаков с ногами и била по особым точкам, отчего Киллмонгер рычал и на секунду терял концентрацию, отскакивая назад с висящей плетью рукой или волочащейся ногой.
Когда он откуда-то вытащил тонкий стилет, то закончились уже мои игры в простого человека — из копчика вырос пушистый хвост, а подпиленные ногти вытянулись острыми когтями. Я рыкнула с прижатыми ушами, а потом ушла Темным Путем ему за спину и щелкнула клыками у уха. Удар коленом в нервный узел на позвоночнике — и Эрик Стивенс падает лицом в песок без возможности пошевелиться. Теперь можно спокойно выдохнуть, с шипением вправить сломанный нос и присесть прямо на лежащего человека, пока Т’Чака изображает сдержанные аплодисменты и беспокоится о здоровье племянника. А ему что? Завозился и получил усмиряющий тычок в шею. И заодно я надавила на один из выпуклых шрамов, но, вопреки ожиданиям, он не хлопнул, как пупырышки на пленке. Н’Джадака опять пошевелился и сыпет оскорблениями.
— Сука! Шлюха! — рычит в песок и получает подзатыльник с временным параличом.
— Ша! Не дергайся, раз поединок окончен! Сейчас тетя Баст тебе со всей любовью мозги вправлять будет, а потом папу твоего с того света позовет. Он устроит тебе взбучку и сделает «ата-та». И будут у тебя незабываемые ощущения, — поелозила пушистой задницей по спине наемника царских кровей. — А мы пока начнем с Эваз, Ансуз и Уруз, чтобы родственников лучше понимал, — вывожу натекшей с носа кровью руны на шрамированной спине.
Ибо нефиг маленьких обижать. Я и Башенге так говорила, когда решила помочь в войне племен. Моё довольство длилось ровно до того момента, как я почувствовала между лопаток чей-то обжигающий взгляд. Бьюсь об заклад, что у этого раздраженного человека голубые глаза и светлые волосы.
— Что здесь происходит?! Т’Чалла, вы это видите? Каждый раз стоит мне отойти…
— Я только пошумела, — готовлюсь делать ноги и прижимаю уши, как нашкодившая кошка. — Чуть-чуть, мон шер.
На мое счастье, Т’Чака меня прикрыл и сказал, что произошло недопонимание, но оно уже решено. Я незаметно мазала палец в крови из носа и продолжала оставлять на чужой спине знаки, Стивен узнал подоплеку драки, и его гнев направлен уже не на меня, а на «вредного кузена». Т’Чалла с присущим ему тактом предложил нам привести себя в порядок и присоединиться к ним за обедом. Еда… Даже утробно рыкнула и облизнулась почти до кошачьих ушей, чем сильно насторожила скрывающихся в тенях амазонок.
Стивен постоянно находится рядом, чтобы я снова не начала чудить, хотя я теперь как живая шерстяная учтивость — приходится прятать под звериной шкурой синяки. Ну и для контраста, ведь все так забавно реагируют на приветствие, к которому добавляется дружелюбный клыкастый оскал.
Киллмонгера я лечить не стала, и он с побитым, но несломленным видом сидит рядом за длинным столом. Шури только посматривает на него и подмигивает, когда я на нее смотрю. Королевская чета показательно спокойна, как и Стив с Т’Чаллой. Особенно Стив — вопреки его сомнениям, сервировка простая и не состоит из дюжины разных вилок и вычурных блюд. Все просто и со вкусом, разве что для меня принесли нарезанное сырое мясо и рыбное филе.
— Эрик, не передадите мне лимон?
Вилка с наколотой четвертинкой кислого фрукта глубоко вонзается зубьями в столешницу рядом с моей ладонью. Еле сдержалась, чтобы на рефлексах не ударить.
— Прошу, — резко дернул забинтованной рукой. — Угощайся и ни в чем себе не отказывай.
Вилку пришлось как следует расшатать, чтобы выдернуть и невозмутимо выдавить сок лимона на рыбу. А потом жахнуть Обменом Ульвиара по отвлекшемуся на перепалку с дядей наемнику. Он станет воспринимать Мир, как я, мне же достанется его взгляд на вещи. Наемник присмирел, с нахмуренными бровями прислушивался к ощущениям и таскал с тарелок самые вкусные закуски, отбросив напускную вежливость и этикет. На пару часов он теперь наш человек, а вот мне не очень хорошо — раздражает ВСЁ, хочется загрызть каждого. Особенно беззаботно жующего Н’Джадаку. Мой капитан со вздохом погладил меня между прижатых ушей, призвал к порядку и поставил простой стакан с водой, которую я не успела выпить — воздух загустел от запаха табака, рома и конфет, а сердце вдруг снова дернуло, словно к нему привязали ниточку. Которая тянется сквозь прижатую к груди ладонь к сидящему рядом человеку.
— Планы меняются. Эрик Стивенс, мы прямо сейчас пойдем к Папе Легба на поклон. Быстро собери алкоголь, сладости и сигареты, — опустошаю стакан, смачивая пересохшее горло. — Заодно спрошу у него, почему он такой добродушный с нами. А если решит опять водить за нос…
— Мы идем вместе, и это не обсуждается, — Стив поднимается из-за стола. — Твои глаза снова черно-оранжевые. У тебя нет никаких настойчивых… мыслей?
Даже загрузилась на минуту, но кроме желания потрясти за грудки каждого встречного, выпить бочку кофе и покурить мне больше ничего не хочется. Хорошо, что мания жрать разумных не проснулась.
Папа Легба пожелал побеседовать с Киллмонгером на горе Башенга. Та самая пещера, куда меня привел Мост Времени к умирающему от яда «котеночку», не особенно сильно изменилась. И это если считать огромную статую рычащей пантеры за «немного». Туда и увел лоа перекрестков бывшего наемника, прихватив подношение и зацепив шею изогнутой ручкой змеиной трости, как барана на веревочке. Первые полчаса я ходила туда-сюда и щелчком пальцев испепеляла мелкие камни под лапами. Потом достала из небытия кружку кофе, но не пила, а разглядывала собственное отражение в черной глади. Радужка все еще горит, словно в глазницы вставили угли. Следом начала обкусывать когти, пытаясь вспомнить, почему лоа кажется мне знакомым. Чувствую что-то неуловимо сильное, но мы с ним явно не были врагами. Знакомые? Союзники? Любовники, черт возьми? В моей жизни разное бывало.
