— Ваши… эм… люди обращались с нами весьма вежливо, — Эверетт Росс раздражал меня всем своим понимающим видом и сочувствием в голосе. — Стив Роджерс был хорошим человеком. Я соболезную вашей утрате.
— ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ ОБ УТРАТАХ, ЧЕЛОВЕК… — другой дракон и другой «Бильбо», но картина похожая. — Я ЖИЛЫ РВАЛА РАДИ ВАШЕГО МИРА, А ВЫ ОТНЯЛИ У МЕНЯ САМОЕ ДОРОГОЕ. МОЖЕТ, МНЕ ТОЖЕ СТОИТ ЗАБРАТЬ У ВАС ЧТО-НИБУДЬ ЦЕННОЕ?
— Думаю, мы сможем договориться о выкупе, только сначала нужно будет обсудить с командованием… — глупый человек попятился назад от моего рыка. — Вы же о золоте?
— ДЕНЬГИ — ПРАХ! Я ОТНИМУ У ВАС РАДОСТЬ ОТ СОЛНЦА И ВЕТРА. ЗАБЕРУ СМЕХ И ЧУВСТВО ПЕЧАЛИ. ВЫ ДАЖЕ НЕ ВСПОМНИТЕ, КАКОГО ЭТО — БЫТЬ ЖИВЫМИ. ВЫ ВСЕ ВЫ СТАНЕТЕ ТАКИМИ, КАК Я СЕЙЧАС! — глубоко дышу, настраиваясь на самое злое колдовство. — К’АРЛ ТАИРИС, УВОДИ НАШИХ ДОМОЙ. ЭТО ПРИКАЗ!
Мой старый друг повязан со мной Договором и не может ослушаться, только качать ушастой головой и советовать одуматься. Под свист двигателей я расправляю крылья, впиваюсь когтями в землю и запрокидываю голову, пока острые концы рогов не упираются в чешую и гребень на спине. Вояки думают, что смогут остановить меня пулями и гранатами… Моя пустота накроет Землю, но они навряд ли почувствуют в себе изменения, ведь живут в Мире, где Демиурги находят свой конец. Мысленно я будто в коконе из тишины, и из пасти ползет серый туман, который отравит их чувства и заставит целую вечность тосковать о том, что к ним никогда не вернется. Да будет так. Я, Астре…
— А-А-А! — падаю на бок, царапая когтями чешую на спине, которую пронзила острая боль, будто раскаленной спицей ткнули. — КАКАЯ ТВАРЬ ПОСМЕЛА МЕНЯ РАНИТЬ?!
В ярости вскакиваю с земли и отправляю назад обсидиановые осколки, но они даже не появляются. Ничего, суки, вы сгорите! От глубокого вдоха встопорщилась чешуя на груди… а потом я подавилась воздухом, стоило мне развернуться для атаки.
— Попал. Поединок окончен, Астрель. Прости меня, но до тебя было не докричаться.
Сзади меня безбожно лыбился светловолосый человек с глазами, в которых живет безмятежное небо. А еще благодарно кивнул стоящему рядом старому Папе Легба и закинул на могучее плечо пушку ГИДРЫ, выстрел которой лишает мага сил. И с помощью которой он не дал мне проклясть людей. Когда я в Заковии забирала себе трофей, огрызаясь на солдат ООН, то даже не думала, что первым подстреленным магом буду я, но сейчас мне плевать. Небывалая радость ворвалась в мою душу и выплеснулась бы прежними цветными ветрами, если бы не запертая магия. Сотни ласковых слов рождались в голове, но с раздвоенного языка шмякнулись совсем другие. Как обычно.
— ГДЕ БЫЛ ТВОЙ ЩИТ, БАЛБЕС?! — припала к земле, а хвост резкими ударами рвал многострадальный газон на клочки. — Я ЖЕ ПРОСИЛА ВСЕГДА НОСИТЬ ЕГО НА СПИНЕ!
— Под давлением Росса пришлось отдать его Старку. Ты же помнишь наш разговор — только ему и никому другому, — подошел совсем близко, в шутку постучал пальцем по драконьему носу и продолжил гораздо серьезнее. — Меня не было рядом с тобой всего несколько часов, а ты чуть войну Миров не начала. А еще похитила одного Росса и убила другого. И чуть не прокляла мою родину. И зачем ты довела Старка?
— А-Р-Р-Р! ТЫ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ ОБ ЭТОМ ПРЯМО СЕЙЧАС? — указала когтем на свидетелей перепалки между драконом и воскресшим мертвецом. — ПЕРЕД НИМИ?
Папа Легба, чья соломенная шляпа явно отметилась в возвращении Стивена, просто внаглую сел мне на хвост и начал набивать табаком трубку из кукурузного початка. Еще и ладонью махал, вроде как: «Продолжайте, не обращайте на меня внимания». Потом он так же немногословно подвинул Стивена у меня на спине и сказал, что наш брат Баки все еще без сознания и не сможет на Темной Стороне снять с меня проклятие Камня Разума, а добрый Папа Легба будет тут как тут.
Лоа и духи ничего не делают просто так. Особенно те, кому открыты Пути каждого.
====== Глава 42. Неистовство жизни и прозрений. ======
Пока мы летели к дому с дверью-порталом, я заторможено говорила о всяких мелочах, Стив отвечал тем же, а Папа Легба легонько колотил меня своей змеиной тростью между рогов. Когда дотягивался — шея у меня длинная, но для успокоения одного могущественного лоа можно и потерпеть, и невзначай подставиться.
— Духи не лгут, — шмяк! — Духи всегда держат свое слово, — шмяк! — Мы обещали тебе, что Стивен Грант Роджерс вернется еще один раз, а ты чуть из людей бесчувственных чурок не сделала, не разобравшись толком, — шмяк! — Чуть магию не убила! Одна радость, что от жадности оружие ГИДРА в тайник утащила, — Папа Легба вдруг замолчал, а потом продолжил совершенно другим тоном. Более спокойным. — Надо же, совсем осмелел. Это хорошо. Всего-то надо было разок-другой умереть.
Я обернулась и краем глаза увидела, что Стивен молча перехватил трость верховного лоа, и на родном лице от сдерживаемой ярости играют желваки. Будь мы в нашем Мире — от хозяина перекрестков бы даже запаха не осталось. Бесстрашная защита Стивена принесла в скованную душу тепло… Которое разом разморозило чувства, и меня прямо в воздухе запоздало накрыло страхом, отчаяньем и радостью от полного осознания его смерти и возвращения. Полет стал рваным, я еле добралась до участка, из последних сил взмахнула крыльями и почти рухнула около разбитых хаммера и джипа на дороге. Остатки замыкающей сердце Исы истаяли, а я наконец приняла человеческий вид, вцепилась в Стива и шлепала босыми ногами по усеянной обломками пустой дороге, постоянной оглядываясь на простреленную машину и оттягивая душащий ворот мифриловой брони. Паника и эйфория — страшный коктейль.
Душевный раздрай обрубил Папа Легба — жестко схватил меня за подбородок и приказал заглянуть в память. Черты его лица в этот момент плыли от стариковских к юношеским, минуя расцвет прожитых лет, а в темно-карих глазах я не видела душу, только дух. Который мне кого-то неуловимо напоминал.
— Мне кажется, что я вас знала раньше. Папа Легба, кем вы были при жизни?
— Шаманом, Баст. И мог немного видеть чужие Пути. А теперь и ты смотри.
Стивен, поддерживающий меня за плечи, и правда переродился в другом Мире — лоа перекрестков перехватил его дух, но не успел поймать душу, которая выбрала себе только что родившегося младенца из большой семьи. Дети священны для магии, поэтому я тогда и потеряла надежду увидеть моего художника снова, а хитрый лоа просто выследил его и приставил к новорожденному Барона Самеди, чтобы тот всегда был рядом. Смешно, что у ребенка место духа-хранителя занял лоа смерти, рома и секса. Который воспринял эту обязанность как отдых от нескончаемых проводов умерших за Грань, ведь в том Мире были свои Хароны и Жнецы. Стивен рос крепким и сильным, словно лучший воин лирим, но на этот раз воевать ему не пришлось — новый Мир был пусть и технически отсталым, но спокойным. Барон Самеди от скуки (и от отсутствия Маман Бриджит и рома с табаком) изредка подкидывал Стиву сны с намеками. В итоге бывший Капитан Америка сначала стал кораблестроителем, а затем и путешественником, который открыл много новых земель. Одно осталось прежним — с женщинами у него не клеилось, поэтому он так и прожил свои годы скитающимся по морям одиночкой, пока корабль не попал в шторм и не разбился о скалы. Барон Самеди подхватил его душу из волн и передал Папе Легба, которому была открыта дорога в Мир Двух Солнц, где под волшебной яблоней лежало еще не остывшее и вылеченное от ран тело Стивена Гранта Роджерса. В странствиях между Мирами время значит все и ничего.
Потом эти двое ограбили мой тайник, вернулись на Землю и временно обрубили мне магию, остановив на середине страшную ворожбу.
На Темной Стороне нашего Мира, где видна истина и след любого колдовства, Папа Легба снимал с моей спины щупальца проклятия, а я все не могла понять, почему лоа так печется о нас. Уже повернулась и хотела спросить, но он быстро закрыл мне глаза рукой. Грубые мозоли темных ладоней оцарапали веки, но я успела заметить, что низкорослый луизианский дедушка (или наглый парень) с тросточкой и соломенной шляпой — лишь иллюзия для соблюдения более современного вида. На самом деле Папа Легба — высокий сильный мужчина с почти черной кожей, у которого всей одежды — ритуальная раскраска, тяжелые яркие бусы и леопардовая шкура вокруг бедер. Если он и был шаманом, то очень-очень давно. В Африке.
