В Неваде сейчас рассвет, и небо алое, как огонь, повредивший при нечаянном вздохе гортань и легкие. Хорошее место, чтобы уйти. Жаль только, что с Эммой не успел проститься, но от боли в горле я все равно нем. Сколько бы ни хрипел, невольно пародируя Рамлоу, но кислорода в крови все меньше, и уже кажется, что начались галлюцинации — из ниоткуда среди чахлых кустов возникла белая кобыла с двумя седоками. Бред, Аста опасается Папу Легба и никогда бы не села позади него, крепко обхватывая парня-старика за пояс. И она всегда легко соскальзывает с Гинервы, а не сваливается, размазывая по лицу слезы.

— Дебил! Идиот! Олигофрен! — орет и всхлипывает, как истеричка, чертя над обожженной кожей лица и рук исцеляющую Соулу и останавливающую боль Ису. — Хоть бы вякнул, куда побежал, мудак! Герой, бля!

Взрывная волна сломала мне пару ребер и ключицу, поэтому моя сестра и верховный лоа перекрестков и дорог осторожно поднимали меня с земли, чтобы осколки сломанных костей не пробили зажаренные изнутри легкие. Мы почти ушли, когда от куска горелого мяса, который недавно был наемником, раздался хрип. Все еще жив. Был, пока Аста не воткнула ему нож в сердце и не набросила на остатки лица без век простой платок. «Лети домой, мой бывший враг, Рамлоу-Валерьянщик». И поцеловала воздух, удерживая его руками, как будто кто-то невидимый подставил лоб для последнего прощания.

— Баст, милостивая и сердечная… — Папа Легба поддерживает меня за относительно здоровое плечо, стараясь не касаться железных замков и пряжек на обгоревшей броне. — Столько лет прошло, и ведь нисколько не изменилась. Правда, Анубис?

— Мне кх-х… кажется… уф… х-х-х… что вы ошиблись, сэр… — хоть боли я не чувствую, но обожженная гортань с голосовыми связками позволяют мне только шипеть и хрипеть. — У Земли уже есть проводник мертвых… кха-кха… и Жнец.

— Это так, но я говорил не про Землю, Джеймс Бьюкенен Барнс. Стать духом в Мире Двух Солнц — твой шанс выжить, брат богини. Которой она еще окончательно не стала.

— Х-х… я же умру…

— Конец — это всегда начало. Только если это не конец всего.

Темнокожий юнец в соломенной шляпе расстроенно цыкнул и больше ничего мне не сказал. Он вообще замолчал и открыл рот только тогда, когда Аста разрешила ему пройти вместе со мной в наш Мир — не хотела лишний раз тревожить ожоги, забирая меня у главного лоа Земли. Он пошел с нами на Темную Сторону, но быстро отвернулся и скрылся за гигантским стволом яблони, стоило почве стать прозрачной, а небу превратиться в кусок полированного малахита. Здесь у моей сестры все снова пошло через жопу хвост — все отобранные у меня раны просто скатились с шипов в траву. Как тогда, при отращивании руки. Нет боли для чудовища, которого любит Темная Сторона.

— Знаешь, мне так тоже нравится, — помятая со сна Эмма ворошит едва заметный ежик отросших волос. Остальные сгорели. — Если ты все же убиваешься по своей косе, я точно знаю, что у Асты есть какое-то чудо-средство из Ехо. Она предлагала заманить тебя в засаду, связать, намазать и подождать пару часов.

— Леди, я не маленькая девочка, чтобы плакать из-за косичек. Сами отрастут, — потираю непривычно голый затылок. — Только попробуйте меня связать, и обе получите по задницам.

— Ох, суровый парень Джим… — коварно зашевелила бровями и повела плечом, с которого соскользнула лямка ночной сорочки. — А за преступные мысли карать не будешь?

— Chertovka! — валю хохочущую женщину обратно на кровать.

Время в разных Мирах течет по-разному, поэтому для нас оно не важно — хватит минут для радостей, для сборов на Землю и для тревог…

— Последние несколько дней в правительстве все стоят на ушах. Это даже в новостях было, но мало кто сложил всё в одну картину, — Эмма благодарно кивает, когда я наливаю ей сок. — Около двадцати высокопоставленных чиновников подали в отставку и решили пожить в глуши, подальше от больших городов. Но перед этим по теневому миру прокатилась волна странных смертей. Она и сейчас идет. И не все чиновники успели подать заявление об увольнении.

— И что же в этом удивительного? — натягиваю футболку через голову и по привычке хочу вытащить из-за шиворота хвост. Которого нет.

— Ну, допустим… Нескольких зарезали бомжи и наркоманы, как-то пробравшиеся в притоны с борделями. Часть погибла от несчастного случая. Кстати, поскользнувшись на банановой кожуре или споткнувшись о собственные ноги при спуске с лестницы. У некоторых вдруг внезапно появилась острая аллергия, а у остальных просто остановилось сердце. Как по волшебству, Джим.

— Думаешь, это?..

— Уверена, хоть доказательств нет. К тому же ни один из них не был банально застрелен. В криминальных кругах ножи, конечно, ценятся, но от огнестрельного оружия они не отказываются, — берет мою руку и проводит большим пальцем по узору на золотом браслете. Знак принадлежности семье и маяк, благодаря которому Аста почувствовала, что я умираю. — Погибшие вполне заслужили свою участь, но раньше постоянно выходили сухими из воды благодаря адвокатам, подстроенным алиби и высокому покровительству. Не я одна так думаю, но заявить это прямо значит усомниться в правительстве Соединенных Штатов. А это чревато последствиями.

— Blyadstvo…

Слишком покладистая после покушения Аста, которая всегда предупреждает, когда собирается целый день провести дома или в библиотеке Лиирдиса, где в отделе «Магия» собрано около двух тысяч томов. Лечение, выращивание растений, ворожба, благословения… и проклятия с набором методик Гильдий убийц.

Около их со Стивом дома все так же тихо, но теперь мне кажется, что репортеров она отвадила, чтобы случайный и не желающий зла взгляд не смог заметить ее отлучки. Мой друг, как всегда, на базе Мстителей, мучает боксерскую грушу и личный состав, а в самом доме слышен только шум воды из ванной и исковерканная мелодия веселой песни. Про маньяка-гробовщика, да.

«Тут у каждого внутри

Червь могильный угнездится.

В глубину, на метра три —

Где ж ему еще водиться?

Много входов он найдет

В мир ваш внутренний, богатый.

Терпеливо подождет,

Чтоб исправился горбатый.

Это мой осенний рай.

Полигон для психопата.

Кого хочешь выбирай —

И под землю, вот лопата.

Снегопады, листопады — все сырое.

Ваши трупы унесу,

И уродство, и красу,

И в могилку, как сокровище, зарою».

Всё как обычно и настолько обыденно, что я уже хотел подождать ее внизу, но… Песня после мгновения тишины началась сначала. У нее же их полно, она может их горланить сутками, ни разу не повторяясь. А еще за дверью, от которой веет влажностью и запахом цветов, совсем не чувствуется магия. Ни единого дуновения разноцветного ветра. Я позвал, но она не ответила, продолжая выть простой мотив. На стук она тоже не реагировала, поэтому я вслух предупредил и выбил замок. Пустая ванна была наполнена остывающей водой с осевшей пеной, а рядом с мыльницей лежал плоский камень с начерченными рунами, от которого и исходил голос, затянувший песню в третий раз. Смылась!

Я не сэр Нумминорих и не могу найти человека по запаху, но у меня есть возможность спросить тех, кто знает почти всё. Мысленно моя грудная клетка обнажена, залеченные ребра с треском расходятся, как хищная пасть, в глубине которой бьется сердце, открытое перед Душой Мира. Где Аста, на которую скоро могут объявить негласную охоту?

Зажатая в руке золотая нить привела меня в Лас-Вегас. Прямо в квартал красных фонарей, где неприлично одетые девушки легкого поведения завлекали прохожих, ведь здесь только разгар ночи. Одна из них, высокая блондинка с неестественно пухлыми губами, очень знакомо зубоскалит, почесывая длинным ярким ногтем за ухом. Высматривает кого-то, а потом играется с пудреницей, пытаясь поймать в отражении взгляд мужчины, который заходит в ближайшее казино с охраной. Губы двигаются, но не слышно ни звука, а где-то в глубине души я чувствую, как мимо проносится затхлая, как могильная земля, магия. Прямо к человеку в окружении головорезов, который поймал мимолетный взгляд и похабно подмигнул блондинке с выжженными краской волосами. Нить как раз ведет к ней, и когда я тоже подошел, гогочущие девицы сказали мне, что Черри — пташка высокого полета и меньше чем за три сотни баксов со мной не пойдет.