— Стрендж? — тот, кого назвали Вонгом, встал в боевую стойку, и у его рук появилось два узорчатых круга из оранжевых искр. — Быстро уходи отсюда и приведи остальных.
Аста бы по своему обыкновению грохнулась, с матами придавив так неудачно пришедших магов, но я удержал стремянку и растерявшуюся сестру. Предупредив ее, чтобы держалась крепче, я спрятал девушку с лестницей в пригоршню и тут же ушел Темным Путем, подальше от случившейся ситуации.
Через пару дней ей пришло письмо из нью-йоркского Храма, но она бросила его в папку с раздражающей корреспонденцией. К письмам от рогатого эльфа и предложениям послужить на благо науки в лабораториях Пентагона. Чувствую, ответа они дождутся не скоро. Что же, сами виноваты. Нечего было вести себя, как напыщенные индюки, ведь мы люди простые и добрые, но с хорошей памятью. Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет — тому два. Хоть я, как бывший пленный американец, не люблю русских, но выражения у них что надо.
— Подъем, сержант Барнс!
От резкого крика прямо в ухо я подскочил и встал по стойке «смирно», до конца не открывая глаз. Даже успел пробормотать: «Так точно, сэр», прежде чем понял, что дело здесь нечисто — под тихий женский смех шею обвили мягкие руки. Вместо казармы — освещенная косыми двойными лучами бежевая спальня, под босыми ногами пушистый ковер, а на стене не армейские плакаты со схемой разбора автомата, а горный пейзаж кисти Стива. На котором листочки редких деревьев колеблются, как живые.
— Эмма, когда ты прекратишь так делать? — ладони сами сплетаются в замок на теплой пояснице коварной девушки. За светловолосым обликом и ангельскими голубыми глазами всегда виден краешек Сатаны.
— Когда ты перестанешь так реагировать… — промурлыкала моя жена и выскользнула из объятий, крича уже с лестницы. — Завтрак на столе, соня. Будешь возиться — и пойдешь в душ в одиночестве.
— Есть, мэм, — и потом неслышно добавил, расплываясь в улыбке и надевая брюки: — Chertovka!
Не знаю, почему Стив так цепляется за ошметки прошлого. Я вот давно принимаю все как должное, решив не взрывать себе мозг. С того самого момента, как очнулся примотанным скотчем к стулу перед всколоченной и грязной девчонкой, аристократически потягивающей кофе в доме с холодным оружием на охряных стенах. Магия, Миры, интернет, продвинутая техника, другой стиль одежды и жизни? Все идет как надо, пока мы живы и пока я отдаю свой долг, восстанавливая равновесие. Выезд на задания со Мстителями, нейтрализация затаившихся остатков ГИДРА, спуск с ворчливыми наугрим в вибраниумные и мифриловые шахты, споры с надменными эльфами, присмотр за Астой, которая стала слишком покладистой… Ланнистеры всегда платят свои долги, добром или грубой силой — неважно.
— О чем задумались, мистер Немо? — Эмма подливает мне кофе в кружку, перегнувшись через стол. Ах, какой мне открывается вид… Обожаю современную женскую одежду.
— О работе и отдыхе, миссис Барнс. Мы вышли на след Кроссбоунса, который раньше звался Брок Рамлоу. Он работал на ГИДРА и скрывает лицо, но методы у него прежние. Не нравится мне его интерес к Африке.
— У нас в ЩИТе тоже нехорошие шевеления, — Эмма бездумно ковыряет вилкой желток глазуньи. — Об этом нигде прямо не говорится, но я прежде всего аналитик и только потом оперативник. На вас, Мстителей, направлено пристальное внимание. По приказу вышестоящего руководства на любые ваши действия требуют составлять подробный отчет, даже если это благотворительная поездка в школы. На вашу организацию ищут любой компромат, Джим.
— Ты же знаешь, что официально я не Мститель, как и Аста. Мы добровольцы.
— Именно поэтому отчеты на вас составляются отдельно. И уходят в Пентагон, — отодвигает тарелку, потеряв аппетит. — У меня есть один должник-хакер, так что это точная информация. Будьте осторожны. Я все же волнуюсь.
А вот это уже нехорошо. Любой проступок или ошибка — и нас начнут загонять, как диких зверей. За что? А черт его знает. Но пока можно просто жить, переходя из Мира в Мир по временным маякам. Небольшая квартирка в Бруклине — лишь ширма для прохода в наш дом под двумя солнцами, где я потихоньку высаживаю деревья.
— Ешь, моя колючка, — подвигаю в сторону скривившейся девушки сияющее золотым светом яблоко, которое продлит срок ее жизни. — Знаю, что надоели, но надо. От них уходит печаль.
Я промолчал, что имел в виду свою тоску о будущем. Когда-нибудь я найду способ, чтобы Эмма задержалась на этом свете, раз вариант с клятвой верности Асте ей не по душе. Моя жена — жуткая гордячка, но это мне в ней и понравилось.
Кроссбоунс все же где-то прокололся, и мы хотя бы узнали, что он что-то задумал в Лагосе. Силы он стянул небольшие, но из бывалых наемников, поэтому на задание мы вышли расширенным составом, кроме Роудса, Халка, Вижена и Бартона. И без Асты, конечно же — ее меч на крюках, как она и обещала, а мы в засаде и небольшой частью группы притворяемся праздными туристами. Некоторые под маскировкой играют свою роль чересчур хорошо. Я это вижу сквозь оптический прицел, сидя на крыше.
— Мистер Максимофф, не так активно клейте дам. Будьте начеку, — Стив из засады пытается по связи встряхнуть седого мальчишку, распустившего хвост перед случайной девушкой. — Ваш инструмент сегодня должен остаться без дела.
— Мисс, вам знакомо чувство, когда поднимается… настроение и крепнет… уверенность в своем выборе? — скороход умудряется отвечать одновременно нашему командиру и хихикающей собеседнице. — До заложенных ушей и закатанных глаз, но не судьба для инструмента. Оставите телефончик?
— Это не смешно и очень пошло, Пьетро! Я имел в виду косу Жнеца, а не то, что ты подумал, — Стив по передатчику выговаривает шустрому бабнику под дружный смех Мстителей. Больше всех заливаются Романофф и Сокол. — Сэм, проверь тот мусоровоз. Он слишком подозрительный — неаккуратно едет.
А потом все пошло кувырком. Кроссбоунсу с его бандой нужен был не полицейский участок, а Институт инфекционных болезней, где в лабораториях много образцов опасной заразы. И биооружия, которое всегда разрабатывают в таких местах, прикрываясь исследовательской деятельностью. Я в очередной раз сказал спасибо своей паранойе (которую предпочитаю называть предусмотрительностью) за то, что всю предыдущую ночь потратил на разведку местности, — пришлось много ходить Темными Путями, чтобы прикрывать команду. Жаль только, что Рамлоу с украденным оружием решил убегать через рынок, полный людей, — там я остерегаюсь стрелять, чтобы не попасть в гражданских. Придется действовать по-старому, отдавая долги.
— Помнишь меня, Брок? — вклиниваюсь в драку Стива и Кроссбоунса, отвлекая внимание на себя. — Я вот тебя помню. И всё, что ты делал, ублюдок.
— Ничего не мог с собой поделать — всегда мечтал навалять по печени Зимнему Солдату, который после зажарки мозгов похож на овощ, — огрызается жестокая тварь и начинает шевелить губами. «Zhelaniye. Rzhavyy. Semnadtsat’…» — удар в зубы прервал боевика ГИДРА, упавшего на колени посреди африканского рынка. — Твою мать! Какого черта?!
— Зимнего Солдата больше нет, Рамлоу, — Стив перехватывает покрепче ручку щита и достает из разгрузки на ремне наручники. — Биооружие у нас. Сдавайся и ответь за все перед законом.
— Черта с два, зведно-полосатый! Уйдем красиво, и твоей телке нечего будет после тебя собирать, — сжимает в кулаке кнопку с ведущими к бронежилету проводами.
Рамлоу объяло пламя, которое наверняка бы уничтожило рынок вместе со всеми людьми, но Ванда своей алой магией не дала взрыву нас убить. Заряд мощный, и она уже не может его удерживать, несмотря на все тренировки по концентрации. Невинные жизни или я — вопрос не стоит.
— Ланнистеры всегда платят свои долги, — встаю между бывшим агентом ГИДРА… и всеми остальными.
Даже спрятанный в пригоршню нож, уменьшенный до микроскопических размеров, колет иголками пальцы. Что уж говорить про пламя, сжигающее кожу и вырывающееся крохотными языками из кулака. Боль и запах жаренного мяса. Боль! Отравленными когтями разрывающая руку! Все время, пока я иду Темными Путями хоть куда-нибудь, подальше от всех. В пустыне Невады нет холмов с барханами, и спрятаться мне негде. Только ровная выжженная солнцем поверхность, на которую я вытряхнул самоубийцу Рамлоу и тут же оказался сбит взрывной волной — сила Ванды пламя больше не сдерживает. Ватная голова, писк в ушах от контузии, и теперь горит не только рука, но и почти все тело, пока огонь лижет кевлар, закрывающий подложку из драконьей чешуи. Сухая безжизненная почва облепила глубокие ожоги открытых рук, головы и шеи, когда я до скрежета стиснул зубы и начал кататься по земле, чтобы сбить пламя. Как и агент ГИДРА — живучий, гаденыш. Хотя мы наверняка оба здесь умрем. Больно. Больно! БОЛЬНО!
