— А… — подбираю слова.

— Что делать с желанием есть людей? Да ничего особенного: это надо либо принять, либо отвергнуть. Ох как глазками своими оранжевыми захлопала… Решай уже, кем хочешь быть, а я помогу не сбиться с дороги. Но знай, что если отбросишь себя прошлую и останешься Астрель, то тебе придется трудно на своем Пути — та, прежняя, посильнее была, — главный над всеми лоа беспечно закинул в рот конфету и тут же зашуршал следующей. —Останешься Астрель — и будешь еще тысячи лет мотаться по Мирам, получая от всех тумаки и годами выплясывая на каждом клочке земли, горланя песни, а примешь себя прежнюю — будешь врагов как орешки щелкать, едва шевельнув бровью. И не придется своего избранника надолго покидать, а сил в тебе будет столько, что еще хоть сотню Миров в одиночку создать сможешь, без посторонней поддержки. Ну так что? Слабость или могущество? Я помогу при любом твоем решении.

— Папа Легба, чем я должна буду заплатить за вашу щедрость?

Когда лоа в последний раз мне так настойчиво предлагали помощь, то навязали косу Жнеца. Бессмертные духи просто так ничего не делают, а у их даров всегда есть второе дно.

— Двумя сущими безделицами. Первое: полюбуйся закатами Ваканды. Не закатывай глаза, я ведь не заставляю тебя бежать туда прямо сейчас. Отдохнешь на природе, проведаешь своего маленького «котеночка»… Всему свое время, — старик ворчливо набивал и раскуривал трубку из кукурузного початка. Кобель рвался с привязи. — Да, точно сказал — время!

— А второе?

— Второе… не терпит промедления.

Глаза лоа блеснули, на миг явив истинное лицо тысячелетнего духа, способного стереть меня в порошок, не моргнув глазом. Хоть это и сон, но волоски на загривке встали дыбом, когда Хозяин перекрестков дернул за цепь и швырнул мне под ноги скулящего шелудивого пса с отметиной вокруг глаза. Один миг — и передо мной лежит неупокоенный призрак барона Штрукера в ошейнике, тюремной робе и с извечным моноклем. Жалкий, испуганный, безвольный, заляпанный чернотой и прозрачными пятнами дух, спаянный с душой собственными преступлениями. Тварь, замучившая множество людей.

— Сам я не хочу руки марать, так что дарю его тебе, — клубы табачного дыма из трубки плывут, принимая форму тянущихся к садисту рук. — Делай с ним что хочешь, а потом дай ответ.

В круглом стеклышке монокля отражается полыхающий уголь глаз, и моя прежняя темная часть шепчет мне, как можно покарать этого убийцу. Надо всего лишь начертить на нем руну Феу, чтобы обозначить как законный трофей. Потом наложить Турисаз для ослабления и разрыва оболочки. И напоследок выцарапать на мягкой душонке Наутиз, чтобы разрушить ее до основания. Чтобы навсегда стереть и не дать возродиться. Чтобы уничтожить, как души многих моих прежних недругов. Чтобы его дух никогда не попал домой. Рука тянется к сердцу обреченного призрака, готовая начертать приговор.

— Йер — руна вознаграждения по заслугам и грехам, — смотрю, как дух и душу главы исследовательского отдела ГИДРА уносит в космос, чтобы звездный свет очистил их от черноты и грязи. А потом… лети домой, мой бывший враг, ведь я хоть и чудовище, но не монстр. — Меня зовут Астрель, Папа Легба. Не нужно мне могущества за такую цену.

После ответа лоа улучил момент и поцеловал меня взасос, не выходя из образа луизианского дедушки (фе, дамы и господа), а потом толкнул в грудь. Но, вместо того чтобы упасть на дорогу, я проснулась в квинджете и свалилась с колен Стива на свернувшегося волка, выплевывая изо рта целую горсть разноцветных мелких карамелек, цветным горохом усыпавших грубую светлую шерсть. Любовь лоа к ворожбе посредством поцелуев когда-нибудь сведет меня с ума, но все же лучше, чем землей и прахом после Барона Самеди плеваться.

— Я уже почти начал привыкать к твоим новым глазам, но старые мне больше нравятся, — я не чувствую ни капли сожаления в словах, а у Стива будто гора свалилась с плеч.

Как истинный джентльмен, он помог слабой даме подняться с засыпанного конфетами пола. Обернувшийся человеком Баки мрачно вытряхивал из-за шиворота слегка слюнявые карамельки, последнюю из которых я звучно разгрызла, добравшись до клубничной начинки. М-м-м… Хорошо, но мало. Хотя вон Старк орешками хрустит — надо его срочно ограбить. Кстати о грабеже.

— К’Арл Таирис, — над внутренней стороной запястья, где вживлен передатчик лирим, появляется голограмма скептичной шерстяной морды. — Мы в жопе, но у меня есть нечто, что подсластит горькую пилюлю. Подробности при встрече, — контейнер с вибраниумом жжет набедренную сумку, но хвастаться им еще рано. Не перед праведным Стивом и помятыми Мстителями. — Как вы там? Журналисты башню штурмом не взяли?

— Приложи-ка запястье к уху, Госпожа Лиир, и я скажу тебе пару слов.

Плохо дело, если старинный друг назвал меня Матерью-Кошкой. Я похолодела, когда Карл рассказал мне, что два часа назад им завладело навязчивое желание убить Локи за косой взгляд. Он сразу понял, что дело в связи носителей браслетов, поэтому схватил бога озорства за шиворот и ушел в Лиирдис, где ему полегчало, стоило только убраться с Земли. Карл говорил негромко, но слух двух друзей из сороковых был усилен сывороткой суперсолдата. Стивен и Баки коротко переглянулись, стараясь не смотреть в мою сторону. Как будто прячут глаза, чтобы не смогла прочесть их мысли, но я и сама понимаю, что будь они не такие стойкие и благородные — и мир получил бы вместо одного целых четырех кровожадных монстров, если бы я пошла легкой дорогой. И Папа Легба это знал, но решил испытать меня. Как и каждого решившегося выйти на перекресток, чтобы попросить лоа Путей о помощи.

POV Стив Роджерс.

Будь я несдержан, то давно бы ругался самыми грязными словами, но меня воспитывали не таким. Могу только одолевать собственную ярость, осознав первопричину, по которой Йоханнесбург едва не стал руинами. Старк, его игрушки и неуемная жажда воплощать в жизнь задуманное — вот начало нашего провала как Мстителей и защитников Земли. Старку не стоило даже открывать ящик со скипетром, а он решил залезть в древний враждебный артефакт, чтобы создать настоящий искусственный разум и поставить над каждым гражданином надсмотрщика. И все это при том, что изобретатель был в курсе про ГИДРА и их почти удачный проект «Озарение», но решил, что ему все по плечу. И каков итог? Альтрон хочет «спасти» планету, но в нем нет человечности и милосердия, так что, по его мнению, главная угроза миру — люди. Он встал на путь взбесившегося создания, желающего убить создателя. Еще и близнецов подключил… Вот уж кто попортил нам кровь и полностью деморализовал. Если бы не помощь Баки, то все было бы намного хуже. Еще и с Астой что-то творилось.

Я и раньше чувствовал, когда ее эмоции зашкаливали. При попытке прорыва в Гринвиче и нашествии Темных эльфов я ощутил смутное беспокойство и просто знал, что она была там. После того как мы обменялись браслетами, стал улавливать чуть лучше, но тоже как через слой ваты. Сегодня же это было похоже на волну, почти захлестнувшую и утащившую за собой. Ярость и испуг, гнев и сожаление — страшный коктейль, который Асте пришлось испить до дна. Хорошо, что для нее испытание закончилось, остальные же погружены в размышления.

Бартон, как может, веселит и травит шуточки из-за штурвала, но улыбки натянуты. Старк по телефону руководит устраняющей разрушения группой, Тор задумчиво катает между ладоней рукоятку Мьельнира, Романофф с доктором Бэннером тихо переговариваются. Наташа в чем-то убеждает ученого, взяв его за руку, а тот только пожимает плечами. В конце концов агент Романофф решительно поднимается со своего места и останавливается напротив Асты, часто разглядывающей в зеркальце глаза.

— Помнишь наш разговор? Про Обмен, — Наташа неосознанно касается живота. Наверное, из-за того шрама, что оставил ей Зимний Солдат. Неужели вспомнила мою старую шутку и замуж собралась? — Какую возьмешь плату?

— Хм. Великий Обмен для тебя за… — Аста задумчиво чешет за ухом. — За совместный с Халком просмотр фильма.