Который теперь мне только снится — призрачная падла направила меня на Эверест, а это полнейшая задница почти девяти тысяч метров в высоту. Радует только то, что весенний сезон восхождений закончен, а до осеннего еще далеко, так что людей там не будет, по крайней мере живых. Мертвых же не менее двухсот пятидесяти человек, если новые жертвы не появились. Летняя погодка там ветреная, но теплая — всего-то двадцать градусов мороза. Про кислородное голодание вообще молчу. В первый раз я попыталась забраться на гору наскоком, но даже морозоустойчивому дракону трудно махать крыльями в разреженном воздухе, так что я добралась до отметки примерно семи тысяч метров над уровнем моря и почти рухнула на пустой лагерь в кучу мусора, немедленно уползая Темным Путем в пригород Нью-Йорка к нашему дому. Голова тут же закружилась от перенасыщения кислородом, и я могла только валяться на краю мелкого леса, раскинув лапы и крылья. До вершины я добралась, играя в салки с удушьем — прийти, проползти вперед, насколько хватит сил, уйти отдышаться, и снова в виде дракона карабкаться по скалам. Будь проклят этот высокогорный склеп-помойка! Трупы погибших альпинистов так и остаются на вершине, как и использованные кислородные баллоны, пустые банки от консервов и пива, обрывки веревок, пакетов и палаток. С восьмитысячной высоты начинается «Зона смерти» — кислорода мало и погибнуть там, как раз плюнуть. И никто тебе не поможет, только мимо пройдут, ведь деньги за восхождение заплачены немалые. Целых восемьдесят пять тысяч зеленых американских гульденов. Если при мне кто-нибудь начнет хвалиться, что покорил Эверест, я буду знать, что этот человек спокойно прошел мимо кучи трупов, только чтобы заработать себе альпинистскую ачивку. Одна радость — начиная с две тысячи четырнадцатого года каждый турист обязан забрать с горы не менее восьми килограммов мусора, ведь великая вершина сейчас засрана «по самое не могу». И всего чуть больше, чем за сто лет! До начала прошлого века на Джомолунгму не поднимались, почитая ее как родину богов. Даже ее название «Чомолангма» с тибетского переводится, как «Божественная Мать жизненной энергии».
— Мать-Перемать… — взмахиваю косой Жнеца, отправляя на перерождение последнего из призраков.
Приходится вцепляться когтями на чешуйчатых ступнях в лед, чтобы не свалиться вниз. Поднявшийся ветер треплет не собранные после превращения волосы и подол платья-халата — не голышом же мне по горам шастать. На этот раз я взяла с собой кислородный баллон и изредка делаю живительные вдохи. Эверест я покорила, но ни малейшей радости от этого факта не чувствую. С вершины отчетливо виден мой путь — глубокая канава там, где я проползла драконом, оставляя четкие борозды от когтей на льду. Палево-то какое… Надо будет перед уходом поплавить их пламенем, а к осени остатки следов закидает редким снегом. Или, может, оставить как есть? Тогда туристы напугаются и перестанут лезть смерти в пасть.
Резкая боль сжала сердце, когда я уже поднялась и хотела уйти Темным Путем. Сделала несколько вдохов из баллона — думала, что так проявляется недостаток кислорода, но боль вернулась, и в рогатую голову прилетел подзатыльник. Опять Душе Мира от меня что-то надо, а ведь я уже закончила работу, но делать нечего. Сидя на вершине самой высокой горы, представляю, как обнажается сердце и ледяной ветер гудит, запутавшись в раскрытых ребрах. Смотри, вот оно — устало от чужих смертей и желает отдыха. Сияющая тонкая нить ведет вниз, к самому известному погибшему альпинисту, который с девяносто шестого года свернулся в пещерке на жестких камнях, оставив на виду только ярко-зеленые ботинки. Так его и называют другие восходящие, сделавшие обледеневшее тело приметной точкой для покорения заветной высоты — «Зеленые ботинки», на которых золотая нить складывается в понятный мне знак. Ингуз — завершение начатого, реализация планов и желаний. Все эти умершие люди хотели покорить вершину, но оступались и гибли от холода и удушья, пока мимо них шли другие более удачливые альпинисты. Чего они желали, когда наблюдали чужие равнодушные спины? Только одного — вернуться домой.
Я не знаю, как его зовут и где живут родные для него люди, но могу спустить тело к северному базовому лагерю, что располагается на территории Тибета. В летние месяцы там остаются сторожа и есть автодорога. Мое же дело — достать «Зеленые ботинки» с другими несчастными из льда и в пригоршне донести до места, откуда их заберут. Но сначала мне нужен подходящий инструмент и еще пара баллонов.
— Тони, у тебя там еще кислорода не осталось? — застрявший в спутанных волосах снег тут же растаял и начал исходить паром от разницы температур. Все же лето. — Ледоруб тоже будет кстати. Так есть?
— Черт возьми, Хвост! У тебя даже рога дымятся, — Старк прекращает вертеть во все стороны голограмму какой-то детали. — Ты что, прямиком из ада? Иди, Северного Оленя с собой позови, и он там всех заморозит. Или его самого поджарят.
— Йотуна в преисподнюю? Жестоко, — разбираю когтями на пряди большой колтун.
— Почему бы и нет? — механик сворачивает проекцию и складывает руки, закрывая эмблему Black Sabbath на футболке. — Не меня одного бесит, что братец Тора пришел сюда «исправляться», а на деле только подкалывает всех и таскает книги у Барнса. Летний Сержант тоже зол — Локи раскритиковал его писанину, когда добрался до заветной папки с набросками для учебника по паранормальщине.
— Хм… — достаю из Щели между Мирами кружку горячего шоколада. — Значит, Златорожка хренью мается? Сю-ю-юп… Ну-ну…
— Стива пригласили выступить с речью перед детишками и ветеранами. День независимости, все дела, почет и слава… — убираю с помощью ледоруба смерзшийся плотный снег вокруг брошенного всеми трупа. — А я что здесь делаю? Еще и с тобой. О Иштар!
— Мне кажется, что уместнее будет звать Хель, — синекожий Локи рядом занимается тем же. На этот раз он не похож на щеголя, оделся в простые штаны с сапогами и легкую рубаху, ведь йотуну не страшен мороз. — Зачем ты взвываешь к богине сладострастия?
— Потому что заебалась. Да простят твои царевы синие уши мои простецкие маты. Фух… Передышка?
— Передышка, — и оба потянулись к баллонам. Разреженным воздухом ни дракон, ни йотун долго дышать не в состоянии.
Он поразительно легко согласился мне помочь, хотя… Может, дело в том, что доктор Бэннер при обсуждении моей проблемы с Эверестом задумался на минуту, снял очки и рявкнул на упертого Локи голосом Халка, немного позеленев. Даже меня проняло, а Брюс обыденно водрузил очки на нос и спокойно сказал, что полностью согласен со своим альтер-эго. А потом как ни в чем не бывало продолжил заниматься своими делами. Похоже, не только Халк совершенствуется — наш доктор стал гораздо смелее. И привлекательнее для Романофф, ведь я заметила, что теперь она старается держаться к нему поближе. Стив же… Не знаю, что он говорил Локи за закрытыми дверями (Баки меня оттащил замочной скважины), но брат Тора вышел задумчивым и молчаливым. Как мне потом показалось, Душа Мира тоже была не против его участия в похоронной миссии — на Джомолунгме все эти дни не было ни ветерка, ни облачка.
— Чашечку кофе для леди? — Локи с ехидной улыбочкой вытащил из небытия кружку. — Я даже ничего за нее не попрошу. Ни прямо сейчас, ни потом.
— Шутим, высочество? — прокалываю шипами на хвосте брошенную кем-то банку, вспоминая мой косяк с двойниками. — Смотри, при Стивене так не пошути. Он нервный в последнее время.
— Может, потому что я знаю тебя гораздо лучше, чем он? Эй, не замахивайся!
— А ты не уворачивайся. Ибо нефиг…
— …маленьких обижать. Давай уже закончим — эти последние. Пусть обретут покой.
Тьфу! Как с ним работать, если этот гад наловчился завершать за мной все мои любимые фразы? В виде Китти он просматривал воспоминания о моей жизни, как интересный сериал, частенько пересматривая понравившиеся эпизоды по несколько раз. Ему не было нужды задерживаться, ведь всю информацию по Истиной магии он узнал за первые дни, но открыл для себя реалити-шоу «Аста без прикрас» и из любопытства задержался. А любопытство, как известно, кошку сгубило. Но в нашем случае — йотуна. И дракона тоже — за скалой раздался странный шипящий звук, на который я и пошла, обнаружив знакомый потухающий портал из ярких искр и темнокожего человека в легкой многослойной одежде. Еле успела спрятаться и знаками показать Локи, что пора уходить Темным Путем, пока нас не заметили.
