Совсем одичал, только рот открыл и попытался вырвать посуду из моей цепкой хватки. Хер вам! Жадный дракон своё никому не отдаст, а чужое, которое назвал своим, — тем более. Сейчас я его за шею укушу — и он мне целую ванну кофе наварит.

— Какого чёрта здесь происходит?! — сзади раздался голос… Стива.

Я только обернулась и на мгновение замерла, увидев точную копию сидящего передо мной человека. Или не копию. Даже не раздумывая, убрала руки от чашки и резко ткнула соединенными пальцами в точку на шее «Стива» номер один. Как и ожидалось, он свалился под стол, облившись напитком раздора. Коричневое пятно растекалось на белой рубашке, подобно крови из смертельной раны, когда черты родного для меня лица начали плыть, как отражение в кривом зеркале.

— Я был прав, когда говорил, что стоит вам двоим столкнуться — и случается какая-то неприятность.

Как я понимаю, самый настоящий Стив подходит к столу, на котором я чуть не дала обещание… хреновое обещание. И кому?! Черт возьми, если бы не заложенный нос, то я бы его сразу раскусила по аромату хвои.

Оказаться рядом с Локи — к влипанию в неоднозначную ситуацию.

Я схватила засранца за шиворот и уже хотела отправить его бессознательную тушку обратно в Асгард, чтобы не убить ненароком, но к нашей колоритной троице присоединился лучащийся довольством Тор. Своей жизнерадостностью (и окрасом) он в последнее время напоминает мне золотистого ретривера, которому вернули любимую игрушку и почесали за ушком.

Фьюри с Одином не просто так заседали, закрывшись в покоях, — они обсуждали вину и пути исправления одного синежопого йотуна. Локи сильно задолжал Мидгарду, когда привел за собой армию марионеток-читаури. Пусть он сам был под незамеченной властью скипетра, но все же личный косяк велик, и загладить его он может, если поработает на благо Земли. Нахождение рядом со «смертными» тоже даст положительный эффект — проникнется жизнью обычных людей, которых был готов уничтожить. Так он окончательно отдалится от Локи-маньяка и ослабит узы клятвы Таносу. Не знаю, что посулил хитроумный Один для ЩИТа, но Ник Фьюри припомнил мой желчный отчет и после связи с Мировым советом безопасности разрешил Локи оказаться на Земле. Однако только после клятвы, что тот ближе, чем на три шага, к скипетру не подойдет. О том, что йотун не сможет причинить нам зла, я договорилась еще раньше. За самим же Локи будет на всякий случай будет присматривать Тор, который вернулся к Мстителям, чтобы помочь найти скипетр. А так как жить он будет в башне, то и златорогого брата потянул за собой в дом гениального механика. И Старк согласился! Ему там Фьюри за это что-то тоже пообещал. Вот облила бы обоих асгардцев в отчете помоями — ничего этого бы не случилось.

— Бля, — со шлепком опускаю ладонь на лицо. — Остальные в курсе?

— Да, как ни странно, но все согласились, — Тони с кем-то переписывается с помощью старкфона. — У меня такое чувство, что все ждут, когда ты оступишься, Северный Олень. Тогда они будут иметь полное право выместить на тебе все свои обиды. Особенно Халк. В этот раз он тебе еще и морали прочитает.

— Я буду следить за тобой, йотун, — изображаю двумя пальцами жест «глаза-в-глаза».

— Занятно, Хвост, что примерно такие слова я услышал от всех, — Старк прячет телефон и обращается к Тору. — Златовласка, без обид, но сделай так, чтобы я не пожалел о своем решении.

Пока Тони злословил, я тихонько прикрыла глаза, мысленно задавая вопрос Душе Мира по поводу Локи. Ответ ее был более чем ясен. Руна Уруз — избавление от старого и новое начало. Ладно, посмотрим, чем может быть полезно это холодное сердце.

Ненавижу джунгли в сезон дождей! От постоянной влажности уже любимые джинсы сгнили, просто лопнули на колене по шву, и теперь меня грызут москиты. Еще чуть-чуть — и они сожрут все мягкие ткани, а я с полным правом смогу называть себя Бабой Ягой, костяной ногой.

А еще я начинаю потихоньку ненавидеть людей. Особенно после того, как копнула глубже историю кровавой войны, чьи жертвы обретают свободу после взмаха невзрачной косы, что когда-то была моим мечом. Начиналось все как гражданская война в Южном Вьетнаме, а потом присоединились другие страны. Всем захотелось помериться пушками, но не на своей же территории мины закапывать? Война всегда резко очерчивала качества человека, выделяя главное, как тени гор, невидимых, если смотреть сверху. Кто-то бросается грудью на амбразуру, а кто-то под шумок испытывает новое оружие или устанавливает свой режим, уничтожая несогласных налево и направо. Боги, сколько неупокоенных душ… Неудивительно, что Душа Мира меня позвала — до трансформации Земли в Некрополь оставалось всего ничего.

Со своей работой Жнеца я совсем перестала танцевать и петь. Слишком тяжело, и нет желания, если каждый день наблюдаешь тысячи призраков и уходишь в другой Мир, только чтобы отоспаться как следует и подлечить натруженные мышцы в целебных источниках. Мир Двух Солнц словно почувствовал мое состояние и замедлил свой рост, остановившись, едва-едва воплотив половину планеты. Усталость, вот как это называется. Приободрило меня только то, что в своем путешествии по азиатским странам я наткнулась на привет из Стоунхенджа — в маленькой горной долине росло молодое деревце с едва сияющими яблоками, чья кожура сверкала золотыми искрами. Кернунн чтит свою часть Договора и продолжает проращивать уроненные в землю семена. Там я и решила передохнуть, раз дождь ненадолго закончился, дав выглянуть солнцу. Села на свернутую попону с вышитым гербом и облокотилась о белоснежный бок Гинервы, для которой настолько влажная погода является почти родной средой. Келпи как-никак.

— Моя прелесть, если дальше так пойдет, то у меня тоже отрастут жабры. Будешь яблочко? — протягиваю местный плод, но кобыла только презрительно фыркает.

Зажралась она на моем «концентрате». Пришлось перетряхивать рюкзак и давать ей взятый с собой в дорогу ядрёный фрукт. Я же не гордая — местный пожую. Им я чуть и не подавилась, когда в нескольких метрах от меня в воздухе появился круг из пылающих искр, сквозь который в долину шагнул полный человек с узким разрезом глаз на плоском лице. Сам он был одет, как буддийский монах, да и строения с другой стороны странного портала тоже напоминали монастырь боевых искусств, но вот в руках было не оружие, а корзина. Чудо какое-то! То я на Земле не чувствую ни единого способного к Истиной магии, а прямо сейчас на моих глазах всякие монахи средних лет за урожаем шастают, как к себе домой. Пока он пялился на прислоненную к тонкому стволу косу Жнеца, я поймала его взгляд и начала дышать в такт с ним, тихо произнося: «Нас здесь нет». Пока он озирался, потеряв меня и кобылу из виду, я неслышно набрасывала на Гинерву попону и натягивала на плечи лямки рюкзака. Монах же тем временем бросил корзину и взял в руки инструмент Харона. Пора было делать ноги, но я не могла двинуться, надеясь на чудо — вдруг коса станет принадлежать ему, и мне больше не придется месить тропическую грязь?

— Я вижу тебя, — голос у него оказался низким, с хрипотцой, а глаза бегали от торчащей из рюкзака ручки зонтика к гербу на попоне и упряжи. Черт, надо заканчивать проверку. — Кто ты такая и как сюда попала?

Увы, но я попыталась призвать косу, и мне это удалось. Он не следующий Жнец, а жаль.

— Тьфу ты! Мимо пробегала, — и легко ударила пятками в лошадиные бока.

Гинерва решила повыпендриваться — щелкнула острыми зубами и взвилась на дыбы, молотя копытами воздух перед монахом, выставившим перед собой неизвестный магический щит, похожий на узорную тибетскую мандалу из ярких искр. Пришлось легонько ударить рукоятью косы по крупу кобылицы, чтобы скорее уносила нас от человека, чья магия ощущалась очень странно. Как будто он берет ее из других Миров.

Когда-нибудь я все же убью Джаспера. Он мне явно мстит за то, что я не пускаю его на защищенную территорию. Как будто ему мало того, что я тактично не замечаю, как он на ветках моей яблони вечно отдыхает, даже гамак себе ближе к верхушке подвесил, куда я обычно не забираюсь. Думает, что я не знаю о нем. Пха! Это моя земля, и если посильнее прислушаться, то я чувствую все, даже как дождевые черви роют ходы сквозь почву, а бабочки выбирают цветок для отдыха. Жаль, что Стивен пока не может это ощущать, иначе он по-другому бы относился к моим отлучкам, когда я просто сажусь на траву и созерцаю холмы, на которых отбрасывают длинные тонкие тени стебли вереска и ковыль. Тишина, тепло двух солнц и покой.