— Мистер Глорфиндел, Тони не знает, что это слово у вас связано не с лучшими воспоминаниями, — вмешался, пока не поздно. Эльф только раздраженно откинул назад волосы и забормотал на грубом гортанном наречии.
— Прошу прощения у владыки этого дома, но я не смог сдержаться, — эльф кивает в сторону Тони. — Убрать бороду, сделать подлиннее волосы — и чисто Craban после многодневного пиршества. Скажи же, Майрон.
— Согласен, эльда, — кузнец с двумя шкатулками под мышкой ходил кругами около газового резака и пытался сверяться с инструкцией, цепляясь краями длинного багрового камзола за стоящие тут и там приборы с инструментами. Странно видеть среди проекций и гладких стальных стен, увешанных формулами и чертежами, двух выходцев из средневековья, которые наконец оторвались от осматривания обстановки и нескольких дорогих машин. — Энтони Эдвард Старк, укажешь нам путь?
По пути к лифту они выспрашивали о происшествии у нас со Старком и поначалу задумались, когда узнали, что никого из нас рядом не было. В кабине же лифта они застыли, и непонятно, что было этому виной: искусственное происхождение Джарвиса, которого они назвали духом-помощником, возможность записи на видео или передвижение в замкнутой железной коробке. В самой же лаборатории выяснилось, что парящие вокруг саркофага черные осколки не причиняют вреда только мне и Майрону как крепче всего связанными с Астой. «Узы ученичества и сплетения влюбленных душ самые сильные, Вала Стивен Грант Роджерс». Старк после его слов слишком пристально стал на меня смотреть и вернулся в реальный мир только после того, как Глорфиндел с шипением закрыл глаза ладонью и отвернулся от кварцевого кокона.
— А она еще жаловалась, что не смогла уговорить наугрим взять ее в ученики, — Глорфиндел потирал глаза, как будто долго смотрел на солнце. — Да даже сам Дурин не смог бы выковать меча сильнее. Смотреть невозможно!
— Ты как никогда прав, эльда. Наугрим, чтобы повторить подобное, пришлось бы звать в помощь твоих соплеменников, — Майрон положил ладони с длинными тонкими пальцами прямо на изломанную прозрачную поверхность и под мигание уцелевших ламп негромко заговорил на незнакомом языке. Осколки развеялись в воздухе без следа. — Craban просто надорвалась, пытаясь разом закончить два клинка.
— Меч должен был быть только один, — кладу ладонь на место, где под кварцем торчат шесть рогов. — Мы увиделись в ее первом воспоминании, где она мне это и сказала.
Эльф уточнял подробности, прикрывая рукой кокон, пока Тони не дал ему свои солнечные очки. Глорфиндел тут же надел их и принял еще более нелепый вид, но ему понравилось. Даже пытался выменять их на что-нибудь у Старка, но тот сказал, что это подарок, и поставил перед ним небольшую коробку, полную разных темных очков на любой вкус.
— Долгий сон просто так не начинается. Craban слишком сильно выложилась, потому находится сейчас в застывшем состоянии. И будет такой еще долго, если останется в этом Мире — слишком слаба здесь магия, — майа отходит к противоположному концу кокона и пытается покрепче взяться. — Adan-совсем-не-adan, хватай со своей стороны, а эльда проложит нам путь на другие земли.
Старк сказал, что все это не понадобится, ведь в гостиной до сих пор есть открытый проход. Глорфиндел, услышав это, ворчал, что ее дом ему удалось увидеть, только притащив плату за множество Договоров из Арды, а тут «заходи — не хочу», но вот за порогом он замолчал и долго стоял на веранде, всматриваясь в горизонт. Нам даже пришлось попросить его отойти в сторону, когда мы несли прозрачный саркофаг к яблоне — центру омега-излучения. Там, среди толстых извилистых корней, мы и положили кокон.
— Не знаю, как у вас ведут подсчет времени, но я думаю, что все закончится, когда два солнца будут в зените, — Майрон рассматривал крону дерева, приложив руку козырьком. — Вот так Кровавая Craban! Я ей говорил, что важно не как зовут тебя другие, а кем ты сам себя называешь! Такое светлое колдовство…
Тони тут же вмешался в разговор, выспрашивая, за что Асту называют «вороной». «Вороном, adan из Дома Старков». Механик скривился, как будто ему подсунули лимон, и попросил называть его «просто Тони», а потом услышал то, что я уже давно знаю — всех согласных на новую жизнь орков Аста переместила в Мир Мелькора, а остальных просто убила, собрав команду из людей и нескольких гномов.
— Я тогда был бесплотным беспамятным духом и мог только скитаться по Арде, не в силах быть увиденным хоть кем-нибудь, но вот ее помню. Благодарю, эльда, — принимает из рук Глорфиндела полный бокал вина — тот успел найти в доме винный погреб и принес небольшой бочонок с кубками. Старк сбросил кеды, Глорфиндел избавился от шелкового плаща и присел на толстый корень рядом с кузнецом. Майрон же давно снял тяжелый багровый камзол и расшнуровал ворот туники. В этом месте галстуки или другая официальная одежда кажется кощунством. — Так вот. Я отлично запомнил, как она во главе своего маленького войска загоняла поредевшие отряды орков. Такое не заметить было невозможно — межрасовая компания и бешеная девица чуть выше хоббита во главе, причем верхом на варге и с флагом на копье. Черный ворон на красном поле. Отношение к оркам после моей гибели было хуже некуда — запытать до смерти не считалось чем-то ужасным, но Аста не пачкала душу лишней жестокостью, а просто давала быструю смерть. Еще и глаза потом каждому закрыла, — стучит костяшками по кварцевой поверхности, проверяя на прочность. — Когда она позвала мой дух в другой Мир, то я даже не задумывался — лучше быстрая и окончательная смерть, чем такое существование. А она меня вбросила в тело, легонько похлопала по лицу, чтобы быстрее глаза открыл, и назвала «Страшным сном Гендальфа». А я тогда даже не помнил, кто это!
— Пф!!!.. — Старк окатил вином саркофаг и засмеялся, ударяя себя по колену. — Кэп, а ты у нее любимчик — тебе она с размаху пощечин надавала! Я сам видел, только Гендальфа Серого не упоминала.
Майрон оживился и, перегнувшись через кокон, начал спрашивать, откуда Тони знает «старого интригана». Глорфиндел, наливающий себе еще один кубок вина, напоминал, что «те смешные книги» — из нашего Мира. Рыжий кузнец, узнав, что Старк читал Толкина, начал яростно доказывать, что часть записанной истории — лживая пропаганда «Светлой стороны».
— Унголиант, Темная Паучиха — порождение Мрака? А кто по воле Мандоса, Владыки мертвых, создал Великую сеть вокруг Арды, чтобы души эльдар не могли уходить на перерождение, куда им вздумается?
Майрон сверкал желтыми глазами и размахивал рукой с пустым кубком. Воздух сгустился и начал знакомо потрескивать. Старк в это время осторожно толкал меня в плечо и, не разжимая зубов, говорил, что мы «попали». Глорфиндел тоже это заметил, быстро опустил темные очки, обвел глазами обстановку, и забрал у разошедшегося бывшего тирана кубок. Стоило его руке опустеть, как тот только раздраженно стянул сапоги и оперся локтями о колени, опустив голову. Мрачное пятно на фоне покрытой солнечными зайчиками сочной травы.
— Я знал ее раньше. Прекраснее Айниэ не было на свете, а ее прокляли ужасным обликом и вечным голодом за то, что она оставила прореху в сети для фэар, что не захотят оставаться в Арде навечно. Лишили памяти и отправили во Тьму ловить души, для которых она желала свободы. — лица не видно из-за упавших вперед рыжих волос, но голос наполнен болью и горечью. Возможно, она была ему очень дорога. Кузнец отмирает, когда перед ним оказывается полный кубок. Немного вина он тут же выплескивает в траву. — Той, что шла наперекор и всегда стояла на своем. Доброго тебе возрождения, Унголиант, маленький ловец моего сердца.
Неловкая тишина наступает у корней гигантской яблони. Бросающий вокруг себя радужные блики кокон со спящей Астой внутри как будто разделяет два мира — с одной стороны сидим мы с задумчивым Старком, а с другой тихо переговариваются беглецы из Арды. Иначе их теперь не назвать. Теперь понятно, как Аста договаривается с чудовищами — стоит копнуть чуть глубже, и за страшным фасадом может оказаться кто-то другой. Кто-то, похожий на нее. Я спросил у Майрона (который взял пример с Тони и теперь «просто Майрон»), всегда ли к проклятию добавляют потерю памяти.
