— Хорошо, — слышно, как Бартон делает несколько быстрых коротких вздохов. — Я прощаю тебя, зубастое сатанинское отродье с жабрами… — тишина. — А! Фу! Хватит! Я невкусный! Прекрати меня облизывать! Кэ-э-эп!

Цирк уехал, а клоуны остались. Бартон в квинджете пытался отмыть лицо и всколоченные волосы, Барнс желтым текстовыделителем отмечал в книге невидимые для него слова, Тони спорил с доктором Бэннером о названии для многих новых вещей, в частности, называть ли цветные ветра «омега-излучением» или просто оставить «неизвестное излучение». Романофф же в этот момент сидела за штурвалом и потешалась над Клинтом, говоря, что он фыркает, как лошадь, которая к нему неровно дышит.

— Тихо! — Тони жестом просит меньше шуметь, прижимая к уху неснятую гарнитуру. — Джарвис говорит, что Хвост наконец вылезла из кузни, — прислушивается, потом начинает смеяться, хлопая рукой по колену. — Роджерс, видел броню Железного Патриота? Ей еще Роуди управляет. Так вот, Аста сказала, что это похоже на плод нашей противоестественной связи, — Старк утыкается лицом в локоть, а мне хочется высказать одной леди за неподобающие шутки. — Ой, кошмар… А я ведь говорил Роуди, что расцветка так себе, говорил! Не зря я попросил его нас подождать.

Хорошо, что я умею держать себя в руках. Никто, конечно, не злословит, но даже Баки прячет косую улыбку за книгой, а Клинт как будто поперхнулся водой. Только доктор Бэннер реагирует так, как хотел бы сейчас поступить я, — закрывает глаза рукой. Я, конечно, говорил, что готов мириться со сквернословием одной девушки, но это уже перешло черту. Кое-кого сегодня ждет серьезный разговор. После того как все отсмеются и мы долетим до башни. Всего пара часов осталась.

— Да, Джарвис, я на связи. Что там еще произошло? — Старк сначала вслушивается и подмигивает мне, но потом улыбка слезает с лица. — Внешние признаки жизни есть? Пусть Роуди установит датчики из моей мастерской. Колсон… ладно пусть тоже помогает, — с нечитаемым взглядом оборачивается к креслу пилота. Что-то мне очень тревожно, и запястье будто покрылось льдом. — Романофф, сколько нам еще лететь?

— Минут сорок. Почти прилетели, — Наташа оглядывается через плечо. — Тони, что произошло?

— Роджерс, главное, держи себя в руках — пока еще ничего не ясно, — Старк мнется и жует губу. — Аста на пару секунд накрыла половину города омега-излучением, вырубилась, и потом вокруг нее вырос кокон.

Уши словно заложило ватой, и я едва слышал слова поддержки от команды. Старая примета действует — стоило упустить Асту из виду, как с ней опять что-то случилось.

Кошка, рассказывающая мне сказки, сама застряла в одной из них — чумазая Белоснежка в кварцевом саркофаге. Сквозь неровную изломанную поверхность были видны закрытые глаза, закопчённое спокойное лицо и по-детски подложенная под щеку ладонь. Она не умерла, хоть дыхания нет, но сердце бьется, только очень медленно — не более одного удара в двадцать три минуты. Старк назвал это защитным анабиозом, когда не смог просветить кокон ни рентгеном, ни ультразвуком. Пленки оказались засвеченными, а угловатые грани кварца посылали гулять сигнал сонара куда угодно, но только не в нужную сторону. Так что наблюдать за коконом и свернувшейся в клубок вокруг клинков рогатой Астой можно было только визуально. Иногда с кристаллической поверхности срывалось разноцветное сияние. На второй неделе анабиоза Баки застал один такой момент и попытался связаться, но увидел только смутные образы — ей снился сон про полет над горами. Верхом на табуретке.

— Я с самого начала говорил, что она Кошка-С-Мозгами-Набекрень, — Старк расхаживал по лаборатории, куда мы перенесли кокон, и заглядывал через плечо доктора Бэннера. — Брюс, тебя ничего не насторожило в записи дня инцидента?

— Что именно? — доктор Бэннер пытается аккуратно отколоть кусочек кварца. — Не обжигающий рук металл, попрание закона всемирного тяготения или еще что-то?

— То, что заметнее всего — волна омега-излучения. Джарвис, замедленное воспроизведение, — указывает на монитор. — Заметь, здесь есть весь спектр, как будто все выплеснулось разом. Совсем всё, даже эти мелкие черные осколки. Джарвис, пауза, — увеличивает фрагмент. — Обрати внимание, вот этот силуэт — морская чайка. А теперь посмотри, что произошло после столкновения с осколками, — размытое белое пятно камнем падает вниз. — Радует, что волна задела только пару антенн, а если бы это произошло на улице, полной людей?

— Я уже видел подобное, только осколки были намного крупнее, — вспоминаю день, когда Асту за шиворот выдернул из моих рук каменный монстр. — На нас тогда напали, и она отгородилась целой стеной от разозленного сприггана. В нем тогда было больше четырех ярдов, но двигаться дальше он не решился. Мне показалось, что Аста сама удивилась их наличию.

— Мда, коробка, полная сюрпризов, — Старк еще раз воспроизвел отрезок видео. — Или даже ларец Пандоры с несчастьями и бедами. Роджерс, не смотри так на меня — я пошутил.

Шутки или нет, но вот очень скоро леди-дракону начали сниться кошмары. Обвитый вокруг коленей хвост слегка шевелился, брови хмурились, а пальцы сильнее сжимали хвостовики клинков. И все это без единого вздоха. Страшно. Но стало еще хуже, когда вместо цветных всполохов на двадцать первый день с изломанной кварцевой поверхности начали срываться черные сгустки, иногда обретая форму острых граней. Баки сказал, что она видит сражения.

Я зашел в лабораторию поздно вечером, когда все, кроме Романофф и Баки, разбрелись по своим комнатам. Они с Наташей сейчас по ее каналам выясняют, куда должно было прийти старое оружие ГИДРА. Хотя она и назвала Бартона предателем за предложение подключить к «выбиванию» информации Асту, но потом устроила Баки допрос, выяснила уровень его возможностей и предложила отправиться с ней, наложив перед этим иллюзию. Так что из башни вышли не Черная Вдова и Зимний Солдат, а супружеская пара преклонных лет, воркующая о многочисленных внуках. А я соскучился даже по дурацким шуткам на грани приличий. И по тому, как меня обнимают ночью и сопят в шею, закинув руку и ногу повыше. А уж когда ее карие глаза начинают слегка светиться оранжевым, а закусанные губы пахнут корицей, перцем и немного табаком… Огненная у меня невеста — единственной мысли достаточно, чтобы вспыхнуть, как порох, который взрывается от одного ее прикосновения. И ее вечное кошачье ворчание, когда у меня звенит будильник на пробежку. А сейчас я не могу разбудить ее.

— Зря ты отказалась от помощи Сэма, — кокон со спящей девушкой теплый и совсем не напоминает холодный камень. — Все-таки войны оставили свой след, как бы ты ни показывала, что это не так. Надо будет уговорить тебя посетить встречи ветеранов или просто пригласить Сэма в гости. Поговорите, поделишься наболевшим… может, даже откроете кегу валлийского пива, — камень под ладонью становиться теплее, как будто она меня слышит. — Смешно, но своей выходкой мы спасли ту пивоварню от банкротства. Они уже хотели закрываться, но после всколыхнувших всемирную сеть кадров с камер наблюдения у них быстро нашлись партнеры с деньгами. «Темный Баки» — выбор фейри! «Удар по черепу» сразит даже дракона! Знали бы они, кто на самом деле расплатился старинными монетами за несколько кег пива. Ник Фьюри скрипел зубами, когда пытался выговаривать мне за неуместное веселье и почти порушенный «светлый образ истинного патриота Америки». Мне кажется, что он злится на тебя за ту погоню.

Я подвинул стул ближе к столу с коконом и продолжил рассказывать то, что она пропустила, пусть даже она меня и не слышит. Про Гинерву, которая наконец добилась прощения от Клинта и перестала носить ему добычу. Про Тони, создающего поддерживающих гражданский порядок андроидов. Про Брюса Бэннера, записавшего на камеру целую кипу видеопосланий для Халка и наладившего таким образом обмен мнениями и знаниями. Про Романофф, тихо мне намекнувшую, что кое-кто заждался «Багиру» в гости и давно приготовил кукольный сервиз с молоком. Даже рассказал, что до сих пор не определился, где будет стоять наш дом: в пригороде родного Нью-Йорка, в каком-нибудь южном штате или в новом Мире, ведь квартира с разросшимся зверинцем нам точно не подойдет. Вздыхаю и опускаю подбородок на скрещенные на столе руки. Свозь искаженную поверхность кокона видно, как под веками бегают глаза, и мне как никогда хочется знать, что ей снится. Какие Миры или времена. Я бы хотел снова обнять ее за плечи и прижаться к темной макушке, пальцами зарываясь в волосы у корней, но могу только прислониться лбом к угловатому кварцу и закрыть глаза. Тепло и так мягко, как будто я оказался в пушистом облаке… полном гари.