- Нарвите к моему возвращению яблок, парни. Это будет мне маяком.
Сняла с крюков над камином позолоченное копье и распахнула дверь в другой Мир. Сквозь проем был виден кусочек фрески, на которой была изображена девушка, которую я люблю. Тот же наряд, то же копье. Только под ногами нарисованы мертвые тела лирим, а от головы, как лучи, расходятся стрелы.
Конец POV.
Все беды начинаются от длинных языков и неосторожно брошенных слов. За эти пятьдесят семь дней я сполна убедилась в этом. Я бы посмеялась, что в этот раз управилась так быстро, но не могу ни шутить, ни улыбаться, ни плакать. Ничего. Даже моя магия снова потеряла свой цвет и из всех ветров остался только серый, как холодный пепел после кремации. Успокаивает лишь то, что план продуман, а дома меня ждут живые люди. Один из которых наверняка уйдет навсегда. Тогда Стивен был мне рад, но скорее всего им двигала вина за нападение и радость от встречи с обретенным другом. Мой подарок его больше не обжигал, в отличие от меня. А после того, что я здесь натворила, боюсь, что нож сожжет мне конечности до костей. Как мой запирающий сердце браслет может сжечь человеческие руки.
Пора. Редкие лирим стараются не попадаться мне на глаза. Смешно, что они боятся малявку на две головы ниже их всех, прячут глаза и стараются не поворачиваться спиной, но я на них не обижаюсь, ведь сама добивалась этого. Позолоченное копье, паршивый и надоевший знак статуса, стучит о каменный пол, когда я иду к двери, через которую пришла в этот Мир. Фреска напротив нее давно содрана, а остатки – замазаны известью. Я так решила.
Ненадолго останавливаюсь напротив ниши с грязным зеркалом. В пригоршне спрятана моя добыча, поэтому прислоняю копье к стене и стираю слой пыли со стекла. В отражении на меня смотрит мой уставший двойник: волосы замотаны черным платком, две полосы из копоти погребальных костров идут от нижних век через горькие складки рта, закрытую шею и оканчиваются на ключицах – долгие слезы по умершим. Прямо на платок надета корона из железных наконечников стрел – теперь она знак ненавидимого тирана и убийцы, меня. Боги, за что вы так со мной…
За дверью в мой Мир прошло не так уж и много времени – Баки только вернулся от яблони и кидает одно яблоко в руки Стиву. Я не буду закрывать проход в Моухар – еще рано.
- Астрель… это что? Траур? – обеспокоенный Карл повис прямо передо мной.
- Записывай, пятьдесят семь прожитых дней. – сажусь в кресло у холодного камина, держа копье на коленях. Рано вешать его на крюки.
- Астрель… – болтливый призрак висит около клавиатуры компьютера. – Почему на тебе корона?
- Записывай! – сбрасываю железку с головы. – В результате мятежа младшего отпрыска убита вся королевская семья. Гражданская война, что разразилась после, продлилась семь лет и унесла жизни шестидесяти восьми тысяч лирим. Далее захватчик трона решил вернуть старые обычаи и вырубил сады Памяти, наплевав на все мои заветы. – хотела бы я сейчас заплакать, размывая черные полосы, но не получается. – Мятеж подавлен, а корону я взяла по праву победителя. По повелению Души Моухара я сама, собственными руками убила главарей восстания, всех сто сорок восемь лирим. И подожгла погребальные костры для ста сорока семи.
- Одного не хватает.
- Да, не хватает. – вытряхиваю на пол добычу из кулака. – Узнаешь этого лирим? Никого тебе не напоминает?
- …
- Это младший принц, которому ты запудрил мозги своими рассказами о том, как тебе хорошо живется с Астрель в личном кусочке Мира. Перед тем, как я свернула ему шею он мне все поведал. Как пытался меня звать, но не дождался прихода. Как возненавидел меня, а следом и все то, что я дала лирим. – подхожу к призраку, который скоро исчезнет из моего дома. – Все эти смерти на тебе, Карл. Из-за твоего болтливого языка мне пришлось опять убивать названных детей! А они ведь почти вышли в космос!
Он стоял, пораженный собственной виной, поэтому мне ничего не стоило схватить его за призрачное сердце и потащить к подлатанному Великим Обменом телу, чтобы впечатать туда душу болтливого друга. Дважды мертвец дернулся, закашлял и попытался уползти.
- Как тебе снова быть живым, Карл? Нравится ощущать запахи? – бью кулаком в лицо. – А боль?
- Прости… я не знал… Астрель, прости…
Ему трудно говорить и дышать. Все же он отвык от этого за многие годы нахождения в виде призрака. Стивен и Баки не вмешиваются. Мой ученик и любимый никогда не видели меня такой. Если решат уйти – я их отпущу. Как и Карла.
- Я прощу тебя, когда исправишь все то, чему был причиной. – сижу на корточках, заглядывая в желтые глаза. – Ты заберешь корону, копье, и вернешься на Моухар. Скажешь, что убил меня и забрал всё, как трофей. Ты сделаешь так, чтобы лирим забыли про меня и полагались только на собственные силы. И не дай боги они возненавидят человечество – лирим должны ненавидеть только меня. Ты понял?
- Да, Мать. – кривлюсь на прилепленное другими прозвище. – Ты меня изгоняешь?
- На время, дебил. – протягиваю руку, чтобы помочь подняться. – У нас все еще заключен Договор, поэтому ты не умрешь от старости, пока будешь шастать по Моухару и наводить порядок. Потом возвращайся. Похуй, в каком виде. – протягиваю копье и корону. – Вали уже, кошак.
В моей душе развернулась пустыня, когда за старым другом захлопнулась дверь. Я просто рухнула в кресло и ни на что не реагировала. Стивен пытался что-то спрашивать, тормошить. Даже прижимал к себе и пытался стереть копоть с лица, пока я украдкой коснулась его ножа. Больше не обжигает… Сука… Неужели, чтобы быть достойной, мне надо убивать?
От объятий Стива чалма съехала с головы. Что же, пусть знает. Я рассказала ему, почему никогда не приношу клятву верности стране или еще кому-нибудь. Если какое-нибудь государство будет угрожать Миру – я его уничтожу. Если Мстители поведут Мир к гибели – я их сотру в порошок. Если Душа Мира укажет на него, как на приговоренного – мне придется его убить или проклясть. Потому, что это мой долг. Серая магия стелилась вокруг меня туманом. Такая же серая, как и седина, заляпавшая волосы после убийств дорогих мне разумных.
Баки, видимо, совсем не нужны здоровые руки, если он начал задирать мои рукава в поисках браслета. Дурак. Я спалила его на третий день пребывания на Моухаре – слишком поганая эта штука, запирающая сердце. Я прогнала их обоих. Дверь в Мир Стивена Гранта Роджерса оставалась открытой. Стив пусть хорошенько подумает над услышанным, а Баки всё еще мой ученик – ему придется хоть как-то со мной общаться. Потом, когда вернется – дверь я не закрывала. В конце концов, кладовка с зимними куртками пока не очень и нужна. Все равно теплой одежде меня сейчас не согреть.
Между корней яблони хорошо лежится, если свернуться в комок. Здесь всегда лето, но сейчас мне холодно. Я съела несколько сияющих фруктов, что могут утолить печаль, но они мне не очень помогли. Только разбудили застывшие чувства. Чтобы не сойти с ума я лежала и считала трещинки на толстом корне, когда сзади послышался шорох травы. Похоже, что Баки вернулся. С пледом, который осторожно на меня накинули.
- Спасибо, Немо. – закутываюсь в теплое покрывало, как в кокон. – Теперь твоя очередь утешать меня и гладить по голове. Ты уж извини, но поворачиваться не буду – я тут нюни распустила. – позорно шмыгаю носом.
Хороший, понимающий человек. Теперь я сопливая девчонка, а он – добрый родитель. Если вернулся, так пусть послушает, почему я явилась с сединой в волосах, которые он так осторожно сейчас перебирает.
- Они мне как дети, которых у меня никогда не будет. Время наших Миров течет по-разному, и я стояла у истока их цивилизации. Лирим раньше были ритуальными каннибалами, Немо. Каждый из них убивал свой дух и отравлял тем самым Душу Мира, поедая себе подобных. Такие у них были традиции. Мой бедный Карл был первым лирим, которого не съели. Когда он умер я закрыла ему глаза и разожгла погребальный костер, а прах похоронила в земле Моухара. Посадила вишню. Корни проросли сквозь его кости, а сожжённые плоть и кровь стали частью дерева и ушли в плоды. Ритуальное поедание близкого существа осталось, но больше не надо отравлять дух. Моухар теперь – Мир садов. А эти твари-мятежники решили вернуть прошлое! Я перебила их всех, а головы насадила на колья. Лирим – жестокий народ и понимают только жестокость. Своими руками мне пришлось принести смерть моим названным детям. И поэтому мне сейчас так плохо. Это мой долг… От которого меня никто не освобождал.
