Пока Артём унимал растущую злость, звякнуло ещё одно сообщение. От него зашлось сердце, заныло, отяжелело под рёбрами. Незнакомка назвала имя. Не своё – Артёма.

«Артём, если хочешь выжить, не разговаривай с незнакомцами, будь всегда начеку, ходи только по людным улицам, не гуляй по ночам один, опасайся полудня. И самое главное – не давай себя фотографировать!».

– Какого чёрта тебе надо? – поморщился Артём.

Пыжась от злости и недоумения, он повторно удалил беседу и хлопнул крышкой ноутбука. Уставился на погасший, скользкий от потной руки телефон. Никогда ещё сетевые сообщения не вызывали в Артёме лавину противоречивых эмоций.

Кроме пожелания сгореть в аду всей без исключения братии маркетологов и рекламщиков, разработчиков чатов и создателей интернета в голову прокралась тревога. Туманная, но в больших дозах способная вызвать паралич.

Ощущение неясного испуга, будто ты вдруг оказался голым на банкете. Вроде, и осознаёшь, что что-то не так, но до последнего сохраняешь присутствие духа, чтобы не выставить себя дураком и паникёром.

Артём выдавил нервный смешок, открыл ноутбук, полез в чат. Так и есть: новое сообщение.

«Будь осторожен. Поверь, это серьёзно. Делай всё, что я тебе скажу, иначе погибнешь».

Сегодня я с ним познакомлюсь. Это не обсуждается. Пути к отступлению отрезаны.

Денис.

Катаю имя на языке, повторяю вслух и довольно жмурюсь. Какое чудесное имя, да и сам он очень симпатичный. Высокий – выше меня на две головы, – сероглазый, а волосы вьются на кончиках. Он засиделся с друзьями в баре и вынужден добираться домой пешком. Как всегда, опоздал на последний автобус. За плечами – рюкзак, в наушниках долбит рок. Какая у него классная фигура! Под тонкой футболкой перекатываются мышцы, а плечи широкие-широкие – вылитый киноактер. Я иду за ним следом, переступаю мягко и постоянно озираюсь по сторонам.

Кроме меня и Дениса, на узенькой улочке ни единой живой души. В окнах панельных пятиэтажек давно погас свет, лишь призывно мигает вывеска круглосуточного магазина: зайди, посмотри, купи. Фонари отключены, и луна скрылась за тучами. В этот предрассветный час мы совершенно одни.

Меня пробирает нервная дрожь. Как начать разговор? Что сказать: сначала поздороваться или сразу перейти к делу? А если он посмеется надо мной, а если покрутит пальцем у виска?

Последние наставления сестры перед тем, как она выпихнула меня из автомобиля и умчалась во тьму, царапают затылок:

– Просто подойди к нему и улыбнись. Можешь сказать, что заблудилась, и попросить проводить тебя домой. Ничего особенного. Поверь, мальчикам не так уж трудно понравиться.

Конечно, с её-то модельной внешностью познакомиться с парнем – это обыденно и скучно. Когда тебе вслед оборачиваются, как-то не задумываешься над тем, что бывают девушки-изгои, вынужденные существовать в мире, которым правят красивые.

Всё, хватит себя жалеть!

Или сейчас, или никогда.

Убыстряю шаг и, обогнав Дениса перед поворотом, машу ему обеими руками. Эй, посмотри на меня, красавчик!

– Чего надо? – Он вынимает наушник из уха и непонимающе щурится.

– Привет, – говорю, а у самой язык прилип к нёбу от страха. – Ты же Денис, да? Правильно?

Улыбнуться, разумеется, забываю. Так и стою, уставившись на него во все глаза. Со стороны, наверное, смотрится диковато: знающий себе цену парень и низкорослая девица в растоптанных кроссовках, которая двух слов связать не может. Мямля, фу. Далекий гул машин, надрывно воющий ветер, телевизор, что-то бубнящий на первом этаже дома – все звуки исчезают, и остаемся только мы одни. Киношный персонаж и преданная поклонница.

Волнение перерастает в настоящую панику, и мне хочется поскорее свалить подальше, но ноги намертво приросли к асфальту.

А Денис, благосклонно кивнув, скрещивает руки на груди. Удивлен. Пытается вспомнить, где и когда мы пересекались. Нигде и никогда. Обворожительному Денису и среднестатистической Маше не суждено встретиться в обычной жизни – наши вселенные проходят параллельно друг другу.

Во мне слишком много «вроде бы». Волосы вроде бы рыжие, но тусклого медного оттенка. Сама вроде бы худая, но нескладная, угловатая, да ещё и рост метр с кепкой. Нос вроде бы небольшой, но приплюснут и обсыпан веснушками. Короче, сплошное недоразумение.

Девчонок, подобных мне, у Дениса – сотни. Что ему до какой-то Марии Мироновой, у которой даже не было настоящего свидания – ни одного! – или первого поцелуя?

Я заливаюсь стыдливой краской, и сердце глухо колотится где-то под горлом, выбивая наружу слова:

– Ты ведь… актер? Я видела все твои выступления! Такой искренний персонаж – не оторваться.

Вообще-то у него всего одна роль, унылая до зубного скрежета. Денис играет чопорного аристократа, которого отвергла возлюбленная дама. За неделю я побывала на двух спектаклях в драмкружке при институте. Всегда сидела на заднем ряду и грызла ногти, пока на сцене разворачивалось действие. Представляла себя рядом – на расстоянии вытянутой руки – с Денисом; так близко, что могла бы прикоснуться, очертить линию его бровей.

Что ж, мечты сбываются.

– А-а, вот оно что. Очень рад, что тебе понравилось, – небрежно откликается он. – Так чего хочешь? Автограф?

Его сведенные напряжением скулы расслабляются. Он успокоился, догадавшись, что я всего лишь фанатка, очарованная талантом молодого – ага, и бесперспективного – актера. Денис притягателен внешне, но играет посредственно. Речь зачитывает так монотонно, что накатывает зевота; путается в монологах и ревет навзрыд там, где нужно шептать. Но он красив, и это достоинство скрашивает всякие недостатки.

– Не совсем. Можно тебя сфотографировать? Ну, на память. – Тянусь к мобильному телефону.

Но он отшатывается как от ненормальной.

– Бред какой-то. Нельзя.

Голос прохладен и даже брезглив. Разумеется, какие психопаты делают снимки в темных подворотнях? Денис огибает меня и уходит, врубив музыку на полную катушку. Гул его шагов эхом отражается от стен пятиэтажки, а мои щеки всё гуще краснеют. Темнота обволакивает, липнет изломанными тенями к подошвам кроссовок. За спиной чудится чьё-то зловонное дыхание, но когда я оборачиваюсь – улица пуста.

«Или сейчас, или никогда. Или сейчас, или…» – дробью стучит по вискам.

«Ты не справиш-шься, ты не оправдаеш-шь ож-жиданий», – змеиный шепот скользит по позвоночнику.

Ну уж нет, Мироновы не сдаются! Срываюсь на бег и догоняю Дениса перед самым входом в подъезд. Он подносит ключ к домофону, когда я налетаю сзади и шарахаю его по плечу. Долгий вдох и резкий выдох. Наушник сам выпадает из уха, до меня доносится перебор гитарных струн.

– Слушай, ущербная, уж не знаю, чего ты себе придумала, но я не фоткаюсь на ночь глядя.

Аккуратную линию губ перекашивает гневом. Денис готов наброситься на меня с кулаками, но дает последнюю попытку оправдаться.

– Ну, пожалуйста-пожалуйста, – канючу я. – Прошу тебя! Я так давно мечтала хотя бы об одном твоем снимке. Ну что поделать, если мы встретились ночью? Не буду же я стоять тут до утра!

– Заколебала! – раздражается Денис и всё-таки встает в позу: руки уперты в бока, голова чуть наклонена. – Даю тебе минуту.

Ха! Мне хватит тридцати секунд.

Вытянув из кармана телефон, долго примеряюсь к его лицу. Слабая фотокамера не способна передать Дениса таким, какой он есть. Ни стати, ни надменности, ни харизмы. Картинка зернистая, нечеткая. Черты плывут, и кажется, будто Денис состоит из цветных квадратиков. Не человек, а пустое изображение. Тусклая лампочка над входной дверью освещает голову Дениса словно ореол.

Когда загорается вспышка, он корчит недовольную гримасу. Щелк.

– Теперь я свободен или… – начинает Денис, но осекается на полуслове.

Его губы деревенеют, из приоткрытого рта вырывается последний стон. Глаза беспомощно бегают из стороны в сторону. Влево-вправо. Вверх-вниз. Ногти еще недолго скребут по горлу, оставляя на том полосы, но вскоре опускаются безвольными плетьми вдоль тела.