…пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадётся, возьми; и, открыв у ней рот, найдёшь статир; возьми его и отдай им [собирателям дани на храм] за Меня и за себя (Мф. 17:27).

Здесь в полной мере проявлено всеведение Иисуса-Сына Божьего (а вовсе не его способность к материализации предметов, как может показаться на первый взгляд): Иисус знал, что в определённое время, в определённом месте, у вполне определённой рыбы во рту окажется монета именно того достоинства, которое необходимо для уплаты дани на храм (причём за двоих). Это было настоящим чудом, причём его совершение не нарушало государственных законов Римской империи и не противоречило нравственным устоям древней Иудеи.

Отсюда следует, что жизнедеятельность маленькой общины непосредственно не зависела от содержимого денежного ящика, который носил Иуда.

Заметим также, что образ жизни Иисуса и его ближайших учеников, вероятнее всего, был близок к аскетическому и значительных денежных расходов не предусматривал. Мы знаем, что Иисус неоднократно выступал против обогащения и мирских благ. Об этом свидетельствуют, в частности, Матфей и Лука:

Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь. Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или: «что пить?» или: «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6:25–34).

И сказал ученикам Своим: посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи, и тело одежды. Посмотрите на воронов: они не сеют, ни жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем? Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. Если же траву на поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь. Бог так одевает, то кольни паче вас, маловеры! Итак не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду о том; наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам (Лк. 12:22–31).

Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное (Мф. 19:23).

Иисус прямо обращается к членам своей маленькой общины: «не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь», «не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы». Не о мирском должен заботиться верный ученик своего Учителя, не о хлебе насущном печься, а «Царства Божия и правды Его» прежде всего искать таков смысл наставления Иисуса. «Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом», — заявляет Иисус своим ученикам, и добавляет: «все приложится вам», имея, очевидно, в виду, что Бог-Отец уже взял на себя заботу о тех, кого сам же и избрал на служение своему Сыну. Кроме того, слишком пристальное внимание учеников к обыденным житейским благам могло бы дискредитировать как их самих, так и их Учителя: статус общины предполагал определённый аскетизм и игнорирование всего, что в какой бы то ни было мере способствовало её обогащению.

У приведённого выше аргумента, на первый взгляд совершенно бесспорного, имеется один существенный недостаток: он не учитывает основного назначения общинной кассы. Касса была не просто ящиком для хранения денег, необходимых для жизнеобеспечения маленькой общины, — она выполняла ещё и благотворительную функцию. Именно из денежного ящика, хранителем которого был назначен Иуда, черпал Иисус средства для помощи неимущим и раздачи милостыни нищим. Не только Благую Весть нёс страждущим Сын Человеческий, не только словом орошал он их истосковавшиеся по истине сердца и души — не забывал он и их житейские нужды, их повседневную заботу о хлебе насущном. И если учеников своих он призывал не искать, «что есть, или что пить», не думать о дне завтрашнем, ибо «Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всём этом», то в отношении «людей мира сего» Иисус придерживался иной позиции. Он знал: та скудная толика медных монет, что порой перепадала бродяге или нищему по его, Иисуса, воле, зачастую спасала человека от голодной смерти. Ясно, что Иисус не мог обойти вниманием такую важную составляющую своего служения, как благотворительность и помощь людям.

С другой стороны, благотворительность вовсе не обязательно должна была носить денежный характер: вспомним два чуда, сотворённые Иисусом с целью накормить большое количество людей (сначала пять тысяч, потом ещё четыре тысячи человек). Как раз в этом случае Иисус мог себе позволить то, что мы назвали материализацией: создание продуктов питания с помощью чуда (в отличие от создания денежных средств) не подрывало устоев государства и преступлением не являлось. Словом, Иисус располагал солидным арсеналом средств, позволявшим ему не только содержать свою общину, но и помогать обездоленным, — и при этом не полагаться исключительно на общественную казну.

Чтобы разрешить создавшуюся дилемму, необходимо взглянуть на общинную кассу под совершенного иным углом зрения, далёким от холодного прагматизма и мелочного рационализма. Касса служила не только вместилищем денежных средств, которые могли быть расходованы на обеспечение жизнедеятельности общины и благотворительность, — она являлась ещё и символом, объединявшим людей страждущих и сострадающих, выполняя тем самым весьма значимую для Иисуса высокую и гуманную функцию. Денежный ящик всегда был открыт как для нуждающихся, так и для тех, кто жертвовал своими кровью и потом заработанными грошами на благо неимущих, обездоленных, юродивых, больных, калек. Содержимое ящика постоянно менялось: одни вносили в него ту или иную сумму, другие черпали из него, вознося хвалу Богу. Именно это и являлось тем объединяющим началом, которое делало возможным исполнения заповеди «возлюби ближнего своего как самого себя». Иисусу, следовательно, не могла быть безразлична судьба денег, олицетворявших способность людей творить добро и сострадать — наивысшее из чудес, которому он хотел научить всё человечество.

Более того, имеется одна веская причина, по которой Иисус не стал бы прибегать к чуду для благотворительных целей. Из евангельских жизнеописаний мы видим, что Иисус не любил злоупотреблять своими чудотворными способностями. Известные нам из св. Писания чудеса, совершённые Иисусом, можно перечесть по пальцам. Наиболее яркие из них — превращение воды в вино на свадьбе в Канне Галилейской, насыщение четырёх и пяти тысяч голодных земляков, воскрешение Лазаря из мёртвых, несколько случаев исцеление больных и изгнания бесов из одержимых, — вот, пожалуй, и весь перечень чудес Учителя, оставивших след в памяти потомков. Вспомним, однако, сколько раз Иисус отказывал людям в совершении чуда, когда те просили его об этом! И не только потому, что считал демонстрацию чуда дьявольским соблазном, искушением для себя самого, но и потому, что не желал искушать тех, ради которых пришёл в этот мир — мир, погрязший в неверии и грехе, мир, который ему надлежало спасти. Нет, не за тем был послан Отцом Иисус, чтобы шокировать и ублажать единоверцев, жадных до всего чудесного, своими сверхъестественными способностями: слишком лёгкой ценой была бы завоёвана вера этих любителей чудес, вера зыбкая, шаткая, эфемерная. Он хотел иной веры — настоящей, истинной, свободной. Но, увы, люди оказались не готовы к принятию такой веры, как не приняли они и главного чуда, которое принёс им Иисус, — его самого. Не приняли, не поняли, что уже само его пришествие в мир есть величайшее чудо из чудес, несравнимое ни с одним другим из всех, когда-либо известных человечеству.