– Увеличился приток реверсного контента.
– Что?..
Разуто никак не мог привыкнуть к привычке Фуллера начинать новую тему, когда предыдущая, по его мнению, была исчерпана.
– Подожди… – он потер висок и сосредоточился на новой вводной. – А с чего бы это?
– Двадцать процентов заявок уже не покрываются наличием.
– Надо же. А с чего такая радость, может, из-за выборов мэра?
Реверсным контентом называли материалы пользователей, совпадающие с желанием заказчика что-нибудь проиллюстрировать, создавая общественное мнение на основе народного творчества. Дополнительная ротация запускалась без сопровождающей рекламы и была достаточно затратной для клиента. Поэтому среди заказчиков преобладали в основном крупные корпорации или политики. Правильно подобранный контент легко иллюстрировал необходимость любых политических инициатив и своевременность лозунгов.
– Да нет, для выборов это сильный фальстарт, – покачал головой Карл. – Что у нас ещё такого намечается?
Фуллер слез с кресла, кивнул и замаршировал на выход. Шеф-редактор не мог отвести взгляда – совокупность хромоты и строевого шага подчиненного всегда его завораживала.
– Ать… два, – тихо по привычке подобрал он счёт. – Ать… два. Шагает в шортах детвора.
Проводив сотрудника взглядом, он вызвал на экран статистику «медиаинкубатора» и прикинул изменения по сравнению с предыдущем кварталом. Странно, реверсный контент вырос практически с нулевого уровня. Может, это связанно с манифестацией, о которой говорил Грабов? Вроде хоспис и их какая-то протестная акция… Но левым и так все должны – они никогда не оплачивают трансляций. А значит, на скачок реверса повлиять никак не могут.
– А если и правда за стул мэра возня началась? – Карл закрыл статистику, откинулся в кресле и мечтательно потянулся. – Вот было бы здорово! На полгодика шутки, пляски и шествия с хоругвями вокруг клумбы. Класс!
Разуто любил выборы. Точнее, не сами выборы, а антоним интриги, им предшествующей. Всяко забавней, чем обсуждать спортивные результаты.
Шеф-редактор выключил экран и, напевая, направился к шкафу с одеждой.
– Послушай, ты! Не ты! А он вот и она. У всех есть шанс попасть во власть, друзья!
Всем уровняло масти и права дитя свободы – дева Демократия.
А значит, целься. Бери власть на прицел. Сожми свой голос до размера пули.
Прикинь дистанцию – и пли! Чтоб голос долетел! Чтоб критики фонтан вовеки не заткнули!
– Все-таки Иосиф Тихий уникальный дебил, – подвел итог песенке шеф-редактор и, застегнувшись, отправился домой.
Сегодня лучше избежать посещения увеселительных заведений – очень уж игривое настроение: то стишки декламирует, то песенки напевает. Такое «ля-ля-фа» всегда оплачивается дороже, чем зябкая грусть осенней меланхолии. Уж в чём в чём, а в конечной стоимости своих настроений господин Разуто был огромный специалист.
5. Ave media
Блог пользователя «Факт Прочь» (перекрёстно подтверждённый аккаунт Фомия Проча, индекс цитирования ноль – тридцать пять, коэффициент социальной активности средний). Видео размещено в период, когда пользователь блога находится в коме.
Изображение было дёрганым и достаточно невнятным. Вот автор садится в такси, он явно нетрезв и с такой же весёлой подругой. Знакомые с Фомием по мельканию профиля опознавали его жену. Виртуальные знакомые довольствовались её возбуждённым смехом и не сосредотачивались на деталях. Такси трогается, и фокус перемещается на руку Фомия, тщательно разглаживающую чулки попутчицы и безжалостно сминающую юбку.
– Снимаете? – раздается голос за кадром.
– Пока разминаемся, – похотливым шепотом отвечает оператор. – Может, и снимем!
– А зачем? Проявляйте любовь, но снимать-то зачем?
– Смущаем, что ли?
– Нет. Просто вы переносите фокус с себя на это устройство и перестаете наслаждаться насущным.
– Ты смотри, – шёпот оператора, – очередной философ застрял в таксисте.
Слышно хихиканье.
– Привлекая внешнее – вот эту камеру, – вы заглушаете внутреннее, чистое. Концентрируетесь на нём и теряете остроту инстинктивного. Но не в том адреналин, – вздыхает голос за кадром. – Я покажу вам способ сосредоточиться на истинном.
Изображение сильно дёргается.
– С ума сошёл?! – раздаётся крик Фомия. Такси виляет, камера падает на пол объективом вверх. В кадре руки оператора, судорожно вцепившиеся в переднее кресло. – Ты чё делаешь?!
Ему вторит испуганный визг попутчицы.
– Вы что, вы что, вы зачем?! Остановите, мы выходим, выходим!
– Стой! – панический крик перекрывает остальные звуки. – Ты чё делаешь, чё, гнида, делаешь?! Сними!
– Вот где свобода, вот в чём кайф. Никаких внешних раздражений, только инстинкт.
Голос за кадром еле различим. И он бесстрастен. По прозвучавшему в самом начале приветствию в нём можно опознать водителя такси, но других доказательств этому нет. Скользящая по полу камера выхватывает только напряженный подбородок Фомия и профиль его визжащей на одной ноте жены.
– Вот теперь только мы. И инстинкт.
– Какой, на хер?!. Сними! Куда?! Сто-о-о-о-о-ой!
Слышен звук сильного удара, и изображение становится тёмным. Несколько минут тишины, и снова спокойный голос за кадром.
– Чёртова автоматика…
Он звучит очень тихо и все так же бесстрастно.
– Мы точно могли продержаться дольше.
Слышится скрежет, и тёмное изображение становится ещё и безмолвным.
Утром редактору позвонил преподобный Клавдий. Вызов осветил медиастену во время утренней гимнастики, и Карл ответил случайным взмахом, выполняя виньясу под комментарии коммуникатора. Пришлось сбить дыхание и судорожно переворачиваться – поза редактора была слишком неуважительной к сану звонившего.
Клавдий служил настоятелем местного прихода. Одно время Разуто общался с ним достаточно близко, поначалу даже вступал в теологические споры и искренне пытался разобраться, почему умный, образованный и вполне себе интересный человек занимается тем, чем занимается. Они часто встречались в «Матовом глянце», пару раз Разуто был на его службе и даже посетил организованный священником вроде бы монастырь, но так и не проникся тем, что Клавдий считал единственной истиной. Посещение монастыря только запутало редактора. Он предполагал встретить там смиренную паству – «отрешенных от бытия скорбящих», проводящих дни и ночи в молитвах о всеобщем прощении. А увидел разношёрстную публику с сомнительной святости рожами. Монастырь Клавдия скорее напоминал профилакторий для людей с крайней степенью алкогольной интоксикации. И эти странные послушники отнюдь не молились – часть из них неуклюже исполняли вялые танцы, напоминавшие замедленную съёмку восточных единоборств, а остальные, развалившись и подёргиваясь, наслаждались подобием чайной медитации. После этого визита Карл потерял надежду разобраться в идеалах священника, и общаться они стали значительно реже. Но отвечать на звонок настоятеля откляченным задом было явным перебором.
Встать получилось ещё менее изящно, чем перевернуться. Заболело колено, Карл поморщился и повернулся к медиастене.
– Доброе утро, святой отец.
– Здравствуйте, Карл. Я вам помешал?
– Нет, это был финальный поклон. Так далеко в утренних молитвах я редко захожу.
– Я слышал, позавчера у Тори произошел некий инцидент, – не обратил внимания на попытку пошутить Клавдий.
– Инцидент?
Разуто удивился – неужели его суета с Тантамиром достойна таких широких слухов?
– Какого рода? – решил уточнить он.
– Некие люди избили посетителя. Это имело место?
– Ах, вы об этом, – облегчённо протянул Карл. – Ну, инцидент – это громко сказано.
