Ирина не успела уйти далеко. Она уселась в прихожей на пуф, некрасиво разбросав ноги и тупо глядя в пол. На ее безжизненном лице не было ни кровинки. Белая накидка из меха сползала на пол. Кириллу некстати в голову пришла фраза болтливой секретарши из старой комедии, по пьесе французского драматурга, невероятно подходящая к ситуации.

«Мадам… Ах, песец, какая прелесть… Вашего мужа зарезали».

— Вам плохо? Принести воды? — участливо предложил просочившийся в дом Олжас. Ирина глянула на него мутным взглядом и помотала головой, словно стреноженная лошадь.

— Нет, нет, я уже… того… — выдохнула она. — Но что случилось? Авария? Он разбился?

— Боюсь, что вашего мужа убили, — скорбно сказал Кирилл. Ирина смотрела на него стеклянными глазами, уже наливающимися слезами, а затем сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели до синевы.

— Убили? — переспросила она с недоверием. — Как это? Как такое вообще возможно?

— Почему вы спросили про аварию? — жестко спросил Олжас. — Ваш муж уехал из дома на машине?

— Конечно на машине. Он всегда передвигается на машине, что за вопрос? — возмутилась Ирина, как будто ненадолго придя в себя. Кирилл скорчил Олжасу рожу, и тот понятливо отступил назад, дав начальству карт-бланш. Нависать над Панариной было неудобно, но в прихожей больше не на что было сесть.

— Дело в том, что его тело было найдено в пригородной электричке, — объяснил Кирилл. — Совершенно непонятно, как он там оказался. Возможно, вы сможете нам это прояснить. У него были дела за городом? Может, у вас есть там дом?

— Не знаю, — вяло ответила Ирина. — Какой дом? Зачем? Мы и так за городом живем. К тому же Олег никогда не отчитывался в своих действиях… Скажите, он сильно страдал?

В ее голосе была мольба. Она так странно заломила руки, что суставы хрустнули. Меховая накидка сползла с ее плеч на колени, и, не удержавшись, на пол, но Ирина даже не сделала попытки подхватить ее. Кирилл смущенно кашлянул:

— Думаю, он даже ничего не успел почувствовать. Когда вы в последний раз видели мужа?

— Вчера вечером. Мы поужинали и легли спать. Олег рано уехал, я еще не вставала.

— Может быть, вы ему звонили? — предположил Кирилл. — Или он звонил вам?

Ирина снова помотала головой, отчего ее бесцветные волосы колыхнулись, как щупальца медузы.

— Не помню… — сказала она, а потом, нахмурилась и неуверенно продолжила: — Да, действительно, он звонил, а потом прислал фотографию по whats app.

— Фотографию? — встрепенулся Олжас, подпиравший косяк. — Какую фотографию?

— Шкатулки. Я увлекаюсь антиквариатом, а он где-то нашел отличный образец чайной шкатулки Ружа, я давно такой хотела. Ну, и прислал мне фото. Я одобрила.

— И что? Он ее купил?

Кирилл взглядом велел Олжасику уняться, но сам взглядом подбодрил хозяйку дома, и она, зябко дернув плечами, ответила:

— Наверняка. У нас ведь через неделю годовщина свадьбы. Думаю, что купил бы.

— Это дорогая вещь?

— Я не знаю, что в вашем понятии значит «дорогая вещь». Не дешевая, но нам вполне по средствам. Думаю, что она стоит около ста пятидесяти — двухсот тысяч рублей. Хотя муж сообщил, что ему ее отдадут дешевле.

— Можете показать вашу переписку? — предложил Кирилл, и хозяйка, неохотно поднявшись с пуфика, ушла в гостиную. Недолго думая, Кирилл последовал за ней, чтобы в дальнейшем не пришлось беседовать стоя или сидя на неудобном низком пуфе, задрав колени к подбородку. Олжас юрко просочился следом, плюхнулся на диван и, заметив, что с его форменных ботинок капает вода, смущенно поджал ноги, но Ирина, кажется, ничего не заметила. Она стояла у стола и водила пальцем по экрану телефона. Найдя вчерашнюю переписку, она протянула телефон Миронову.

— Пожалуйста.

Кирилл взял телефон и сперва прочитал скупую переписку, в которой не было ничего интересного. Сообщений оказалось немного, на сугубо бытовые темы, которые, впрочем, не мешало бы изучить, а стало быть, телефон следовало изъять. Заканчивалась переписка сообщением: «Нашел то, что тебе понравится, зацени». Далее следовало темноватое фото прямоугольного предмета, а потом ответ Ирины: «Покупай, это оно». Кирилл ткнул пальцем в фотографию, дожидаясь, пока она загрузится полностью, что позволит разглядеть шкатулку в деталях.

Шкатулка была красивенькой. Не красивой, а именно красивенькой, с какими-то цветочками, резными узорами, которые было сложно разглядеть. Кириллу почему-то показалось, что ничего особенного в этом подарке нет. Даже сложно предположить, что такая вот ерундовина может стоить двести тысяч. Журналист Шмелев, с которым Миронов приятельствовал, недавно с Гоа прилетел, и презентовал Кириллу что-то похожее. Чайная шкатулка из Индии выглядела весьма симпатично, а вот чай оказался дерьмовым, со странным перечным вкусом. Вряд ли Шмелев отдал за шкатулку больше сотни. Впрочем, жена Миронова подарку была рада, сгрузила в освободившуюся тару все свои цацки.

Повертев телефон в руке, Кирилл положил его на стол, рядом с собой, не спеша возвращать хозяйке, но та, казалось, не обратила на это никакого внимания. Усевшись напротив, она сгорбилась и уставилась в пол. Скупое освещение из окна внезапно преобразило ее. Кирилл подумал, что Панарина красива, но не привычной красотой, бросающейся в глаза. В ней было нечто иное, воздушное, неземное и светлое, словно у мадонны. В этом тонком точеном профиле виделась простота, понятная каждому: как вода, хлеб или небеса.

— Ирина Витальевна, ваш муж, уезжая, оставлял охранника дома? — спросил нетактичный Олжас, до которого высокие материи не доходили. Панарина покачала головой.

— Не всегда. Иногда у него были такие встречи, о которых лучше было никому не знать. Тогда он действительно оставлял охрану дома.

— Эти встречи были связаны с бизнесом?

Вот теперь она усмехнулась, тонкой, бесцветной усмешкой, презрительной и одновременно жалкой.

— Эти встречи были связаны с женщинами. А на свидания соглядатаев не берут.

Теперь от слов Панариной веяло холодом. Она резко встала, схватила со стола сигареты, закурила и нервно выдохнула сизое облако. Оглянувшись на брошенную на пол накидку, Ирина торопливо подняла ее и закуталась, передернув плечами то ли от холода, то ли от отвращения.

— Вы считаете, что у него была любовница? — спросил Кирилл.

Ирина отошла к окну, открыла створку и помахала рукой, разгоняя дым. Выдержав паузу, она ответила безразличным тоном.

— Единственное число тут не уместно. У мужа было много женщин. Так что если к одной из них он поехал за город… Что ж, в этом нет ничего удивительного.

В финале этой фразы ее голос сорвался и дал петуха. Ирина всхлипнула и быстро вытерла слезинку рукой.

— Ничего удивительного, что он поехал к ней на электричке? — спросил безжалостный Олжас. Ирина обернулась и впервые посмотрела на него, как на отдельную личность, а не как приложение к Миронову. Нахмурившись, она помолчала, а потом с сомнением произнесла:

— Да, это, пожалуй, странно. Сильно сомневаюсь, что он знал, где находятся железнодорожные пути. А чтобы билет купить… Нет, я уверена, тут что-то не так.

— Имена женщин, которых… навещал ваш супруг вы знаете? — спросил Кирилл.

— Я не уверена, что он сам их помнил. Они все для него были маси, пуси, киски, рыбки. Даже в телефоне записывались именно так. А я не пыталась узнать, как звали пусь и мась на самом деле.

— И что же? Вы нисколько его не ревновали?

Ирина странно искривила губы, но быстро овладела собой и холодно ответила:

— Почему же? Поначалу ревновала, но быстро поняла, что это бесполезно. Я, знаете ли, пережила серьезную операцию по женской части. Секс после этого мне опротивел, а у мужа, как на грех, началась вторая молодость. Конечно, мне было неприятно. Но ему удалось убедить меня, что это — всего лишь физиология, как поесть, попить, сходить в туалет. Эти женщины ничего для него не значили. Поэтому он не утруждался их даже как-то отметить, кроме этих мась, пусь. Или, вот, была у него такая — Жанна Дикая, одна из постоянных. Единственное, о чем я его просила — никогда не рассказывать о своих похождениях мне. Собственно, из-за Жанны этой и просила, она совершенно неадекватная. Как-то позвонила с его телефона и потребовала, чтобы я подала на развод. Я, конечно, не ответила, но мужу высказала. После этого больше не было никаких попыток. Эта Жанна у нас даже стала чем-то иносказательным, семейной шуткой. Если муж меня раздражал, я посылала его к ней… Олег меня щадил, и поэтому на свидания охрану с собой не брал, чтобы ни у кого не было соблазна сообщить мне детали его амурных походов. Это… это…отвратительно, понимаете, когда от чужих людей…