— Торговаться он вздумал, пень старый, — хмыкнул грабитель с гнусным голосом. — Называй, а там поглядим. И не вздумай с нами играть!

Теперь Коростылев видел, что в салоне находятся еще двое. Один грабитель шарил в витрине, бросая приглянувшуюся ему добычу в сумку, а еще один застыл у входа, там, где на стене находился щиток сигнализации. Получив ощутимый тычок в спину, Коростылев, откашлявшись, назвал код.

В маленьком сейфе не было ничего ценного, с потерей его содержимого антиквар смирился бы легко, но именно там лежал один из двух ключей, отпирающих второй, большой сейф, скрытый декоративной панелью. Именно там лежала выручка, самые ценные золотые и платиновые украшения и — что самое главное — бриллиант, синий лед Бомбея. Второй ключ висел у Якова Семеновича на шее. Антиквар подумал, что если повезет, грабители не найдут ключа и не обнаружат сейфа, но спустя мгновение эти надежды рухнули.

Разграбить сейф поручили третьему грабителю, разорившему витрину, и он, почти не глядя, смел содержимое сейфа в сумку, и с победным возгласом продемонстрировал найденный ключ. Коростылев обреченно закрыл глаза, а главарь, повернувшись к антиквару, бросил:

— Молодец, дедуля. А теперь ключи гони от второго сейфа.

— Послушайте, — торопливо сказал Яков Семенович, еще на что-то надеясь, — там нет ничего ценного, сплошная бухгалтерия. Вряд ли она вам пригодится, а для меня эти бумаги очень важны…

— Ты видно, не понял старый! — прошипел глумливый и ударил старика по затылку. Коростылев приглушенно взвыл от боли и не заметил, как четвертый член шайки выступил вперед и сказал неожиданно тонким голоском:

— На шее у него ключи.

«Лика?»

Этот голос Коростылев не мог перепутать ни с чьим другим и теперь с ужасом и отвращением глядел на свою сотрудницу, облаченную в черные брюки и куртку, с такой же лыжной маской на лице. В прорези для рта кривились дрожащие губы, словно Лика с трудом сдерживала слезы, и только мгновение спустя Коростылев понял, что Лику корежит не от сожалений, а от злости.

— Боже мой! Ликочка, но как же так… — пролепетал Яков Семенович. — Как ты могла? И за что?..

Он не договорил, так как осознание ударило, словно молот. Конечно же, из-за камня! Проклятого индийского бриллианта, приносящего владельцам одни беды. И не в суевериях дело, или злом роке, висевшим над драгоценностью. Какой, к чертям, рок, если бал правила жадность. Захотела девочка красивую цацку и решила отобрать ее у законного обладателя!

О том, что цацку нашла как раз Лика Коростылев не подумал, как и о том, что с девушкой следовало поделиться, или хоть пообещать что-то, а не откупаться копеечной премией. Судя по злобному блеску в глазах Лики, она этого не забыла.

— Да за все! — воскликнула она и сделала шаг вперед. — Вы что же, думали, я такая дура и буду корячиться за копейки, когда у вас полна коробочка? А шишок под носок? Хватит с меня, наработалась!

Она протянула руку и рванула шнурок с ключом с шеи Коростылева. На этот раз старик закричал в голос от боли и отчаяния. Было ясно, что это не обычный налет. Грабители пришли за бриллиантом.

Лика отодвинула скрытую панель, воткнула в скважины оба ключа и открыла тяжелую дверцу. Грабитель с гнусавым голосом, швырнув старика на пол, подошел ближе, посветил фонариком внутрь сейфа и с восхищением присвистнул:

— Ого, твою ж мать! Да тут денег куча! Прямо не сейф, а Поле чудес. Нет, вы подумайте, на фига этому старому хрену столько бабла?

Коростылев закрыл глаза.

Это конец. Денег в сейфе, действительно было много, особенно для малолетней шпаны, не знающей, как с ними обращаться. И еще вчера они представляли бы какую-то ценность, но теперь Коростылеву все стало безразлично.

— Дай гляну! — решительно сказала Лика, отодвинула глумливого в сторону и стала шарить в сейфе, отодвигая в сторону деньги и украшения.

— Серый, что делать? — спросил глумливый.

— Спихайте все в рюкзаки. Лика, давай-ка ты этим займись, Антоха, пошарь на полках.

— На фиг вы имена вслух называете, дебилы? — неожиданно подал голос четвертый грабитель.

После его слов в салоне на мгновение воцарилась тишина, сопровождаемая переглядками грабителей. Взгляды, которые они впоследствии бросили на Коростылева были пугающими. Антиквар почувствовал, как от ужаса его пальцы стали ледяными, и он, срывающимся голосом, пролепетал:

— Пожалуйста… Берите, что хотите, и уходите. Оставьте меня в покое! Я никому ничего не скажу!

— Конечно, не скажешь, — сказал тот, кого глумливый Антон назвал Серым и сделал шаг к старику. Коростылев замотал головой, словно отбивающаяся от слепней лошадь, и пополз от грабителя, но тот быстро нагнал его и, повалив на пол, обхватил руками тощую морщинистую шею Якова Семеновича.

Огненно-красные сполохи затмили взор антиквара, и он, задыхаясь, замолотил руками в воздухе, стараясь добраться до своего убийцы, но схватка была короткой. В шее что-то хрустнуло сломанной веткой, и в тот же момент пальцы Коростылева, хватавшие Сергея за отвороты куртки, разжались. В умирающем мозгу пролетело короткое воспоминание о жене, бегущей по ромашковому полю, ее серебристый смех и голос:

— Яша! Яшенька!..

Коростылев улыбался ей, не зная, как ужасно перекосилось его мертвое лицо, улыбался и шел следом. Ромашки стегали его по босым ногам, а пальцы жены наконец-то смогли прикоснуться к его рукам. Остальное уже не имело значения…

Лика успела добежать до туалета, где ее вырвало. Сплевывая в унитаз серо-желтую слизь, она всхлипывала от страха. До этого момента девушка и не подозревала, что смерть может быть так… ужасна.

Впрочем, ужасна — не то выражение. Омерзительна, отвратительна. Впервые в жизни Лике пришлось видеть смерть так близко и, более того, помогать отправить кого-то по черным водам реки Стикс.

Совесть не то чтобы мучила, задавленная страхом и злостью на старого козла, не пожелавшего сидеть тихо, но легче от этого не становилось. Сухой хруст сломанной шеи до сих пор стоял у нее в ушах. Придумывая план, она не думала, что все может кончиться именно так. И кто в этом виноват? Сама, сама, глупая курица, не удержавшаяся от комментариев. Конечно, Коростылев ее узнал, а после этого у Сергея не было иного выхода, кроме как убить его. Неожиданная решимость Сергея напугала Лику даже больше самого убийства, и сейчас, в уборной салона, она впервые подумала: а получится ли у нее в дальнейшем крутить Сергеем так, как хочется? Нет ли у него своих планов на нее и бриллиант? Без Лики найти покупателя на драгоценность будет проблематично, но кто знает, что там творится, в этой голове?

Смыв рвоту, Лика встала с пола, открыла кран умывальника и, уставившись на свое покрасневшее лицо, плеснула в него холодной водой. Прополоскав рот, она закрыла кран и вновь уставилась в зеркало, откуда на нее смотрела рано постаревшая баба с красными носом и глазами, трясущимся перекошенным набок ртом и всклокоченными волосами.

«Докатилась, — подумала Лика. — Еще вчера была простым человеком, а сегодня — организатор налета и соучастница убийства. Кажется, у ментов это называется так.»

Выходя из уборной, Лика злилась: на Сергея, на его безмозглых подельников Антона и Вовку, устроивших в салоне тарарам, а больше всего — на покойного антиквара, которому, видите ли, не спалось у себя в постельке. Ведь она все продумала, организовала, отключила сигнализацию. Нужно было всего-то войти, распотрошить маленький сейф и, только если Коростылев не расстался со вторым ключом, напасть на старика в его квартире. Даже нападение должно было пройти без сучка и задоринки. Сергей раздобыл у знакомой бутылочку хлороформа. Якова Семеновича ждал всего лишь крепкий сон. Вместо этого он сейчас лежит на полу салона с высунутым языком и выпученными глазами. А еще Лике было жалко себя, идиотку, связавшуюся с отморозками. Ведь можно было продумать все, как следует, завладеть камнем и ни с кем не делиться. А что сейчас? Всего радости — твердый комочек, спрятанный в лифчик.