— На площади будет ярмарка, тетушка Эрма, давайте сходим вместе?
— Ах, девочка моя, я совершенно не могу! В полдень у меня здесь будет трое господ, с которыми будут вестись переговоры о поставках алмазов в Северные страны, и я никак не могу не явиться. Без меня контракт не заключат.
— Ах, вы так много работаете… ну хорошо! Тогда я останусь здесь тоже, как раз закончу вышитый платок…
— Зачем же? Возьми деньги в ящике и пригласи Эстели, он тебе не откажет. Этот молодец обожает покупки!
Личико Сэрие побледнело, задрожали губки, ручки, реснички, и, кажется, на жалкое мгновение она даже стала чуть менее прекрасной, чем обычно, и страх залег где-то глубоко в ее сияющих очах:
— Я не хочу… с господином графом!
Эрмера отложила договоры и уперлась руками в стол.
— Почему?
Сэрие смотрела на нее, поджав губы, и впервые в жизни Эрмера услышала в ее речах обман:
— Не переживайте, тетушка Эрма. Просто последний раз граф Эстели сказал мне, что он очень занят, вот и все. И я думаю, я не в праве его отвлекать от работы.
— Чем же он так занят? — удивилась Эрмера. — Эстели не работает, он же, ну… как бы граф?
— Должно быть, он занят приготовлениями к свадьбе?
Эрмера задумалась. Звучало более чем разумно!
Конечно, она не оставила эту ситуацию без внимания и поговорила с Эстели, как только выдалась удобная возможность, но он сказал ей все примерно то же самое и быстро перевел тему на грядущую свадьбу; сидя на диване в ее гостиной, они рассматривали календарь и выбирали дату свадьбы, а затем целовались, спрятавшись за шторой у широкого окна, пока не пришла Сэрие и не спугнула их. Эстели разговаривал с ней очень нежно, Сэрие отвечала ему тем же, и Эрмера со спокойным сердцем отлучилась по делам, зная, что рядом с Эстели с Сэрие ничего не может произойти.
========== Часть 3 ==========
Какой радостный период, эта ранняя осень! Лишь редкие деревья начинают румяниться, и Хрустальная еще стоит в летнем зеленом уборе, но зато как сладки становятся вечера, как прохладен нежный ветер, как бархатен воздух на утренней заре! Именно на раннюю осень Эрмера и Эстели назначили свою свадьбу, и все знакомые и незнакомые были согласны, что это самое лучшее время, какое только можно себе представить.
Эрмера была совершенно, абсолютно, бесконечно и беспечно счастлива, и Сэрие полностью разделяла это счастье. В тот самый день, когда тетушке предстояло стать графиней, бедная Сэрие призналась, что всю ночь не сомкнула глаз от страха, ведь на свадьбе что-то может пойти не так, ведь тетушка может быть несчастлива в этот день, быть чем-нибудь огорченной или расстроенной, и Сэрие бы это все ни за что не пережила. Эрмера поцеловала лоб племянницы и с улыбкой сказала ей, что даже если что-нибудь пойдет сегодня не так, омрачить ее счастье это все равно не сумеет, потому что она настолько, до такой степени счастлива, что даже если бы земля разверзлась под ногами!..
— Да благословит ваш союз Горви, тетушка. А я смогу остаться в вашем доме после свадьбы?
— Что за глупые вопросы, Сэрие? Ведь ты родная нам, и мне, и Эстели…
— Ах, как же хорошо!
— А потом и тебя выдадим замуж, как только какой-нибудь очаровательный наездник завоюет твое сердце, Сэрие.
— Ах тетушка, в моем сердце навсегда вы, моя спасительница, благодетельница, защитница…
Посмеиваясь, Эрмера слушала перечисление своих заслуг и думала о том, что в этот день сама Вселенная должна быть на ее стороне.
И так и было, видит Горви, так оно и было! Солнце в этот день светило так радостно и ярко, как не светит даже в мае, легкий ветер лизал еще зеленую листву, и небо было таким же высоким, безоблачным и синим, как и глаза ее жениха, как и прекрасные глаза ее жениха, которые с сегодняшнего дня она будет видеть каждое утро. Ах, как хорошо, как же хорошо, да разве ж бывает, чтобы все было так хорошо? Разве бывает, чтобы розы были так прекрасны в цвету, чтобы озеро, у которого они будут произносить клятву, было так кристально чисто и прохладно, ну разве, разве же это все вообще возможно?
Сэрие выдохнула устало, закончив с прической Эрмеры, и рукой указала на зеркало. Эрмера оказалась весьма довольна увиденным.
— Вы прекрасны, словно летний день, тетушка Эрма.
— Ах, Сэрие, сегодня я, кажется, даже готова поверить твоим льстивым речам! Ах, ты даже не представляешь, как мне радостно и хорошо… Но, Сэрие! Уже почти два часа, а ты до сих пор в дезабилье! Бегом переодеваться, красавица.
— Даже если бы я нарядилась в платье из лунного света, я бы и рядом с вами…
— Замолчи, замолчи, глупая девица, и иди переодеваться! Бегом, бегом.
Сэрие поцеловала Эрмеру в припудренную щеку, засмеялась и бросилась бежать, быстро перебирая маленькими ножками и расставив в стороны изящные руки. Эрмера немного утомленно опустилась на кресло и взяла в руки маленькую кофейную чашечку. Доктор говорил, что если она не перестанет употреблять так много кофе, ее зубы так и будут желтеть, но что, что она может с собой поделать? И разве могут желтые зубы испортить ей такой чудесный, такой радостный день? Кажется, сам Дьявол бы этого не сумел!
Солнце лениво перекатывалось по небосводу, день тянулся за ним, как ребенок за игровым мячом. Гости собирались в доме, слуги сбились с ног, а Эрмера, а прекрасная в своих бриллиантах и надеждах Эрмера была как будто отделена от всей это суеты, и мир как будто бы проходил мимо нее, шел своей дорогой, но не имел к ней никакого отношения. Когда часы в гостиной пробили пять, она сообразила, что до церемонии остался всего лишь час, и быстро приказала служанкам прикрепить фату на ее волосы. Какой-то жалкий час оставался до церемонии, каких-то жалких шестьдесят минут, всего лишь пара сотен секунд, и отчего-то вдруг, совершенно не ко времени и не к месту, она начала волноваться. Вот теперь точно все пойдет не так! Вот теперь точно что-то случится. Небо разверзнется, и Горви пошлет проклятье на их головы, озеро содрогнется, и озерное чудовище вытянет из него свою голову, или же просто ветер, ветер поднимется и спугнет всех, и все сорвется, да, обязательно, все сорвется!
Что это, она что, ополоумела вдруг? Сошла с ума? Откуда эти страхи, откуда вдруг эти сомнения? Сэрие, ей нужна ее Сэрие! Сэрие ее успокоит, она всегда ее успокаивает, одним своим присутствием, одной своей улыбкой. Сэрие, где же Сэрие?
Эрмера шла по дому, держась одной рукой за стену, а другой — за сердце. Внизу уже гости рассаживались по местам, уже священник повторял клятву Горви и небосводу, которую должны были произнести новобрачные, а наверху, во всегда спокойном, холодном сердце Алмазной Княгини была настоящая буря. И всегда ли ее дом был таким большим? Всегда ли в нем было столько коридоров, и всегда ли она ходила так медленно, что, казалось, путь до комнаты Сэрие займет у нее весь этот оставшийся час?
Теперь точно что-то пойдет не так! Ах, ей не хватает воздуха, ох, как тесно сжаты ребра корсетом! Ах, ей так жарко, но пальцы озябли, голова так тяжела, а в ногах такая странная, такая приятная легкость!
Не выдержала заколка, державшая фату, и волны белого тюля упали на лицо Эрмеры. Она остановилась, выдохнула, нервно принялась поправлять ее руками, пытаясь кое-как привести в порядок, и еще увереннее направилась к комнате Сэрие, ведь Сэрие ей точно поможет, точно поправит и фату, и расположение духа. Эта Сэрие! Где бы она ни была, что бы она ни делала, все выходило у нее хорошо, все выходило как надо, и если Сэрие входила в комнату, люди начинали улыбаться, спорилась любая работа, и все то, что было уродливым, становилось вмиг прекрасным. Она была настоящая фея, эта Сэрие, настоящая волшебница, прикосновением способная излечить корь и проказу, и сейчас, именно сейчас Эрмере она была нужна больше всего на свете, больше, чем воздух, больше, чем солнечный свет…
Приоткрытой стояла дверь в ее комнату.
Эрмера хотела сразу туда ворваться, но ее остановил тихий разговор, доносившийся из-за двери. Она не хотела поставить Сэрие в неловкое положение, и раз уж та была не одна, то Эрмера уже была готова отправиться обратно, попытаться самой решить свои проблемы и справиться со своими чувствами, но что-то остановило ее, что-то удержало ее, быть может, это была воля самого Горви; и Эрмера собственными ушами услышала прелюбопытнейший диалог:
