Такое ощущение, что если я перешагну этот порог, больше не вернусь. Что закончится нечто важное. Настолько важное, что я делаю шаг назад, и все мое естество словно вздыхает от облегчения.
Шум рассеивается.
<конец трансляции>
Резкий автомобильный гудок врывается в слуховые каналы, заставляя меня вздрогнуть от внезапности. Представьте, что вы проснулись посреди оживленной улицы.
Я огляделась по сторонам. Позади – трасса. Впереди – все те же ворота, но уже без помех.
Игра окончена.
Я сама ее прервала. Струсила?
Стало ужасно обидно. Вот же очередная игрушка, сама пришла в руки, только сделай шаг и возьми.
Может и струсила. Но мне еще слишком многое нужно увидеть.
***
<начало трансляции>
Ничто не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда.
Удаленные файлы, забытые тексты… Казалось бы, что стерто, то стерто с концами. С тем же успехом можно утверждать, что мусор, который мы выбрасываем в мусоропровод, таинственным образом растворяется и перестает существовать.
Не секрет, что удаленные из компьютера файлы никуда не деваются (по крайней мере, пока поверх них ничего не записывается), а всего лишь становятся невидимыми для пользователя и системы, и при необходимости могут быть восстановлены.
Продолжая аналогию, мы можем отправиться на городскую свалку и с громаднейшим трудом разыскать сгоряча выкинутое любимое старое кресло. Если его не переработали.
Есть ли особая директория, куда перемещается все забытое/стертое/умершее?
Особый сектор глобального жесткого диска. Цифровая помойка. Кладбище. Город Идей. Небытие. Рай. Чистилище. Множество совершенно противоречивых названий, с помощью которых люди осознанно или нет описывают суть Кода.
Исходный Код – зеркало реальности. Безразмерное черное зеркало, в глубине которого словно призрачные рыбы в мутной воде, мелькают мысли и идеи, существовавшие столько же, сколько и мир. Мир 0 – физический, обыденный, видимая Вселенная, импровизированная точка отсчета. Код же – его отражение. Скопление всей информации, когда-либо существовавшей.
Код – не Интернет и даже не «глубокий Интернет», хотя по смыслу уже ближе. В Интернете не найти сочиненных ночью стихов, которые не записали наутро и благополучно забыли. Там нет выдуманных друзей, подкроватных монстров, желаний, так и не воплотившихся в жизнь. Однако Код помнит все. И умы всех людей связаны посредством Кода.
Некоторые говорят, что Код затягивает и не выпускает. Другие, что попав туда, человек обретает просветление. Кто во что верит – то и получает. Код – это конечная точка любых поисков. И она же – начальная. Все и ничего. Бескрайняя свалка отпечатков мировых цивилизаций. Все, что было задумано и забыто, все, что имело физическую форму и утратило ее, иными словами – все, что не переведено в кодировку активной системы. Но ведь и свалка может стать мастерской.
Мир 0 – форма, Код – содержание. К Миру 0 относится все то, что состоит из субатомных частиц, обитатели Кода – живые идеи, по аналогии с организмами и частицами состоящие из нулей и единиц. Чистая энергия без формы.
Взаимодействие Кода и Мира 0 может происходить посредством знаков, своего рода вспышек. Знаки обретают смысл, когда разумный объект их трактует. Связь между означающим и означаемым условна – она актуальна лишь на момент трактования. На этом основан ряд явлений: от примет и гаданий до ARG (Alternative Reality Games).
<конец трансляции>
***
– И ты не пошла туда?!
Я отрицательно помотала головой. Ника посмотрела на меня как на врага народа и тяжело вздохнула, концентрируя в этом вздохе полное смирение с моей безнадежностью.
– Но почему?
– Потому что я не готова.
У меня не было друзей.
Нет, не так.
Грех жаловаться на отсутствие друзей, когда ты можешь «притягивать» их в буквальном смысле, манипулируя человеческими частотами. Но этих «притянутых» я бы предпочла в расчет не брать. Несколько опрометчиво называть друзьями тех, кто забывает о тебе, стоит только перестать подпитывать их вниманием. Нет, это просто полезные в той или иной степени связи, которые при желании можно как мгновенно разорвать, так и перевести в нечто большее. Это та самая технология, о которой я говорила, но неумелое ее использование грозит стиранием той грани между тобой и остальными настолько, что становится невозможно отличить собственные мысли от мыслей другого человека. И если вспомнить то, чем грозит чрезмерное сближение, то даже мой безграничный эгоизм и желание показывать всем, какая я замечательная, резко сходят на нет.
В инструкции этот раздел значился под заголовком «Зеркало».
Но еще есть Ника.
Нужно быть не от мира сего, чтобы просто так приблизиться к чужаку и заговорить с ним. Нужно быть психом, чтобы не уйти, когда чужак гонит тебя поганой метлой, бормоча что-то невнятное про желание быть в одиночестве и не пускать посторонних в свою голову. Ну и нужно быть совершенно отбитым, чтобы остаться с ним, невзирая на яростные протесты, и отодвинуть на второй план его потаенные страхи, о которых он никогда не расскажет.
Ника как раз такая. В ее странности ее иммунитет. Она – мой единственный друг, и, честно говоря, это положение вещей меня вполне устраивает. Я не хочу делить этот город с кем-то еще. Он только наш.
Мы стояли на узком покачивающемся мосту над бурной рекой и лениво складывали бумажные самолетики вместо того, чтобы постигать все премудрости характерных черт и основных направлений философии двадцатого века в душных стенах аудитории. Проблем возникнуть не должно – когда я прогуливаю, в восьми из десяти случаев у преподавателей тоже внезапно возникают неотложные дела, такое вот совпадение.
– Не готова к чему?
Я прищурилась, прикидывая траекторию полета, и запустила самолетик. Тот взлетел ввысь, резко нырнул вниз, выровнялся и принялся плавно парить на ветру по кругу.
– Если бы я вошла туда, все бы изменилось.
– Разве ты не хочешь этого? – авантюристский дух Ники справедливо клокотал от негодования.
– Я не знаю, – призналась я, наблюдая за самолетиком, неумолимо приближавшимся к воде. – С одной стороны, хочется знать, что же мне все-таки хотели показать. Но с другой, без понятия, понравится ли мне то, как это изменит мою жизнь.
– Сама-то сейчас не жалеешь? – Ника почти швырнула свой самолетик вверх и резким движением смахнула с лица выбившиеся из хвоста черные пряди волос. – А что если это был вход в другое измерение? Типа портал или что-то вроде того…
– Не выдумывай, – проворчала я и облокотилась о перила, неотрывно глядя на реку и терпящий крушение бумажный лайнер. Промокшие крылья беспомощно распластались на водной поверхности у берега, слегка колыхаясь на волнах, пока не осталась белая тряпочка, и та вскоре ушедшая ко дну.
– Хочешь сказать, других измерений не бывает?
Сложно сказать такое человеку, которого не раз бесцеремонно вытаскивал на слои.
– Да этот мир сам как одно сплошное другое измерение, – буркнула я себе под нос.
– Вдруг это связано с тем, что… Ну, происходит.
Я кисло поморщилась.
– Если что-то и происходит, то оно связано с тем, что у людей поголовно отказывает тот, грубо говоря, «орган», который отвечает за радость. Не вижу связи.
