– Так вы живете здесь вместе? – девушка обхватила горячую чашку ладонями и опустилась на высокий стул. Она окинула незнакомку взглядом и отметила про себя, что даже в облике птицы у той сохранялся несколько надменный вид. – Умка, почему не сказала мне раньше?

– Потому что Саша почти не появляется дома в последнее время, – ответила лайка, важно растянувшись на полу.

– У меня слишком много работы, – Саша задумчиво смотрела на стену больнично-желтого цвета, прислонившись бедром к столешнице. – Кстати о работе, сегодня собирается Совет. Мне доверили сопроводить вас туда.

– Может, мне кто-нибудь все-таки объяснит, почему Совет ничего не предпринимает? Я здесь уже три дня и до сих пор не понимаю, что происходит вокруг. А вы даже не желаете отвечать на мои вопросы.

– Это не в моей компетенции. Я не имею права разглашать такую информацию.

– Тогда я никуда не пойду.

– А следовало бы, это в ваших интересах, госпожа Романова.

– Поймите же, главное, что все они хотят найти вашу сестру. И Леона. А все остальное можно будет спросить у Ольги Ивановны, – добавила Умка, желая как-то разбавить образовавшееся напряжение.

– Прекрасно. Просто замечательно. Если я приду на собрание Совета, они помогут мне найти Марию?

– На данный момент желания вашего высочества и желания Совета полностью совпадают. Молите Господа, чтобы так было и впредь.

– Не называйте меня больше «высочеством» и «госпожой», – произнесла Анна, выдержав паузу. – Пожалуйста.

– Договорились, – весело тявкнула Умка.

Старый телефонный аппарат, что мирно висел на стене, вдруг издал нетерпеливую трель. А потом еще один звонок. И еще, но уже более настойчивый.

– Что еще за штуковина такая? – Анна удивленно приподняла брови, разглядывая эту диковинку.

– Это за нами, – Саша напряженно повела плечами и сняла трубку.

– Как оно работает? – не унималась Анна, дергая собаку за кончик хвоста.

– Ай, только не хвост! Да это же всего лишь старый телефонный аппарат, с помощью него можно связаться с кем угодно в любой точке Земли, и работает он на честном слове, судя по всему.

– На честном слове? Как на нем работают?

– Извините, что прерываю вашу глубоко интеллектуальную беседу, – встряла Саша, со звоном опустив трубку. – Но нам нужно идти.

***

Ветер нещадно трепал волосы Анны, а яркое полуденное солнце резало глаза. Девушка сделала шаг к парапету и посмотрела вниз. Две черные кошки, одна из которых сидела на мусорном баке, никак не могли разделить свою добычу в виде обрезков с хозяйского стола. Почерневшие от грязи лужи на асфальте отражали обшарпанные стены типичного Петербургского двора-колодца. Некогда красные крыши переплетались между собой бесчисленными нитями проводов и антенн, врастая друг в друга закопченными трубами и маленькими треугольниками чердаков. А где-то над ними распростерлось прекрасное небо золотого и лазурного оттенка с примесью нежно-розовых, цвета сладкой ваты, облаков. От одного взгляда на это хотелось плакать.

Анна коснулась носком ботинка искореженных перил и спрятала озябшие руки в карманы мужской куртки. Куртку, точно так же, как и платье, ей дала Саша. Сейчас эта девушка стояла рядом с Умкой на крыше их небольшого пятиэтажного дома и терпеливо ждала ее около чердака.

– Это красиво, – Анна развернулась лицом к своим спутницам и, цепляясь рукой за ящик электропередач, помогла себе взобраться наверх. – Не так, как было у нас во дворце. По-другому.

– Если вы… если ты насмотрелась на город, то самое время зайти в чердак, – Саша была облачена в длинный серый плащ и прятала глаза от солнца ладонью. Вокруг нее витали мотыльки, что проскальзывали сквозь щелку двери, которую она придерживала рукой. Дверь то и дело пытался вырвать ветер, но девушка справлялась с этим.

– Как бы ни так, я первая. А то еще шлепнется где-нибудь по дороге, нам потом расхлебывать, – с этими словами Умка оттолкнулась сильными задними лапами от крыши и прыгнула прямо в темноту. Но никаких звуков, которые могли бы ознаменовать приземление, не раздалось. Одно только завывание ветра.

– Когда окажешься в темноте, просто иди на свет. И не сворачивай.

– Поняла, – кивнула Анна в неизвестность.

Здесь и вправду было темно. А еще тихо. Казалось, что даже воздух застыл и его можно было при желании потрогать пальцем. На секунду Анне почудилось, что она расслышала гул или звон где-то со стороны, но каким бы ни было сильным желание свернуть и посмотреть, что там, девушка сделала шаг вперед и вступила в ореол яркого света.

Дверь распахнулась.

Глава 4

Заседание Совета

Анна никогда не видела раньше Гатчинского дворца. Девушка знала, что, по словам Саши, заседания Совета каждый раз проходили здесь, но до того, как княжна попала в сущий мир, она не достаточно хорошо понимала, насколько Совет был на самом деле масштабной религиозной организацией, распространившейся по всему миру. Удобно, не правда ли?

Как уже можно было догадаться, прежде Анна не принимала участия в заседаниях, хотя по праву рождения имела на это все основания. Пусть в действительности в руках Совета заключалась вся полнота власти, даже руководство над главами государств, так или иначе, Анна была важной его частью. Казалось бы, нет места более спокойного и защищенного, чем то, где заседает высшая совещательная и единственно существующая магистратура Петербурга. Но это мнение оказалось ошибочным. Несмотря на пробелы в своих знаниях о сущем мире, девушка предполагала, что все должно выглядеть именно так. Вот большая зала в стиле традиционного русского классицизма, выполненная в бежевых и золотистых тонах, с вытянутыми окнами, что простирались до самого потолка. А еще массивная хрустальная люстра, нависавшая над рядами кресел. Те, что были посреди зала, предназначались для семи глав Совета. За ними ряды стульев, что торчали зубчиками поодаль. Здесь должны были располагаться все новоприбывшие. Они мягко проходили сквозь еле заметный морок, нависший над стенами и прятавший Совет от любопытных людских глаз.

По своему обыкновению, члены Совета предпочитали скрывать лица за светлыми мантиями с капюшонами, расшитыми золочеными словами из Священного Писания. Все эти люди – патриархи и епископы, что вершат судьбы не только простых смертных, но и хранителей, как светлых, так и темных. Удивительно, но сегодня собралось несколько десятков людей, желавших разобраться во всем произошедшем. Скорее всего, это были все, кто уцелел. Они рассаживались по своим местам, не издавая ни звука. Медленно и чинно семь глав заняли отведенные им места и сняли капюшоны, чтобы каждый желающий мог хорошо их разглядеть. Каждый из семи – потомок одной из древнейших семей, что передают свои полномочия из поколения в поколение. Ведь именно тут всегда принимались самые важные решения. Умка деловито запрыгнула на один из стульев в последнем ряду и подобрала под себя хвост.

– Вон там Владимир, председатель Совета, подойди к нему, – Саша кивком указала Анне на мужчину с седыми усами, а сама села рядом с лайкой.

– А, великая княжна Анна Романова! Вы так прекрасны и юны, госпожа, храни вас Бог! – председатель поцеловал руку девушки в знак приветствия и тут же отошел на почтительное расстояние. – Мы рады, что вы прибыли на заседание Совета, Анна. Это во многом облегчит нашу миссию, – он коротко кивнул и жестом руки предложил Анне сесть в кресло подле себя.

– Благодарю за теплый прием, председатель. Буду рада помочь вам всем, что в моих силах, – ответила княжна мужчине. Пусть Владимир и говорил так, как будто у девушки был выбор, но на самом деле отказаться от приглашения Совета она просто не могла. Анна, статно распрямив спину, опустилась на край кресла и разгладила на легкой юбке невидимой складочку. Она нервничала и с досадой понимала, что ей снова предстоит быть в центре пристального внимания Совета, как и во время посвящения, но она также прекрасно осознавала, что обязана представлять интересы своей семьи, как самая старшая из сестёр. Видимо, пора бы уже свыкнуться с этой мыслью, ведь, кроме них, никто другой не мог занять место среди этих людей. Оно и так пустовало уже слишком долго. Все это время главой Совета был Владимир Олегович Курбатов, который, как говорил Леон, слишком крепко держал власть, чтобы уступить кому-нибудь свое место. Ольга Ивановна Трубецкая – его правая рука. Та, что изначально не пожелала прятать своего лица за капюшоном. Ее парадный плащ был аккуратно сложен и покоился на коленях, тогда как сама Ольга Ивановна восседала в светлом парчовом платье с богатой отделкой, высоко вздернув свой волевой подбородок. Возле нее прикорнул толстый и обрюзгший женоненавистник – Георгий Павлович Верещагин, а прямо рядом с ним, должно быть, расположился Лев Данилович Чернышев, вечный соперник Владимира, который разговаривал на полутонах с двумя дамами: молоденькой Елизаветой Федоровной Голицыной и Натальей Михайловной Бестужевой, что, скорее, походила на иссохшую мумию, чем на человека. Анна пробежала глазами по залу, но вместо того, чтобы изучать фигуры присутствовавших, ее взгляд цепился за фотографию в рамке, что стояла на камине. На фото были изображены четыре девушки. Те самые, которых она видела на картине в день посвящения, правда тогда с ними еще был маленький мальчик.