– Да, я же собака.

– И то правда, – пожала плечами Анна и небрежно собрала волосы в высокий хвост, перевязав их белой лентой, что лежала на прикроватном столике. Затем поднялась на ноги под скрип пружинистого матраса и накинула на плечи длинный шелковый халат, расшитый серебряными нитями. Честно говоря, девушка понятия не имела, откуда в этой квартире одежда, если здесь живет только собака. Да и вообще, откуда у собаки – дом?

Но сейчас эти вопросы волновали ее куда меньше, чем все те, что всплывали в голове, когда она прокручивала в памяти картинки из своего сна.

– Здесь так холодно, – Анна поежилась и присела на корточки возле небольшого домашнего камина. – Я никогда не занималась этим раньше, но видела, как разжигает огонь Леон. – Она отодвинула решетку, на которой были изображены пугающие мифические создания со змеиными телами и птичьими головами.

– Это очень старый дом, здесь всегда холодно. Но я почти не чувствую разницы, особенно если залезу под мягкий плед.

– Хорошо тебе, – Анна просунула руки внутрь камина, пытаясь нащупать грань настоящего и еще следы огня, некогда горевшего здесь. – Если бы у меня было столько шерсти, я бы тоже не мерзла, – она раздвинула ладонями границы этой реальности и извлекла с той стороны беспокойный клубок пламени.

– Может тогда стоило просто отрастить себе шерсть? Вы же это умеете? – Умка неотрывно следила за тем, как пламя, оставленное на уже давно истлевших дровах, расползалось по камину, обретая тепло и форму.

– Не уверена, – ответила девушка на оба вопроса и крепко захлопнула решетку. – Аккуратней, убери нос, а то обожжешься. Сейчас этот огонь вполне себе настоящий.

– Не очень-то и хотелось, – лайка удобно устроилась на ковре и зажмурилась от исходившего из камина жара.

– Кто эти люди, изображенные на картинах? Тут все стены завешаны ими. И вот еще парочка стоит у кресла.

– Не знаю, меня мало интересуют люди, которые не могу меня покормить.

– Ты чего-то явно недоговариваешь, – Анна придвинула кресло в грязно-желтую полоску к камину и забралась на него, чтобы достать до каминной верхней полки.

Все вокруг говорят, чтобы она пробыла с Умкой три дня, но разве можно учитывать ее почти бессознательное состояние? Княжна могла насчитать несколько раз, когда она действительно приходила в чувства и разговаривала с лайкой, но этим ее любопытство сложно было удовлетворить.

– Смотрите юбку не спалите. А то придется снова вас спасать.

– Не нуди, – она наклонилась ближе, чтобы рассмотреть каждый циферблат, который отличался от остальных не только по размеру, но и по расположению цифр. – И кому может быть нужно столько часов?

– Часы здесь только одни, ваше высочество. А это приборы для измерения давления в трубах.

– Что такое давление?

– Прошу прощения, но вы задаете слишком много бестолковых вопросов.

– Тебя точно стоит поучить хорошим манерам.

– Я же извинилась!

Анна с легкостью спрыгнула с кресла и прошла к стеллажу, заставленному всяческими безделушками. Там была игрушечная деревянная лошадь, небольшая масляная картина с натюрмортом, а на следующей полке лежали какие-то папки и кожаный чемодан.

– У всех в сущем мире хранится так много бесполезного хлама?

– А вы не слишком-то тактичны. Неужели ваши манеры позволяют лазить по чужим вещам, госпожа Романова? – лайка поднялась на ноги и бесцеремонно начала отпихивать своим нагретым бочком Анну, которая только что стала перебирать корешки папок. – Пойдемте скорее, вам нужно позавтракать!

– Ладно-ладно, сдаюсь! Ты просто невозможна.

Громко шлепая босыми ногами, Анна зашла в ванную комнату. Она с трудом повернула вентиль, перекрывавший воду, и тонкая струйка покатилась по эмалированной поверхности.

Все здесь было ново для Анны. Ничто не напоминало покои Меншиковского дворца. Вместо хрустальных люстр и витиеватых подсвечников в стене торчала лампочка за проржавевшей решеткой, она то и дело мигала и слабо потрескивала. Стены, выложенные белой плиткой, увиты сплетениями медных труб с небольшими краниками, рядом с которыми было прибито круглое зеркальце. Анна взглянула на свое отражение и ужаснулась. Сквозь стеклянную гладь на нее смотрела другая девушка, совсем не та, что привыкла к беззаботной и спокойной жизни. Она уперлась ладонями в каркас раковины, который не преминул крякнуть под давлением, и прерывисто втянула носом воздух. Приступы паники постоянно подкрадывались к Анне в течение этих последних трех дней. И с каждым разом они становились все сильнее и сильнее. Девушка до боли вцепилась пальцами в холодную поверхность, чтобы хоть как-то унять дрожь. Затем резко распрямила спину и также быстро выхватила из стакана зубную щетку, попутно уронив мыльницу в раковину.

– У вас тут все в порядке? Я слышала какой-то шум, – деловито осведомилась Умка, просунув мордочку в неплотно прикрытую дверную щель.

– Да-да, все в полном порядке. Я просто немного переволновалась, – Анна наскоро окатила лицо ледяной водой и, сдернув махровое полотенце с металлического крючка, вышла из ванной.

Надо сказать, что кухня в этой квартире была просто завалена всевозможной посудой. На полке, что прибита прямо под старинными часами, устроились чайник и проржавевшая кастрюля. Под этой полкой была другая, на которой стояли красивым рядком покрытые пылью фужеры, а чуть поодаль лежали перевязанные бечевкой свечи. Нечто, напоминавшее самовар, теперь служило вешалкой для всевозможных прихваток и тряпок. По стене и столу расплылись доски, кухонные принадлежности, поварешки, тарелки, плошки и баночки непонятно с чем. Сбоку торчала настольная антикварная лампа, которая совершенно не вписывалась в эту обстановку. Деревянные стулья создавали такое впечатление, будто их только что выкрали из бара за углом.

Анна включила тарахтевшую вытяжку и поставила турку с ароматным кофе на газовую плиту. Научиться пользоваться этой злосчастной штуковиной в первый раз стоило ей обожженной коленки.

– Когда здесь делали уборку? – приложив усилие, она обхватила двумя руками здоровый чайник с отслоившейся зеленой краской и водворила его на стол рядом со сковородой. – Этим ведь давно никто не пользовался, – произнесла девушка, тряся баночки с приправами и пытаясь понять, что же такое там шуршит.

– Боюсь, что очень давно. Только в духовку не заглядывайте, – предупредила лайка, которая уже стояла на задних лапах у холодильника, тщетно пытаясь его открыть. – Не поможете? Вдруг там завалялось что-нибудь вкусненькое.

Анна подошла к холодильнику и стянула с него передник, а затем открыла дверцу:

– Нет, здесь пусто.

– Может, поступите с ним так же, как с камином?

– Я что, похожа на волшебницу?

Не дождавшись ответа, девушка устремила взгляд на огонь, который слабо мерцал на плите, подняла голову и тут же дернулась от неожиданности. На форточке сидела та самая красная птичка, что вчера красовалась на плече у Трубецкой.

– А этому что здесь надо? – бросила Анна подошедшей Умке, которая нещадно била ее по ногам своим виляющим хвостом.

– Я же говорила, не время для сна. Моя соседка должна была появиться с минуты на минуту.

Птица, до того внимательно слушавшая разговор и смотревшая на них своими черными, как уголек, глазками, в один момент сорвалась с места и ударилась об пол. Яркое пламя встрепенулось, озарив снопом искр всю кухню. Анна вскрикнула и чуть было не снесла рукой уже закипевшую турку. Только Умка стояла спокойно, свесив язык на бок и наблюдая за тем, как, стряхнув пепел с одежды, перед ними появилась высокая девушка с темно-рыжими волосами.

– А я почему-то думала, что вы мужчина, – удивленно заметила Анна и потянулась, чтобы выключить плиту.

– О, моя дорогая княжна, для меня пол – не самая принципиальная вещь.

– Вот как? А ты что, тоже так умеешь? – Анна перевела взгляд на лайку, недвусмысленно кивнув в сторону незнакомки.

– Не умеет, – перебила зеленоглазая и по-хозяйски подошла к навесному шкафчику, извлекая оттуда две чашки, которые по своему внешнему виду скорее напоминали консервные банки. – Умка – фамильяр, она никогда не была человеком. Я же могу принимать абсолютно любую форму. С сахаром? – она дождалась утвердительного кивка, после чего положила по два кубика в чашки и протянула одну Анне. – Вам к лицу моя ночная рубашка.