Наутро Анна чувствовала себя болезненно и подавлено. Она попыталась встать с постели, опустив ноги на прикроватный пуфик, но голова резко закружилась, и ее повело в сторону. Девушка заставила себя встать и, согнувшись, кое-как добралась до стула с шелковой обивкой, усеянной маленькими желтенькими цветочками, от которых рябило в глазах. Анна резко опустилась на него и подняла к лицу дрожавшие руки. Ее вены сильно набухли, но, что самое главное, они светились изнутри плотным синим сиянием. Это сияние пульсировало и разгонялось ударами сердца, как кровь. Анна знала, что так выглядит один из симптомов ее болезни. Вчера княжна позволила себе слишком сильно эксплуатировать то, что жило внутри нее, хотя сама толком ничего об этом не знала. Она потерла запястья, кости ныли, как при высокой температуре. Анна потянулась к белому кувшину, чтобы попить воды, но не рассчитала силы и уронила его. Кувшин с грохотом полетел на пол и разлетелся на маленькие черепки, а прохладная вода разлилась по паркету.

– Ты чего это тут шумишь?! – в комнату вбежала Умка, которая всю ночь спала под дверью княжны.

– Где ты пропадала? – простонала в ответ Анна. – Почему не ночевала вместе со мной?

– Не положено, – ответила Умка и уткнулась холодным носом в ладонь Анны. – Тебе обязательно полегчает, княжна, вот увидишь.

– Я в этом не уверена. Раньше всем этим, – она развела руками, – занимался Леон. Он знает все о моей болезни как никто другой.

– Не стоит волноваться об этом, я распоряжусь, чтобы к тебе прислали доктора. Одного из тех, что бывал раньше в Меншиковском дворце, – Умка наклонилась и пробралась под руку Анны, – а пока пойдем, помогу тебе добраться до кровати.

Когда Умка вышла из покоев, Анна вновь почувствовала себя одинокой маленькой девочкой, которая настолько слаба, что никому нет до нее никакого дела. Она точно так же, как и сейчас, смотрела в расписной узорчатый потолок и считала лепестки на цветах, которые вывел умелой рукой художник.

Дверь мягко отворилась. Маленькая, совсем молоденькая горничная с подносом и охапкой белых пионов в руках вошла в комнату. Она покраснела и сделала реверанс. Видимо, не ожидала, что княжна из рода Романовых может выглядеть как больная, прикованная к кровати.

– Прошу прощения, госпожа, я принесла вам завтрак и цветы. Их прислал председатель с пожеланиями быстрейшего выздоровления. А Ольга Ивановна Трубецкая просила передать, что надеется увидеть вас сегодня вечером на собрании.

– Собрание? Опять?! – Анна попыталась приподняться на кровати, но ничего толкового из этого не вышло. – Ну конечно, кто бы сомневался, что на этом они успокоятся.

– Да, иногда члены Совета заседают по несколько дней к ряду, – смущенно пробормотала горничная и, водрузив поднос, аккуратно поставила цветы в большую вазу на прикроватном столике. – Если вы позволите, я покормлю вас, княжна, – горничная потянулась к тарелке с овсянкой, но Анна энергично замотала головой:

– Ну уж нет, этим я уже сыта по горло!

Та хотела было возразить, но в дверь постучали, и вслед за этим в комнату вошел плотный доктор во фраке, которого Анна действительно когда-то видела. Ну неужели хоть одно знакомое лицо!

– Добрый день, княжна Анна. Рад встретиться с вами вновь, – доктор подошел к кровати и кивнул девушке.

– Здравствуйте. Кажется, вас зовут Кирилл Сергеевич, верно?

– Да, так оно и есть. Очень рад, что вы запомнили. Когда мы виделись в последний раз, вы были гораздо младше, – он чуть улыбнулся. – Итак, что вас беспокоит?

Анна молча подняла руку, по которой все также плавно растекалось голубоватое свечение.

– Это ведь невозможно исправить, да? – глухо спросила Анна. – Никогда.

– Понимаете, княжна, – вздохнул доктор, водрузив на нос пенсне. – Ваше тело слишком слабо, оно не справляется с тем, что находится внутри вас.

– И как скоро…? – Анна быстро моргнула. – Как скоро оно сломается под натиском? – взяв себя в руки, закончила свой вопрос девушка.

– Кто знает. Я не могу сказать этого наверняка, Анна, прошу прощения. Я всего лишь старый придворный доктор, – он достал фонендоскоп. – Я, мои коллеги – мы единственные знали о вашей болезни. Но до сих пор мы не представляем, как сдержать ту силу, что находится внутри вашего организма. Мне жаль, но в отличие от вашей сестры, вам досталась довольно слабая оболочка, – старый доктор сочувственно покачал головой, а затем нащупал пульс и начал прослушивать сердце.

– А Леон, он тоже не знал, как меня вылечить?

Мужчина вздрогнул и покосился на княжну.

– Господин Леон знал очень много вещей, которые неподвластны разуму обычного человека. Но я уверен, если бы он мог вас вылечить, то сделал бы это.

– Да, верно, – Анна отвернула голову, чтобы незаметно подавить судорожный вздох.

– Сейчас, – воодушевленно произнес доктор, – я сделаю вам укол, и вы проспите до самого вечера. Вам полегчает, княжна, обещаю, – он достал шприц и маленькую ампулу с прозрачной жидкостью. – Главное для вас – это спокойствие и никакого перенапряжения, – доктор аккуратно перевязал худую руку Анны и мягко ввел иглу в пульсировавшую вену.

– Понимаю, вы не должны мне говорить, даже если захотите, – сонно начала Анна, – но я-то знаю, что, как бы Владимир ни старался, мое время здесь ограничено. Его амбиции этого не изменят. Сообщите мне, если узнаете, когда… – фраза оборвалась на полуслове, и княжна провалилась в глубокий сон.

***

Анна действительно очнулась ближе к вечеру. Баночка с нашатырным спиртом стояла совсем рядом, на тумбочке, и княжна не преминула ею воспользоваться. Через пару мгновений она поняла, что находится здесь не одна. В кресле подле разожженного камина сидела Саша, на коленях у нее покоилась черная мордочка Умки. Видимо, они все это время охраняли ее глубокий сон. Анна подняла взгляд на одну из икон, которых в этой комнате было более пяти, и мысленно попросила Богородицу дать ей сил, чтобы пережить этот вечер.

– Как долго я спала? – спросила она хранителей.

– Почти весь день, – Саша обернулась к ней через плечо, а Умка подняла морду и в два широких прыжка оказалась на кровати.

– Как себя чувствуешь? Тебе лучше?

– Кажется, да, – неуверенно произнесла княжна и вытянула руки. Вены на них выглядели точно так же, как на руках любого другого человека. Анна слабо улыбнулась.

– Тогда не стоит задерживаться. Горничная принесла для тебя платье, но я сказала, что ей нет смысла ждать твоего пробуждения вместе с нами, – Саша кивнула на воздушное кремовое облако, что покоилось на соседнем кресле.

– Мысль верная, хватит с меня на сегодня посторонних, – Анна кивнула и встала с кровати. Ощущать твердый пол под ногами было одним из лучших чувств за последние два дня. Пока Анна одевалась с помощью Саши, которая затягивала на ней корсет, Умка безучастно смотрела на огонь. Языки пламени подпрыгивали и кружили в замысловатом танце в глазах, пока та не взглянула на княжну, которая теперь утопала в мягком тюле юбки.

– Ты похожа на балерину, – заметила она.

– Вовсе нет, это Мария похожа. Я слишком неуклюжа для танцев, – Анна потянулась к изящной коробочке, что стояла на камине, и извлекла оттуда жемчужный браслет, а затем вопросительно посмотрела на Сашу.

– Не думаю, что кто-нибудь будет против, – ответила та на немой вопрос, – ведь все здесь формально принадлежит тебе и твоей семье. И если уж советники пожелали увидеть княжну Романову во всей красе, то не стоит скромничать.

Этот ответ удовлетворил Анну, и она застегнула браслет на своей тоненькой ручке. Затем Саша потушила камин, и вся комната погрузилась в полумрак. Они вышли в коридор, освещенный светом факелов, и двинулись в сторону главного зала. Скрипы и стоны, то и дело доносившиеся сквозь завывания ветра, насторожили княжну.

– Что это такое?

– Призраки, – с готовностью ответила Умка. – Они сегодня не на шутку разошлись. Все утро кряхтели, разогнали своим шумом детскую экскурсионную группу, пока ты спала. Сейчас уже нет никого, а они все не уймутся.