– Адридад? – Перебивает Аврело, – ты сошла с ума на старости лет?

– И что, меня ты тоже отправишь на корм мертвецам?

– Что ты такое говоришь?

– Брата моего уже отправил!

– Я не желаю это слушать! – машет рукой, отвернувшись.

– Наш сын погиб! Ты помнишь?

Обернувшись, король разит в глаза жене:

– Мы решили не вспоминать об этом, зачем ты…

– У меня никого больше не осталось! И ты отдалился от меня! – в истерике королева перебивает могучего супруга.

– Вот именно, после моей смерти мой брат будет королем…

– Тебе на всех наплевать! Люди гибнут! А ты только о своем троне… – она не успела закончить мысль, как вдруг за сердце схватился своей широкой ладонью, чуть сгорбившись на выдохе, король. – Что с тобой, Аврело? – сожалея о сказанном, ринулась объять мужа и звать на помощь: – Лекаря! Лекаря, скорее! Скорее!

Наступающим вечером в ясном небе солнце изливается неудержимым светом в тропическом светло-зеленом лесу. Высокие деревья с изящными, широкими кронами слегка скрючились, будто затаив обиду. Привычная влажная ядовито-зеленая трава ныне сухая с желтеющими окончаниями. Высыхающие джунгли под неумолимостью жары словно замерли в предвкушении неистового дождя.

До уставших путешественников, преодолевших в ночи губительные пески, из самой глуши доносилось пение птиц. В одежде, впитавшей пот и грязь, Манрике де Лар со своей командой, измученный голодом и жаждой, наконец-то разбивает лагерь. Пряный запах растительности раздражал, и голод лишь усиливался. Связав верблюдов, натянув палатки, они принимаются за остатки провизии.

Под темнеющим небом Манрике распоряжается, чтобы подданные пополнили припасы и добыли огонь, пока он будет занят в своих покоях. Собранные фрукты для предстоящей дороги были распределены по палаткам. Выполнив поручения графа, люди наконец-то уселись перед костром отдохнуть и что-то недовольно обсуждают:

– Куда это нас завел наш легендарный граф, который сейчас наверняка делает вид, что работает? – бормочет от утомления в теле кузнец из северного графства, не привыкший к такой суровой жаре.

– О чем ты, Амадей? – смутился Лами, потому что для него это путешествие, как глоток свежего воздуха. – Схватка с природой – лучший повод получить незабываемые ощущения.

– Лами, мы уже дошли бы до пункта назначения, если бы наш прославленный лидер не был так уперт, – раздраженно жалуется большой бородатый кузнец полного телосложения, пристально глядя исподлобья в глаза худенькому маленькому актеру. Толстыми пальцами он нервно бросает ветку в костер, нахмурив черные густые брови под широким лбом с цельными надбровными мышцами.

– Зато посмотри, сколько всего пройдено! – оправдывая поход, юноша харизматично проводит рукой перед толстяком.

– Дружок, очнись, от тебя несет навозом. Хотя, кому я говорю? Актеры всегда ищут приключения себе на одно место! – ругается Амадей, сидя на камне, положив ладони на пояс. Затем проводит рукой себе по бедру и обратно возвращает на место из-за волнения.

– У-у, еще расплачься, нытик! – не удержавшись, издевается смазливый брюнет с зелеными глазами.

Лицо Амадея покраснело, лоб покрылся испариной – настолько сильно он пытался скрыть обиду. Тщетно искал, чем парировать нахалу, но от напряжения не смог придумать ничего. Сжав зубы, решил замолчать и тяжело фыркнул.

– Так, прекратите, – прервал накаляющийся диалог стройный коротко стриженый блондин с карими глазами, незаметно подойдя сзади к актеру. Он стоял с голым торсом и держал грязную тунику в руке. Пронзил холодным взглядом сначала Амадея, затем, когда Лами, сидящий перед кузнецом, обернулся, перевел свой суровый взор на него. В наступившем безмолвии слышался лишь треск огня.

– Берто, мы просто шутили, – вдруг оборвал тишину Лами, одновременно показав себя с благородной стороны, скрывая слабость Амадея.

– Если вам так интересно, наш граф всегда знает, что делать. И то, что он повел нас по этому пути, означает, что на то есть причины, – спокойно вступил в разговор четвертый путник, одним коленом уперевшись в пол, туже некуда затягивая веревку своего шатра и обматывая вокруг вбитого в твердь бревна. Ростом он был ниже остальных в команде, но его стальные мускулы позволили натянуть шатер с четырех сторон сильнее.

Его соратников до сих пор удивляло, что Гермэк был стройным голубоглазым блондином. Ведь чаще всего гномы темные и коренастые. Каждый раз, как он о чем-то говорил, окружающие заряжались его обаянием. Борода, с одной стороны, подчеркивала его необычную мимику, с другой – придавала мужества лицу. Как и подобает настоящим гномам, помимо низкого роста, уши Гермэка были конусовидные, с круглыми двойными валиками, волосы – толстые и массивные, как ветви ивы, а кожа матовая, словно песок.

– Гермэк прав, – присоединяется к словам гнома Берто. Подойдя ближе к костру, он садится и с энтузиазмом добавляет: – Мы обходим город Индрид с западной стороны, чтобы не оказаться схваченными. Наша цель – добраться до связки между морем Оканикой и истоком реки Сумары, – небольшой палкой он чертит карту Адридада – царства расы инерзитов, и разъясняет стратегию. Остальные трое чутко впитывают каждое уверенное слово атлета и наблюдают за рисунком на земле. – Как вы понимаете, таким образом нас сложнее заметить нашим неприятелям.

После истолкований драбанта становится яснее, чем руководствуется их лидер, из-за чего они так отклонились от плана.

Неспешно мрак порабощает звездное небо столицы Арачнакана. Движимые непреодолимой силой природы, плавно охватывают Эсперансу тучи, словно мускулистый зверь. На вечерний дворец вдруг низвергается мерцающий свет, последствием которого секундой позже оказался суровый грохот грозы. Отчаянно слетает первая капля, в отрыве от стремившихся вслед остальных из тьмы, затянувшей город. Одна за другой они достигают земли. И разверзлись небеса.

Вопреки картине за окном, в апартаментах государя светло почти как днем. Эльфийский правитель Мэрфэл когда-то подарил семье Аврело норюэльские свечи. Комнату пастельных тонов, убранную изысканными зеркалами и колоннами белого золота, наконец покидает лекарь с помощниками. Паника во взгляде королевы сменилась облегчением. В белой с золотым оттенком мягкой постели спит могучий король. Но побледневшее лицо его уже не такое строгое, каким привыкли видеть его подданные. Напротив, оно напоминает скорее невинного мальчика. Стул королевы выполнен в стиле окружающей обстановкой, но располагался чуть ниже, нежели украшенная золотом и яркой древесиной кровать. Она безотрывно держит Аврело за руку, опустив свою голову ему на плечо.

Нежданно из уст больного раздались нежные слова:

– Моя королева…

Воссияла улыбка на лице королевы. Она аккуратно приподнимает голову и выпрямляется. Ее глаза влюбленно засверкали:

– Ты давно меня так не называл…

Закашлялся Аврело.

– Тише, тише. Все хорошо… – продолжила Ангелина.

Сначала король мягко улыбнулся. И, вспомнив последний разговор, с сожалением ответил:

– Мне так жаль, так жаль, – и через небольшую паузу Аврело разъяснил: – Наш сын… Я не оставил после себя наследника.

– Это наше общее упущение…

– А помнишь, как мы вместе его купали, пока он был совсем крохой? – предался воспоминаниями старик без единого седого волоса.

– Вылитый ты, – скромно улыбается в ответ настрадавшаяся женщина, подбадривая возлюбленного.

– Мы должны были быть строже, – холодеет выражение лица отца из-за неизлечимой боли.

– Это охота. Он свалился с коня, мы ничего не могли сделать, – королева обращает скорбящий взгляд к полу. – Наш народ. Он впадет в смуту, если не твой брат… – она, вдохнув побольше воздуха, сдержанно сменила тему.

– Сальвадор?

– Вся надежда на него.