– Наш государь не любит магию, мама, – встревожился юноша, зная, насколько сурово отношение придворных Эсперансы к волшебникам.

– Это не магия, а бесценный подарок, – убедительно настаивает мать.

– Давай, мой хороший, – подтверждает королева, кивая головой и нежно глядя на него.

Ракши смотрит на камень как завороженный и медленно протягивает к нему руку. Загадочную силу предвкушал мальчик, касаясь камня. И обратил свой наивный взгляд по сторонам в надежде, что что-то изменилось: сначала посмотрел на маму, а потом на тетю. В эту минуту раздается грохот, и энергично распахиваются двери. В зал стремительно врывается наместник короля и, увидев сына, бросается обнимать:

– Мой сын, – хватает мощными руками мальчика, зажмурив глаза.

– Отец! – в безграничной радости восклицает Ракши, обняв отца в ответ.

– Я очень люблю тебя, всегда это помни, – присаживается рядом с сыном генерал, положив руку ему на плечо, пальцами дотронувшись до шеи и уха.

– Я тоже тебя люблю, отец.

– Я строг только лишь для того, чтобы ты вырос великим человеком. Это бесценный дар, который может дать могучий отец своему сыну.

Ракши нежно и чуть печально взглянул на Сальвадора, уже с пониманием относясь к его словам. А мягко улыбающийся генерал после некоторой паузы продолжил:

– Ты даже не представляешь, какая ответственность тебя ждет, когда нас не станет. А мы стары! И ты даже не успеешь повзрослеть.

– Не говори так, отец, – Ракши просит отца, потому что опасается этой правды.

– Ты будешь королем, пришло время тебе понять и принять эту истину. Всю нашу родню съели нежити, потому что мы оплачиваем дань. И это… жестоко.

Сердце Ракши забилось быстрее, он вдохнул чуть больше воздуха, ведь его детский мир начал рушиться. Отец не желал такого для сына, но его мудрость подсказывала открыться ему именно сейчас. Ангелина гордо смотрела на Сальвадора, взглядом демонстрируя солидарность.

– Жестоко, – тихо согласился ребенок, опустив взгляд.

– Посмотри на нас, мы все седые, покрытые морщинами, – хохочет Сальвадор, смягчая обстановку.

– Говори за себя, генерал, мы с Марией еще молоды, – кокетничает Ангелина, а его жена улыбается. Лицо мальчишки чуть смягчилось от юмора стариков.

– Мы, может, не успеем принять участие в освобождении от дани. Эта задача возлагается на твои плечи. Ты меня понял? – гордо спросил наместник короля.

– Да, ваша милость, – напряженно ответил Ракши, открыв для себя всю сложность предстоящего пути.

– Хороший мой! – обратилась к племяннику королева, даруя ему книгу и шелковую одежду. – Это тебе: книга будет тебе хорошим другом, а наряжаться будешь, чтобы не забывать, что ты из королевской семьи.

– Спасибо, тетушка. Мама, папа, – всех крепко обнимал и целовал любвеобильный энергичный юноша.

Сальвадор поднялся на ноги, наполнил компотом чашу, залпом выпил, затем сказал:

– А вина, где вино?

Родственники смущенно посмеялись, затем генерал распорядился:

– Идем.

Женщины встают и идут вслед за Сальвадором и Ракши. У порога генерала ожидает свита, чтобы сопроводить.

Холодные ветра с востока принесли с собой мрачные тучи, которые заслонили небо от звезд. Наместник короля вместе с семьей и своим отрядом выходит на королевский двор, где ожидает карета, охраняемая двадцатью солдатами под знаменем Эсперансы. Перед солдатами стоит мощно слаженный джинн в глянцевом темно-синем кафтане до колен с поднятым толстым лацканом. Карманы с клапанами по бокам, как и рукава с отворотами на запястьях были зеркально-золотого материала, из-под них выглядывали волнистые рюши бежевой рубашки. Под кафтаном красный камзол с множеством золотых пуговиц. Над камзолом возвышался двойной слой галстука, настолько широкого, что обхватывал верхнюю долю груди. Первый слой был светло-синего цвета, пятиугольной формы, обшитый золотыми нитями по краям. Он находился на одном уровне с острыми углами лацкана. Второй слой представлял собой трапецию из материала зеркального золота, прикрывающую грудь с нарциссно-желтым орнаментом в виде кругов. Из-под него виднелась золотая подвеска, напоминающая знак бесконечности. Светло-синие брюки были заправлены в глянцевые темно-синие ботфорты с зеркально-золотой накладкой у колен.

– Приветствую тебя, Ракши, сын генерала Сальвадора Эсперанского, – с легкой улыбкой плавно кивнул джинн.

– Добрый вечер, аксакал Луиджи из Корселя, «дома в скале», – холодно отвечает принц, слегка равнодушно кивнув, не отрывая взгляда от златовласого.

– Королева Ангелина, миледи Мария, – воздал аксакал почести королеве и жене Сальвадора.

– Аксакал… – произнесла королева, лишь кивнув.

– Аксакал… – присев в реверансе, ответила жена генерала, опустив глаза.

Сальвадор грозно следит за манерами собравшихся, а Ракши секундой позже поворачивается и сначала прощается с тетушкой, обняв и поцеловав:

– Тетушка!

– Береги себя, родной мой! – отвечает королева объятиями и поцелуями.

Затем Ракши нежно с трепетом бросается в объятия матери:

– Мама!

– Мой сын… мой любимый… – ласково прошептала Мария, не отпуская ребенка некоторое время.

Затем мальчик медленно подходит к отцу, ожидая инициативы от него. И Сальвадор, объяв сына могучими руками, наставляет:

– Сын… сделай так, чтобы мы тобой гордились.

– Сделаю отец, – обещает принц.

Один из подданных открывает дверь черной кареты, куда первым поднимается аксакал, а следом подопечный. Ступив одной ногой внутрь, Ракши оборачивается, чтобы еще раз посмотреть на родных. И видит, как мама плачет в утешающих объятиях Ангелины. Потом смотрит на гордого отца и, собравшись духом, забирается внутрь. Трогаются четыре черных коня, таща за собой карету с важными персонами. А рядом скачут двадцать гвардейцев Сальвадора. Ракши уставился в заднее окно, прижавшись ладонями к стеклу, и видит, как силуэты его родных уменьшаются, пока не исчезают вдали.

Усевшись на разломанном бревне, орки разгрызают кости сваренного недавно пойманного медведя своими чудовищными клыками. С безумным аппетитом они вгрызаются в мясо. Мощные челюсти запросто справляются с любой частью туши.

Равхал поднимается на ноги и подходит к Бóркату вплотную, уставившись сверху вниз своим суровым черствым взглядом. А тот, расслабленно наслаждающийся сочными ребрами животного, внезапно замер и медленно поднял глаза на агрессивно настроенного лидера, который сначала сжал губы, затем, расслабившись, начал:

– Не наелся еще, дружок?

Напряженность чуть отпустила Бóрката, и он продолжил свою трапезу, ответив:

– Еще нет, Равхал, присоединяйся.

Гулкас и Моху застыли в ожидании, как поведет себя Равхал. Как вдруг он взмахнул тыльной стороной ладони, и еда вывалилась из рук Бóрката. Своим перстнем с черной коброй Равхал попал в один из гигантских нижних клыков пирующего и сломал его. Бóркат схватился за повисший зуб и закричал от боли:

– А-а-а!!!

Все остальные отскочили, молча наблюдая за происходим.

– Я тут решаю, что мы делаем, всем ясно?

«Погоди, за это ты у меня ответишь!» – мстительно подумал Бóркат, с презрением отвернувшись в сторону.

– Да, – испуганно поддакнул Равхалу ненадежный Моху.

– Быстро за мной, – голосом, словно пила, режущая дерево, приказал грозный командир и устремился вперед своей вызывающей походкой, злобно глядя по сторонам. Краем глаза приметив змею, он молниеносно схватил ее правой рукой, не поворачивая головы. Молчаливо за Равхалом следуют Моху с Гулкасом, а за ними затаивший обиду Бóркат с юношами. И Гóхад, сын Гулкаса, впечатленный резвостью змеелова, шепчется с друзьями:

– У него рука дьявола.

– Точно, – соглашается со своим другом Пекас, сын Бóрката.

– Рука дьявола, – повторяет за остальными Гоки, сын Моху.

Ладони Равхала крупнее, чем у любого другого орка, и правая рука от рождения была аномальной: ее кожа темно-зеленая, почти черная, а вены на ней алые, словно магма, в отличие от остальных частей тела. Именно на правой руке он носит свой черный сверкающий перстень в форме кобры, намотанной на средний палец, у которой выпирает капюшон с открытой и острой, как бритва, пастью. И Бóркат подумал про себя: «Рука… дьявола?» – Надменно ухмыляясь, продолжил про себя мыслить: «Тебе конец, Дэвилхенд». А сам Равхал, нисколько не задумываясь, ядовитая змея или нет, отрывает своей острозубой пастью ее еще живую голову и поедает, устремившись на поиски своего племянника.