— О чем вы задумались, господин Тошайо? — весело спросила Джун.

— Думаю, что родился не на той стороне, Джун.

— О, вы родились на правильной стороне. Будь вы кицунэ или каппа — ни за что не выжили бы. Я уж не говорю о вервольфах и джиннах. Вы слишком добрый.

— Почему все считают меня добрым? — удивился Тошайо.

— У тебя особый стиль, мой хороший, — сказал Хикэру, успокаивая, и похлопал его по плечу. — Они думают, если ты вежливый, не брызжешь слюной от гнева и способен на милосердие, значит ты добрый. И слабый.

— Ты ведь знаешь, что это не так? — спросил Тошайо.

— Я на это надеюсь.

Нужная шахта, которая вела прямо к Вратам, оказалась заперта, но ее удалось открыть точным ударом Хикэру — после этого он еще долго тряс кулаком и хрустел костями.

Первой вышла Джун, которая должна была стать незаметной заранее и не показываться на глаза тем, кто мог бы увидеть ее сквозь покров. Следом вышел Хикэру, его фигура почти сразу скрылась из виду.

Тошайо остался один. Он держался за лестницу, готовый сделать последние усилия и вылезти на поверхность Метрополиса, где уже всходило солнце, на сей раз не закрытое тучами. Перед тем как закончить путь вверх, он оглянулся вниз и посмотрел в темноту, от которой глаза отвыкали так же быстро, как привыкали к свету. Очертания шахты и дна размылись, он едва видел половину. Но можно было спуститься вниз и бежать. От Джун, от Хикэру и от революции, которую он, сам того не зная, начал.

Ему отчаянно захотелось жить. Встретиться еще раз с Чи, обнять маму и позвонить каждому из шести старших братьев с огромным списком претензий. Он боялся, что будет обманут снова. Боялся, что госпожа Рей умерла от обычного сердечного приступа, и он больше не увидит ее дух, а Безупречные — всего лишь горстка големов, созданных чудовищной магией коварных демонов.

Всё, буквально всё держалось на привязанности, которую Тошайо чувствовал с тех пор, как набросился на Хикэру в ресторане. Это было похоже на болезнь, но ощущалось как выздоровление. Будто всю жизнь Тошайо был слепым, а теперь — обрел зрение. Будто он никогда в жизни не пил чистой воды, а ему предложили целый кувшин.

Внизу было все: жизнь, спасение, возможность навсегда забыть о кошмаре Голоса и о видениях, которые Голос посылал. Наверху были смерть и Хикэру, который уже вернулся к шахте и, свесив голову, с тревогой смотрел на Тошайо.

— Все в порядке? — спросил демон.

Яркий оранжевый свет над его головой был похож на нимб, который до Падения Ватикана рисовали над головами ангелов.

После Падения про ангелов, нимбы и утонувший город почти не говорили. Даже орден экзорцистов не слишком жаловал небесное воинство.

Но Тошайо был уверен, что видит одного из них, поэтому протянул свою руку и подтянулся, возвращаясь на поверхность Метрополиса.

Первое, что он увидел после того, как Джун осторожно взяла его за руку и скрыла от глаз случайных прохожих, — разрушенную арку. Врата еще дымились, хотя это казалось невозможным после стольких часов. Вероятно, последний взрыв или пожар произошел недавно, потому что от обломков, которые валялись на площади вокруг Врат, все еще тянулись в воздух серые завитки.

На улице никого не было. Охранники либо сбежали, либо занимались более важными делами, за те долгие минуты, что Тошайо пытался понять, какого черта происходит вокруг, мимо не проехала ни одна машина.

Обычно шумный город превратился в тихий склеп. Тошайо оглядывался на окна высоток и ближайших магазинов, пытаясь найти живых, но все либо спали, либо прятались, либо спали в укрытиях.

— Надо идти дальше, — сказал он, хотя понятия не имел, как поступить. Стоять на месте было бессмысленно.

Они прошли место, которого боялась Джун, держась за руки. Она вздрогнула, когда ничего не произошло во время пересечения границы. Врата были разрушены, их магия уничтожена.

Тошайо хорошо помнил приказ, который отдал ему Голос: разрушить Врата. Но они уже были разрушены. И теперь оставалось только бежать к небоскребу, где скрывались Безупречные. Добраться до них, уничтожить, а потом выманить оставшихся из дворца или дать бой там же, и, если Тошайо ухитрится выжить, убить Такаюки.

Высотки центра смотрели на трех невидимых путников с безразличием истинных богачей. Жалюзи были плотно закрыты в половине окон, а другая половина защищалась искусственным затемнением стекол. Башни ощерились выключенными светильниками. На улицах, где обычно совершали прогулки и без спешки ходили по своим делам самые обеспеченные граждане Империи, никого не было.

— Он разрушил Врата сам, — первым высказал догадку Хикэру. — Понял, что Повелителю надоело терпеть его предательство, что нашелся новый кандидат, и пошел на попятную.

— Мне кажется, он разрушил не только Врата, — ответил Тошайо.

— Предательство? — удивилась Джун. — Он предал Повелителя? Вы говорите о Люцифере? Господин Такаюки предал его? В самом деле?

— Да, — ответил Тошайо.

— Много лет назад, — добавил Хикэру.

— Я думала, он действует… думала, он… — растерялась Джун.

— Ты сама все видела, — сказал Тошайо, показывая кицунэ правую ладонь с выжженной меткой. При свете можно было рассмотреть еще не заживший ожог — пентаграмму. Символ дьявола. Символ пяти элементов. Символ защиты от зла.

Остаток пути до небоскреба Тошайо размышлял о пяти элементах и защите, которую они могли дать, если были правильно использованы и размещены на вершинах пентаграммы. О Ватикане, который сотни лет назад создал орден экзорцистов и наделил их всем необходимым для борьбы с Первым Племенем и нежитью. О Стране Восходящего Солнца, которая ушла под воду через несколько сотен лет после Ватикана, но никто не удивился этому, ведь она была расположена на крохотном острове и атакована бомбами. Об Империи, родившейся на обломках нескольких цивилизаций, которая стала центром ордена экзорцистов на долгие годы войны.

О самом себе, несущем метку дьявола с надеждой, что удастся прожить еще один день и попрощаться с Чи.

Перед той частью центрального района, которая примыкала к императорскому дворцу, выставили кордон. Тошайо увидел его остатки: разломанные машины, противотанковые ежи, несколько рядов порванных цепей, прикрепленных к столбам, вбитым в землю.

— Какого черта? — спросил Хикэру, не обращаясь ни к кому из спутников — в пустоту.

— Здесь как будто была война, — добавила Джун. — Выглядит жутко.

— Надо идти дальше, посмотреть на дворец, — сказал Тошайо, и они укорили шаг.

Высотка Такаюки, которая стояла рядом с дворцом, хотя была куда ниже и не выделялась изысканной архитектурой, выглядела как прежде. Ничего не изменилось, на первый взгляд. Зато дворец Его Божественного Величества словно обгорел. Казалось, его бросили в гигантский костер. Висячие сады превратились в скелеты обожженных веток, ни одного зеленого листочка не пробивалось из потускневшего камня, которые был измазан сажей.

Монахов, которые несли службу перед дворцом, не было видно. Только ступени, семь входов и уличный пролет, где могло произойти что угодно.

Прежде чем решить, стоит ли идти вперед, Тошайо посмотрел на метку. Пятиконечная звезда означала гармонию — равновесие, защите которого должны были посвятить себя экзорцисты. Что ж, в каком-то смысле он посвятил.

— Уверен, что хочешь этого? — спросил он у Хикэру.

— Да, — ответил демон. — У нас уже нет выбора. Повернем назад — потеряем все.

Тошайо поймал себя на странной мысли — ему впервые хотелось бороться не для того, чтобы выжить, а для того, чтобы защитить то, что он получил, чего достиг.

— Ладно, попробуем, — сказал он, обращаясь к Хикэру и Джун. — Идем медленно, смотрим по сторонам.

Джун повела их к черному входу, хотя они не слишком рассчитывали на успех там и готовились к бою. Тошайо повторял молитвы, стараясь запомнить их новое звучание, Хикэру избавился от маски на руках и теперь его когти больно задевали кожу при ходьбе.