Семья Тошайо прибыла в Метрополис шесть или семь поколений назад. Прочно обосновавшись в столице Империи, предки Тошайо посвятили свою жизнь изготовлению амулетов от нечисти. Поначалу дело казалось прибыльным, и семья начала расти. Каждое поколение откалывало себе кусочек семейного бизнеса, и вот ко Второй Эпохе родители Тошайо столкнулись с весьма неприятным фактом: защита от нечисти перестала пользоваться спросом.

Как любил говорить отец Тошайо, люди изменились. Стали жестокими, потеряли веру в справедливость. Раньше любой кинулся бы помогать старику, а теперь найдутся десятки «мерзких ребятишек», готовых высмеять немощь и болезнь. Во всем, или почти во всем, он винил высокие технологии: скоростные магистрали, небоскребы, тянущиеся к облакам, телефоны, компьютеры.

— Они заменяют вам душу! — кричал отец, потрясая полупустой бутылкой. Пива, сакэ, текилы, водки — любого пойла, до которого дотягивался к вечеру.

Они с матерью Тошайо продолжали вести семейное дело, хотя оптимизм молодости в них поиссяк. В начале, сразу после красивой свадьбы, они были так счастливы и преисполнены надежд, что наплодили семерых ребятишек. По меркам Метрополиса — почти самоубийственный поступок. Но мать была здорова и счастлива возиться с малышами, а отец — уверен в себе и готов трудиться день и ночь, чтоб обеспечить пропитание.

И вот спустя годы упорной работы он пил, а она — ругалась на последнего ребенка, восьмого, который еще не покинул отчий дом. На малыша Чи. Тошайо приходил к брату раз или два в неделю, давал немного денег, проверял здоровье и помогал с уроками, если успевал. Чи был последней связью Тошайо с семьей, которую стоило разорвать давным-давно. Еще когда мать отдала его самого, седьмого сына седьмого сына, таинственной госпоже Рей, женщине из относительно благополучного района города с длинными седыми волосами.

Тошайо запомнил их встречу так ярко, что мог в любой момент описать ее, если бы кто-то спросил.

Открывается дверь, он переступает в просторную комнату, а там (совсем недалеко от входа) стоит удивительная женщина. Ее седые волосы распущены, по-старчески бледные глаза смотрят живо и хитро, во рту деревянный мундштук. Изо рта женщины вылетает облачко дыма, и Тошайо кажется, что это — призрак древнего дракона.

— Нравится? — спрашивает женщина, чуть склонив голову на бок.

— Очень, — шепчет Тошайо, глядя, как дракон выписывает под потолком невероятные фигуры.

— Беру! — тон ее становится деловым, она кидает матери Тошайо мешочек, который звенит при соприкосновении с ладонями, и Тошайо, обернувшись, успевает заметить, как его мама перестает быть его мамой.

С того дня он был привязан к госпоже Рей, считался ее воспитанником и учился всему, что она готова была передать ему. Кроме Тошайо в необычной школе жили другие ребята, но между собой они общались редко. Во время совместных тренировок разговаривать запрещалось, а стоило кому-то попытаться покинуть спальню ночью, как госпожа Рей находила наглеца и выбирала самое страшное из возможных наказаний.

Тем, кто боялся высоты, приходилось стоять на ее ужасном балконе. Тем, кто не выносил пауков и змей, она велела заботиться о новом питомце. Постепенно желание нарушать правила дома госпожи Рей исчезало у всех воспитанников.

Они знали, что обучение закончится, когда наступит долгожданное совершеннолетие, и послушно терпели. Судьба многих до знакомства с госпожой Рей была незавидной, кое-кто голодал и попрошайничал, поэтому в глубине души они были ей благодарны.

Учеба закончилась, и незаметно для себя Тошайо стал экзорцистом. Представителем славного древнего ордена, о котором почти ничего не слышал, когда был мальчишкой.

Его отец был прав — нрав жителей Метрополиса изменился в худшую сторону. Они больше не боялись нечисти, наоборот — искали способа получить выгодное знакомство. Подобно своим родителям, Тошайо оказался тем, чьи услуги больше не нужны. Но сдаваться было нельзя.

Госпожа Рей имела весьма своеобразные представления о прощании, поэтому очередной выпускник выставлялся за дверь с котомкой вещей. Но Тошайо научился заглядывать дальше ее грубостей и граничащей с жестокостью чопорности. Он смотрел в светлые глаза, сузившиеся до предела, и видел, как тяжело старухе держать спину прямой, как больно стоять без трости.

— Спасибо вам, госпожа Рей, я никогда не забуду вашей доброты, — сказал на прощание Тошайо, но госпожа Рей была слишком горда для сантиментов, поэтому вместо улыбки плюнула ему вслед.

Почти три года Тошайо слонялся без дела. Изгонял мелких духов в старых домах, преследовал сборища упырей по трущобам. Как и многие экзорцисты вроде него, искал крупный заказ, который изменит жизнь, но ничего не происходило. Метрополис научился мириться с присутствием нечисти и нежити, даже нашел в этом выгоду и стал извлекать ее, не беспокоя загадочных экзорцистов «по пустякам».

Он готов был отчаяться: за редкие заказы платили гроши, гораздо чаще он работал бесплатно, самостоятельно находя цель и устраняя ее. Все казалось лишенным смысла, а вернуться к госпоже Рей означало расписаться в неудаче. Она сама вызовет достойнейших, чтобы наградить новым рангом.

Его спасло появление Чи и знакомство с Изаму. Все произошло в один день. Тошайо пришел в родительский дом, чтобы поздравить мать и отца с праздником Предков, съесть ужин, зажечь благовония в честь тех поколений семьи, что позволили им родиться и жить в тепле и уюте. Но пьяный отец возле входа и мать в постели застали его врасплох. Он стал расспрашивать, в чем дело, и выяснил, что спустя долгие годы «тщетных попыток» родителям все же удалось зачать «достойного отпрыска», но «чертова дура все испортила».

Тренировки госпожи Рей помогли Тошайо сохранить самообладание. Он вошел в детскую, где кричал от боли, страха и голода маленький Чи. Взял брата на руки и покинул дом через черный ход. Никто не стал преследовать его, и так он добрался до своей квартиры. Ему было неизвестно, как растить детей, но он помнил по обрывкам разговоров других людей, что без матери младенец может не выжить.

До вечера Тошайо возился с братом, пока стук в дверь не перепугал его до смерти. Привыкший к дракам, долгому преследованию, он все же не был готов, что в его крошечное жилище придет посторонний, да еще в такое время. Но он открыл дверь, сжимая в руке нож, смазанный парализующим ядом — подходящее оружие от упырей и сброда трущоб.

— Какого дьявола ты завел ребенка, малец? — в коридоре стоял сгорбившийся старик.

— Твое какое дело? — грубо ответил Тошайо. Его уважение к старости относилось лишь к тем, кто вел себя по-старчески благородно.

— Ты меня в могилу сведешь этим ором! — старик смачно плюнул на пол.

Они сверлили друг друга взглядом. Старик не желал уходить, пожевывал что-то во рту: не то челюсть, не то жвачку, не то самого себя. Он был тощим — так выглядят наркоманы, бедняки и тяжело больные люди. Тошайо смотрел в ответ, ощущая ответственность за брата. Ему пришло на ум, что это и есть, наверное, отцовский инстинкт — воспринимать тощего старика угрозой.

Потом произошло несколько мгновенных событий, и Тошайо понадобилось почти десять лет на то, чтобы определить их последовательность в ходе долгих тренировок. Во-первых, старик шагнул вперед. Он поднырнул под руку Тошайо, которой тот придерживал дверь. Пока вторая рука с запозданием тянула кинжал к цели, старик уже был в комнате. Пинком он отправил Тошайо за дверь, щелкнул замком и оказался внутри.

А Тошайо остался снаружи.

Он бросился на дверь, стал колотить по ней ногами, руками и в перерывах прислушивался к детскому плачу. Брат продолжал плакать минуту-другую, а потом затих, и Тошайо стало по-настоящему страшно. До сих пор он не терял близких. Родители, пусть пьяные и злые, всегда были неподалеку. Госпожа Рей и ее воспитанники здравствовали. Никто из экзорцистов не брался больше за опасную работу, а что такое упокоить одного восставшего из могилы призрака? Пустяк!