— Пожалуйста, — Хикэру встал на четвереньки и пополз к Тошайо, тщетно пытаясь поднять голову.

— Рассказывай, сейчас, — ответил Тошайо, делая несколько шагов назад, чтобы демон не смог приблизиться.

— Так? — в хриплом голосе едва угадывалась обычная усмешка.

— Именно. — Тошайо видел, что отчасти Хикэру изображает слабость, но знал, что молитва достаточно сильна, чтобы это притворство не было пустым представлением.

— Ладно, — ответил демон и тут же зашелся кашлем, отхаркивая кровь. Алый след тянулся за ним от того места, где нож проколол его грудь. — Спрашивай, что ты хочешь узнать?

Тошайо понял, что угодил в очередную ловушку. Как только он отвлечется, чтобы задавать вопросы, прекратит молитву или случайно собьется, Хикэру получит возможность отомстить, и теперь вряд ли ограничится пустой угрозой. Нужен был другой выход.

— Подними голову, — сказал Тошайо.

Растрепанные волосы водопадом скользнули по плечам, когда Хикэру выполнял приказ, и это могло сбить с толку, если бы Тошайо не знал наверняка, что собрался сделать и чем может грозить провал. Он посмотрел прямо в затянутые поволокой боли глаза, перестал бормотать молитву и потянулся к тончайшим линиям, которые с раннего детства ощущал так же ясно, как руки или ноги. Экзорцисты считали их частью души и называли духовными путами или нитями. С помощью этой невидимой для лишенных дара людей материи можно было замедлить или даже обездвижить призраков или нечисть — то есть созданий, чья потусторонняя сущность была достаточно плотной.

Госпожа Рей во время обучения старалась добиться от учеников способности манипулировать духовной нитью так, чтобы использовать ее в качестве подсечки, но Тошайо легко делал из них сети еще в первый год. Он считал этот навык бесполезным, потому что духовные путы не могли изгнать противника, они всего лишь удерживали его, а Тошайо в то время казалось, что задача их ордена избавиться от нечисти и нежити любой ценой. Только познакомившись с божками, встретив несколько добропорядочных кицунэ и одолев они, который считался безмозглым, но оказался достаточно хитер, чтобы спутать юного экзорциста, Тошайо изменил свое мнение.

Схватив нить тремя пальцами, он превратил ее в удавку, бросил на шею Хикэру и затянул до той силы, когда почувствовал сопротивление кожи. Не искусственной оболочки, в которую Хикэру поместил себя, чтобы стать видимым для смертных — настоящей кожи.

— Какого черта! — воскликнул Хикэру сорванным голосом — это звучало почти жалко.

— Дернешься — умрешь, — ответил Тошайо.

Сначала в глазах демон плескался ужас — ожидаемый для подобной ситуации, но Тошайо продолжал стоять, и ужас сменился спокойствием, а спокойствие — пониманием.

— Неплохо, мой хороший, — сказал Хикэру. Его голос звучал ровно, хрипотца и дрожь исчезли, словно и не было.

— Рассказывай, — повторил Тошайо в который раз за последние пять минут, и для острастки немного натянул импровизированный поводок.

Демон, игнорируя опасность, неторопливо сел на пол — у него получилось сделать это, практически не изменив положение шеи, хотя пару раз он поморщился, натянув нить слишком сильно.

— Нельзя убить демона ударом в сердце, — сказал Хикэру.

— Я не спрашивал, как убить демона.

— Тебе стоило бы спросить, мой хороший. Именно этим мы и займемся, когда ты закончишь с охраной дворца.

— Отлично, — усмехнулся Тошайо. — Значит, дело вовсе не в тебе и не в том, что они охотятся на тебя — все это с самого начала было обманом. Сделка недействительна.

— Мы обменялись простым рукопожатием в ресторане, мой хороший, о какой сделке может идти речь? — спросил Хикэру, широко улыбаясь.

— Значит, я ничего не должен тебе? За квартиру, за одежду и что ты еще переписал на меня?

— Ничего не должен. — Хикэру вновь развел руки в сторону, показывая свою беззащитность.

— Так какого дьявола я помогаю тебе?

— Ты мне скажи.

— Я?

— Тебе понравилось жить не в грязи трущоб, а в пентхаусе, ты уже садишься в машину без страха, что водитель влетит в ближайший столб. Ты так привык к этому, что перестал брать с собой оружие. Показал брату новую квартиру. Неужели тебе это не нужно, мой хороший?

— Я — экзорцист, а не бизнесмен, мне безразлично, где спать.

— Ой ли! — недоверчиво воскликнул демон и всплеснул руками. — Я помню совсем другое, мой хороший. Тебе нравится все это, да и кому бы не понравилось. Вот только мне не нужен первый встречный и пришлось попотеть, чтобы добраться до тебя. Старуха чуть не испортила все своим упрямством, но смерть ее дражайшей Акеми сработала, как нужно — она начала болтать без умолку и остановилась, только когда поняла, кто я.

— Госпожа Рей слушала песни госпожи Акеми? — удивился Тошайо.

— У всех есть маленькие слабости, мой хороший, — ответил Хикэру. — У некоторых слабости не такие уж маленькие, — добавил он, бросив взгляд на ширинку Тошайо.

— Ты убил Акеми, чтобы заинтересовать наставницу. Хорошо, пока все сходится. Дальше?

— Дальше я помог тебе преодолеть несколько… устаревшие понятия о чести и благородстве, мой хороший. Сначала мне нужно было убедиться, что они у тебя есть — паучиха помогла мне. Ты умеешь смотреть на вещи под нужным углом, можешь понять нас — это важно.

— Почему сейчас? — спросил Тошайо и дернул поводок, привлекая внимание.

— Сейчас? — удивился Хикэру. — О чем ты?

— Почему ты влез в это сейчас, а не год назад?

— Звезды предсказывают успех тем, кто осмелится принять вызов, — ответил Хикэру, не скрывая усмешки.

— Как знаешь.

Тонкая нить в руке Тошайо стала плотнее, он резко потянул на себя. Демон инстинктивно попытался схватить удавку и оттянуть ее, но пальцы, облеченные плотью, не могли прикоснуться к тому, что существовало только в потустороннем мире.

— Почему сейчас, Хикэру? — повторил Тошайо.

Он думал, ему будет чертовски тяжело использовать навыки экзорциста против любовника, первого и пока единственного, но происходящее приносило удовольствие, к которому Тошайо изо всех сил старался не прислушиваться. Ему нравилось, что Хикэру находится в его руках, в его власти, и не может больше использовать уловки, которые ставили его на уровень выше самого Тошайо. Эволюционная цепочка, о которой так любили говорить на сборищах опустившейся до жизни под землей нечисти, дала сбой. Теперь жертвой был демон.

— Я все вижу, мой хороший, — сказал Хикэру, заглядывая в глаза, но Тошайо показалось — в душу. — Тебе нравится.

— О чем ты? — Тошайо знал, что невозможно читать мысли. Неужели соблазн проявился на его лице?

— О тебе, разумеется, — продолжил Хикэру. — Ты ловишь кайф от происходящего. Стоило ради этого немного испортить шкуру, все равно она никуда не годится. Тебе нравится власть, даже такая — полученная от безысходности.

Тошайо промолчал лишь потому, что не хотел ввязываться в очередной спор, где не сможет найти аргументов и выиграть. Он знал, что Хикэру прав, и надеялся, что сделает все для того, чтобы преодолеть искушение.

— Говори, почему сейчас, — сказал Тошайо, стиснув зубы от досады.

— Почему бы тебе не поверить мне, мой хороший, — предложил Хикэру.

— Потому что ты демон.

— Ты сам в двух шагах.

— Нет.

— На самом деле, ты всего в одном шаге, мой хороший, я просто преуменьшил происходящее, чтобы ты мог сохранить лицо.

Тошайо подошел вплотную, натянув удавку до предела, наклонился к лицу демона и сказал:

— Ты у меня в руках, Хикэру. Неужели ты не чувствуешь?

Демон рассмеялся ему в лицо и долго не мог остановиться — даже сильная боль от очередного рывка не заставила его замолчать.

— Я? — спросил он, насмеявшись вдоволь. — Ты сам у меня в руках, мой хороший. Ты почувствовал это, когда увидел меня впервые. Уже тогда ты был у меня в руках.

— Ты понимаешь, что я убью тебя?

— Не убьешь. Ты мой с потрохами. Я мог бы вить из тебя веревки, но тогда ты соскочишь с крючка и придется ловить тебя заново, а у меня нет еще одной старухи и певички. Время дорого, ты совершенно прав. Он собирается улизнуть, я узнал об этом от хороших знакомых. Про меня он не знает, но я не единственный, кто услышал шепот, и другие могли быть неаккуратны. Он боится мести — не моей, не других обманутых из Первого Племени, он боится Несущего Свет, и за это его сложно обвинить в трусости.