— В лифте есть камеры.

— У лифтера есть чувство такта.

— Он может смотреть.

— Тебя это волнует?

Тело Тошайо превратилось в расплавленный воск: руки и ноги едва слушались, сознание охватил приятный ступор. Волновало ли его это? Да, более чем, вот только вовсе не с той интонацией, которой он убеждал Хикэру остановиться. Как будто Тошайо хотелось убедиться самому и убедить остальных, что он существует. Не на дне городских стоков, а в одном из самых дорогих зданий Метрополиса. Не проданный в услужение старухе с дурными манерами, а в обществе умного мужчины, который готов делить с ним постель и жизнь.

Вскинув голову к ярко-освещенному потолку, Тошайо оказался ненадолго ослеплен, и сквозь полуприкрытые глаза смотрел на тонкую полосу искусственной иллюминации. В его жизни, наконец-то, появился просвет. Что-то для него самого. Не для Чи, не для родителей, не для госпожи Рей и наставника Изаму — для него самого.

— Быстрый вариант или подольше, мой хороший? — спросил Хикэру.

Тошайо схватил его за волосы и заставил продолжить. Прикосновения губ и языка, теплый рот, неровное дыхание — возбуждало буквально все. На самых задворках сознания мерзкий голос нашептывал: «Ты не можешь бросить его после всего этого. Ты ведь собирался провести жизнь в одиночестве. Без него ты считал бы скромные фантазии под одеялом высшим наслаждением. Он хочет дать тебе еще больше. Разве можно отказываться от этого? Ты не имеешь права предавать его».

Демон не мог слышать его мысли — никому из двух Племен не было доступно проникновение в чужое сознание. Тошайо придерживал его за волосы, чтобы еще лучше чувствовать движение головы, и уже не мог думать ни о чем — только ждать, когда удовольствие достигнет кульминации и станет воспоминанием. Как только это произошло, он закрыл глаза, пытаясь запомнить каждую деталь. Хикэру отдышался, поднялся с колен и нажал на кнопку — лифт бесшумно двинулся дальше.

В квартире Тошайо понял, как сильно хочет есть. Он залез на полки, в холодильник, нашел там сандвичи, съел один, жадно запил соком и пошел в душ. В голове, которая больше не гудела от посторонних мыслей, рождался план — совсем как раньше, когда нужно было убедить кицунэ отпустить нерадивого мужа обратно в семью. Теперь задание было еще проще — проследить за Безупречным к месту, где он живет, освободить заточенную внутри душу экзорциста и разрушить оболочку.

Он вспомнил, что не мог прочесть молитву во дворце, но из-за еды и еще из-за того, что ему не хотелось думать о плохом, решил отложить попытки. Бутерброд был слишком вкусным, минет в лифте — слишком приятным. Сорвать пластырь можно будет вечером — спешить некуда. Единственный, кто мог раскрыть Хикэру, убит. Все под контролем.

— Каждый день они проходят от дворца Императора до соседней высотки, — напомнил Тошайо. — Ты ведь не хуже меня понимаешь, как это странно. Им нужно восстанавливать силы, но почему не сделать это во дворце? Зачем им выходить?

— Если бы я знал, я сказал бы тебе сразу, мой хороший, — Хикэру стоял возле чайника и колдовал над заваркой. — Ты видел папки с досье — это все, что я смог получить без риска привлечь внимание. Думаю, не нужно объяснять тебе, что с нами будет, если мы окажемся под прицелом.

— Нас убьют, — спокойно ответил Тошайо.

— По какой-то причине Безупречные не могут восстановить силы во дворце.

— Мне нужно будет застать четырех, сразу, — Тошайо допил сок и пошел за новым сандвичем.

— Разумно, но если ты переоцениваешь…

— Хикэру! — Тошайо повысил голос, перебивая. — Как только я попытаюсь, на мне появится большая мишень, и я знаю это. Лучше, чтобы моя попытка вывела из строя сразу четверых.

— Значит, нужно дождаться ночи, — сказал Хикэру, невозмутимо продолжая заваривать чай.

— Я разберусь с тем, почему не могу обращаться к… почему не могу читать молитвы, и назову тебе дату.

— Разберешься позже, мой хороший. Вечером нас позвали на прием.

— Нас? — Тошайо чуть не поперхнулся сандвичем.

— Будет совсем немного гостей, — сказал Хикэру. Чайник в его руках медленно наклонился — золотистая жидкость наполнила пиалу. Тошайо следил за процессом, обдумывая услышанное.

— Богачи говорят так, когда гостей будет не меньше сотни, — сказал он.

— С чего ты взял? — Хикэру обернулся и мимоходом поцеловал его в щеку.

— Видел в фильмах.

— Насколько я знаю, гостей будет пара сотен, но сидеть с ними за одним столом не придется — это фуршет.

— Надо будет расхаживать мимо важных шишек и улыбаться им?

— Ты можешь делать все, что захочешь, мой хороший. Нам ведь нужно отметить завершение важного задания.

— Паучиха? Ты сам убил ее.

— Сегодня вечером я выскажу другую версию, и надеюсь, ты поддержишь меня.

— Не боишься, что я расскажу твоей полусотне богатеев, кто ты, на самом деле?

— Разве можно получить, что хочешь, без риска?

Тошайо не стал продолжать бессмысленный обмен колкостями, вместо этого он взял пиалу еще горячего чая и выпил залпом. Среди прочих навыков Хикэру обладал талантом превращать бесполезные листья и крутой кипяток в напиток с приятным послевкусием, которое не хотелось портить даже едой.

— Где ты этому научился? — спросил Тошайо.

— Работал в чайном домике, — сказал Хикэру.

— До ресторана?

— До того, как стал демоном, мой хороший.

— Кем ты был до того, как стал демоном?

— Никем.

— Как тебя звали?

— Джеро.

— Десятый сын?

— Родителям было некогда.

— Кто дал тебе новое имя?

— Несущий Свет, кто же еще, — Хикэру ловко вышел из-за стола, не задев Тошайо, и пошел к панорамному окну гостиной. Возможно, так он хотел показать, что тема исчерпана, но Тошайо пошел следом.

— Ты когда-нибудь жалел, что согласился?

— Каждый день после того, как меня предали, — спокойно ответил Хикэру.

— Тогда зачем хочешь сделать это со мной?

— Потому что это мой шанс. Наш шанс! — наконец, он перестал изображать равнодушие. Широко расставив руки, Хикэру стоял в центре гостиной и смотрел на Тошайо глазами, которые сияли предвкушением близкого триумфа. — Разве ты не понимаешь? Спустя годы унижения, брошенный, я, наконец, услышал шепот, который привел меня к тебе. И вместо новой оболочки, на которую я рассчитывал, чтобы отомстить, мне повезло встретить тебя. Ты получишь свое место, свои крылья и свободу, а я больше не буду не нужен и одинок. Я смогу отомстить, перестану жить прошлым, помогу тебе разобраться во всем.

— Униженный?! — взорвался Тошайо, выйдя навстречу. — Ты считаешь себя униженным? Ты понятия не имеешь, что такое унижения. Ты живешь в роскошном доме, у тебя больше прислуги, чем я видел за всю свою жизнь, и по щелчку пальца ты можешь уничтожить любого из Первого Племени.

— О, вот как ты заговорил! Будем соревноваться, кто пережил худшие времена? Мне пришлось выбираться наверх с самого дна, пока меня заметили, чтобы предложить крылья, и когда я получил их — прошло не больше месяца, как мое общество надоело его темнейшей заднице. От меня избавились, и мне пришлось начинать все сначала в мире, где я ничего не понимал. Пришлось заново учиться ходить, говорить, пришлось мыть посуду, хотя я, как ты верно заметил, мой хороший, по щелчку пальца мог уничтожить любого из Первого Племени. Вот только зачем? Я не экзорцист. Я никогда не хотел убивать, тем более тех, кто намного слабее. Пришлось ли мне? Да, еще бы, и не раз. Но ты сам привыкнешь, ты уже привыкаешь, что выжить в этом мире способны лишь те, кто может перегрызть глотку за дохлую крысу на ужин. У тебя были еда, постель и те, кому не было плевать, проснешься ты утром или издохнешь. Нравится мой роскошный дом? Я расскажу тебе, что нужно сделать, чтобы получить такой. Хочешь послушать?!

— Хикэру… — Тошайо подошел ближе и попытался прикоснуться к демону, схватить его за воротник или положить руку на плечо — решить можно было позднее, главное — он шагнул и потянулся вперед, но поймал пустоту. Хикэру ловко увернулся и встал на шаг дальше. Они прошли так еще три шага, приближаясь к окну, а потом остановились, когда Хикэру оказался прижат к стеклу.