- Белла, милая, что с тобой? – сильные руки Джейкоба уверенно обхватили меня и подняли с холодного бетона. – Пойдем скорее в машину, а то ты окончательно промокнешь и заболеешь.
Джейк еще продолжал что-то говорить, кажется, о том, что я зря не позволила ему пойти вместе с собой, но его голос и барабанящий по лужам дождь сливались в единую какофонию звуков, взрывающих мне мозг.
Только оказавшись в теплом салоне автомобиля, я поняла, насколько сильно успела продрогнуть.
- Каллен никогда не отдаст мне Брендана! – сквозь душившие меня слезы, прохрипела я, вздрагивая всем телом. – Никогда, понимаешь?! Это конец, Джейк, конец!
- Ну, что ты! Вовсе нет… - друг притянул меня к себе и горячо зашептал мне в макушку: - Мы что-нибудь придумаем, Белз… обязательно придумаем, вот увидишь… вот увидишь…
========== Глава 4. Линии судьбы в слиянии наших силуэтов ==========
Когда ты обнажил душу, уже не так сложно обнажить тело.
Джоди Пиколт
Все известны книге звёзд
Линии судьбы.
В них дыханье тайных грёз
И души мольбы.
Тайный знак откроет нам
Будущего миг,
Но вернётся лишь во снах
Этот странный мир…
Тень неясная мелькнет
На исходе дня.
Это призрак нас зовёт
К волшебству огня.
Эта ночь нам дарит шанс,
Только нам с тобой
Позабыть о всём сейчас
И найти любовь!
****************
Ветер… Ветер надежд
Нас унесёт за собой,
Звёзды, падая вслед,
Вечный нарушат покой…
Сон, удивительный сон
будет нам сниться двоим,
Ветер раздует огонь
Нашей нежданной любви!
Вадим Карякин
POV Эдвард
Я всегда любил осень, мягко окутывающую Нью-Йорк легкой прохладой, шелестом опавших листьев под ногами и мерным перестуком дождя. Было что-то волнующе-величественное в том, как лето мягко подчинялось, отступало, унося с собой лазурно-голубое небо, с редко проплывающими белоснежными облаками причудливых форм, а также густые кроны деревьев, шелестевшие от легкого ветерка и играющие под солнечными лучами всеми оттенками зеленого.
Дождь… Во время ночных дежурств, когда из-за сильной усталости сон никак не шел ко мне, я мог подолгу стоять возле окна и наблюдать за тем, как упругие капли врезаются в стекло и медленно стекают по нему, соединяясь друг с другом, образуя все новые извилистые дорожки воды, струящиеся по окну… Это успокаивало и заставляло расслабить сведенные от напряжения мышцы.
Всю последнюю неделю, вплоть до вчерашнего дня, лил дождь, затихая на несколько часов лишь для того, чтобы набраться сил и снова обрушиться на Нью-Йорк дымчато-серой завесой, за которой ничего нельзя было разглядеть уже в пяти метрах от тебя.
Странно, но сейчас дождь не приносил с собой обычного умиротворения, по причине какой-то странной игры человеческого подсознания теперь он вызывал у меня стойкую ассоциацию с Беллой. При взгляде на оконное стекло, испещренное струйками дождя, перед моим мысленным взором возникало лицо Изабеллы Бирс, стоявшей на пороге моей квартиры с бусинками воды на идеальной светлой коже. Мне казалось, что в наполненном влагой воздухе витает едва уловимый аромат ее промокших от дождя волос. Даже сам ливень, хлеставший в окна, казалось, стучался ко мне в дом, прося впустить его, моля о чем-то, как и она несколько дней назад… Белла умоляла меня выслушать ее, а я, поддавшись эмоциям, просто взял и выставил ее вон – непозволительно грубо и даже жестоко.
Возможно, моя теперешняя паранойя была вызвана нарастающим чувством вины и тем странным ощущением чего-то неправильного, что возникло у меня в первые минуты нашего с Беллой знакомства и теперь снова вернулось ко мне, окончательно лишая покоя.
Дополнительным «раздражающим фактором» стала сумка девушки, забытая на полу моей прихожей. Я еще раз осмотрел ее содержимое, но, - то ли к своему облегчению, то ли к разочарованию - я не понял, со своими чувствами я так и не смог разобраться, - мне не удалось найти там ни документов, ни ключей, ни каких-то других ценностей, из-за которых Изабелла могла бы вернуться за ней.
И все же выкинуть этот кусок дешевого кожзаменителя я не смог, просто засунув его на самую дальнюю полку шифоньера, так что теперь, проходя мимо него, я невольно задерживал взгляд на резной дубовой дверце, за которой покоилась собственность Беллы.
Но я был не единственным, на ком сказался нежданный визит Изабеллы Бирс. Мне совсем не нравились перемены, произошедшие в Брендане. Он стал замкнутым, отстраненным, и на его личике поселилось совсем не детское выражение печальной задумчивости, которое я не мог прогнать, как ни старался. На мое осторожное предложение отыскать Беллу и «просто немного поболтать с ней» малыш крепко жмурился и мотал головой из стороны в сторону – он не был готов к новой встрече с матерью, она пугала его, но вместе с тем я видел, что Брендан, не переставая, думает о Белле.
Я твердо решил устроить новую встречу этим двоим, но не раньше, чем увижу, что мальчик готов к этому. В противном случае она никому не принесет ничего хорошего, кроме очередного разочарования.
А пока мне следовало вплотную заняться подготовкой к суду по делу опеки над Бренданом.
Непредсказуемая погода Нью-Йорка преподнесла приятный сюрприз, подарив несколько по-летнему жарких дней после нескончаемых дождей, едва не затопивших город.
Вечно неугомонная Розали на пару с моей матерью решили вывезти детей на природу и отправились в загородный дом семейства Калленов, прихватив с собой и Брендана, к этому времени успевшего найти общий язык с близнецами. Меня совершенно не радовала перспектива на несколько дней оставить ребенка в компании Эсми, которая, как я мог предположить, потратит все свое время на его изучение, ища в мальчике какие-то отклонения, чтобы затем с самодовольным видом ткнуть мне ими в лицо. Моя мать ни единым словом не дала мне понять, насколько сильно разочарована моей «очередной выходкой», однако ее поджатые губы и вскинутый кверху подбородок были красноречивее любых слов.
Но видимо, у меня успел выработаться к этому своеобразный иммунитет, потому что я остался совершенно равнодушен к ее молчаливым упрекам, ни единая струна моей души не дрогнула, точно так же, как не дрогнул ни единый мускул на моем лице, когда я передавал Эсми дорожную сумку с вещами Брендана.
Да, я не хотел этой поездки, но у меня не было выхода: мне нужно было хотя бы три свободных дня, чтобы уладить срочные дела, связанные с опекой.
К моему удивлению, мальчик с воодушевлением собирался в дорогу, кажется, относясь к этому, как к увлекательному приключению, хотя во время нашего прощания все же заставил меня несколько раз подряд поклясться, что через три дня я заберу его домой. Только после этого Брендан, чьи глазенки уже вовсю блестели от предвкушения, чмокнул меня в щеку и помахал на прощание. Я же, в свою очередь, взял с Розали обещание, что она будет, как следует, приглядывать за малышом и не позволит моей матери донимать его расспросами.
Если я действительно хотел управиться за эти дни, то мне следовало немедленно браться за дела. Быстренько приняв душ и засунув в кожаную папку бумаги, в которых решительно ничего не понимал, я спустился в подземный гараж, насквозь пропахший бензином и выхлопными газами, и, удобно устроившись за рулем своего BMW, выехал на залитую солнцем улицу, направляясь к Эммету, обещавшему помочь мне разобраться в дебрях бюрократии.
Однако не успел я проехать и десяти метров, как что-то или кто-то кинулся под колеса моего автомобиля. Всполох чего-то каштанового перед лобовым стеклом - вот и все, что я успел заметить, прежде чем нажать на тормоза. Автомобиль резко затормозил, но я, ошеломленный легким ударом, последовавшим за секунду до этого, продолжал давить на педаль, словно сумасшедший, так что ногу свело болезненной судорогой.
Тишина, наступившая после пронзительно визга тормозов, казалась зловещей, подобно притаившемуся хищнику, готовому наброситься на свою жертву в любую секунду. Сердце бешено колотилось где-то в горле, а липкий страх, граничащий с паническим ужасом, сковал каждую мышцу моего тела, так что я едва сумел разжать побелевшие от напряжения пальцы, обхватившие руль. Теперь нужно было заставить себя выйти из машины. Ведь это же так просто, открыть дверцу и шагнуть на асфальт, затем обогнуть переднее крыло автомобиля и… Как раз то, что следовало за этим «и», заставляло мои внутренности сжиматься от страха, острой болью пульсировало в висках, затмевая разум и лишая остатков здравого смысла.
