— «Отвёртку», пожалуйста, — заказала она свой любимый коктейль.

— Вам уже есть двадцать один год, мисс? — проявил неожиданную бдительность бармен.

Поколебавшись секунду, Рейч солгала:

— Да.

— Покажите документы, удостоверяющие личность, пожалуйста, — не унялся работник.

Рейчел, бросив на него яростный взгляд, полезла в сумку. Две недели назад ей исполнилось двадцать, но не двадцать один, и она надеялась лишь на то, что в полутьме дотошный бармен не заметит этого. Внезапно сбоку от неё донесся приятный мужской голос:

— Шейн, прекрати донимать людей. Налей девушке то, что она просит. Я, как представитель закона, блюститель порядка и по совместительству, владелец заведения, даю добро.

Рейч вздрогнула и замерла, будто её облили ледяной водой. Владелец бара? Представитель правопорядка? Неужели ей стоит повернуть голову, и она увидит собственного отца? Нет, сейчас она точно не была к такому готова.

— Девушка, всё в порядке? — спросил тот же голос.

Рейчел молча кивнула в ответ.

— Ваш коктейль, — смотря не на неё, а на владельца заведения, поставил бармен на стойку стакан.

Выдохнув через рот, Рейчел схватила коктейль, выпила его залпом и резко развернулась к «блюстителю порядка». Ей хватило секунды, чтобы понять, что это был не её отец.

Говорившим оказался светловолосый и кареглазый мужчина, одетый довольно экстравагантно. На нём был небесно-голубой костюм, состоящий из облегающих чуть укороченных брюк, приталенного пиджака и рубашки на пару тонов светлее, а также необычные мокасины из серебристой металлизированной кожи. Незнакомец приветливо улыбнулся и протянул ей руку:

— Я — Джерард, владею «The Great Sol» совместно с моим дорогим другом Гэбриелом. Вас что-то беспокоит, мисс? Кроме нашего хамоватого бармена, конечно, — с укором посмотрел он на Шейна.

— Нет, всё в порядке, — попыталась улыбнуться в ответ Рейч, — Я — Мишель, — зачем-то вновь соврала она, — проездом в Спрингфилде. Мне говорили, что ваше заведение — лучшее в городе.

— О, вы мне льстите, Мишель, — рассмеялся Джерард, — мы не претендуем на лавры лучшего бара, у нас всё камерно и по-домашнему. Можно сказать, мы с Гэбриелом открыли «The Great Sol» только для того, чтобы потешить самолюбие, играя здесь на выходных. Если останетесь, услышите наш кошачий концерт. Прекрасная леди Ева споёт ещё пару песен, и на сцену поднимемся мы с Гэйбом. Останетесь?

— Конечно, — чувствуя, как глаза наполняются слезами, закивала Рейчел.

— Вот и замечательно! Смотрите, почти у сцены освободился столик, хотите, провожу вас?

— Нет, спасибо, Джерард, я сама. Вы и так очень любезны.

Тот, улыбнувшись, зашёл за стойку и вытащил из холодильника две бутылки пива:

— Если Шейн опять будет вас доставать, зовите меня. По всем другим проблемам можете звонить по этому номеру, я — адвокат. Весьма толковый, хотя сейчас по мне этого и не скажешь, — он вытащил из нагрудного кармана бармена ручку и начиркал на салфетке телефон, — О! Или, вообще, приходите ко мне прямо домой! — дописал он под цифрами адрес.

С этими словами Джерард, чуть покачиваясь, удалился за кулисы. Ошарашено перечитав записку несколько раз, Рейчел развернулась к стойке:

— Ещё одну «Отвёртку».

— Нет уж! — остервенело натирая бокал, процедил Шейн, — я налью вам только апельсиновый сок, Мишель, — ядовито выделил он её выдуманное имя.

Рейч, не став спорить, спокойно протянула ему стакан. Меньше всего на свете её волновал бармен и его дурное настроение.

*

Когда Ева допела свою последнюю песню и объявила, что сейчас на сцене появятся Джерард и Гэбриел, Рейчел поплохело. Она сидела за предложенным Джерардом столиком, буквально в пяти метрах от сцены, поэтому, представив, что через считанные минуты увидит отца на расстоянии вытянутой руки, по-настоящему испугалась. А уж когда Джерард уселся за барабанную установку и несколько раз ударил барабанными палочками, приглашая Гэбриела на подмостки, Рейч вцепилась в край стула и задержала дыхание. Раздались лёгкие шаги, и на сцене появился мужчина, один вид которого заставил сердце Рейчел биться чаще. Он взял гитару, заиграл что-то, но девушка ничего не услышала. Музыки для неё в этот момент не существовало, ведь все силы сознания были отданы зрительному восприятию.

Жадно разглядывая Гэбриела, стараясь запомнить как можно больше деталей его внешности, Рейчел поняла, что на все сто процентов пошла в отца: тот же золотисто-шоколадный тон кожи, тот же разрез глаз, та же структура волос, да даже то же телосложение — высокий рост, длинные конечности, отсутствие любого намёка на лишний вес. Вот он, стоит прямо перед ней, но… не узнаёт её, потому что никогда не встречал. Да даже не видит её, потому что смотрит выше голов зрителей, как и любой артист. Стараясь не разрыдаться от смеси чувства облегчения, радости и печали, накатившей на неё одновременно, Рейчел уткнулась в свой стакан и начала частыми мелкими глотками пить сок. Лишь выпив его до дна, она вновь обрела способность адекватно воспринимать действительность и расслышала песню, которую играли Джерард и Гэбриел. Это был необычный блюзовый кавер на «Do I Wanna Know?» Arctic Monkeys, что заставило Рейч искренне улыбнуться, ведь группа была одной из её любимых. «У нас с отцом даже музыкальные вкусы похожи», — вытирая глаза салфеткой, подумала Рейчел.

Доиграв первую песню и сорвав шквал оваций, Гэйб и Джерри принялись за следующую композицию, культовую «Layla», во время которой случилось кое-что, заставившее Рейчел вновь уткнуться в свой стакан, на этот раз, с горящими от смущения щеками.

Пока Гэбриел играл самое длинное соло, Джерри оставил барабанную установку, подошёл к нему сзади и обнял так крепко и нежно одновременно, что Гэйб чуть не выронил гитару. На этом барабанщик не унялся и шепнул другу что-то такое, от чего тот резко покраснел и в последнем припеве заменил имя на «Лейла» на «Джерард». Мать Рейчел никогда ни с кем не встречалась, даже не проявляла заинтересованности в ком-либо, поэтому такая открытая, хоть и довольно невинная, чувственность, исходящая от человека, которого Рейч видела свои отцом, вогнала её в краску. Не поднимая глаз всю третью песню, перепевку хита The Strokes «Reptilia», странно несочетающуюся со стилем заведения, Полье пыталась анализировать, что вообще сейчас происходит. Получалось у неё плоховато — то ли водка из первой «Отвёртки» в голову ударила, то ли тот факт, что она впервые в жизни увидела отца и неожиданно получила его домашний адрес, полностью отключил её мозг. Пялясь на остатки оранжевой жидкости на дне стакана и улетая на волнах музыки в мир грёз, Рейчел не заметила, что песня кончилась, и оба музыканта, поклонившись, спрыгнули со сцены и направились в зрительный зал.

— Гэйб, этой девушке грубил Шейн, — внезапно услышала она почти над ухом, — расскажите о его проделках, Мишель.

Вздрогнув, Рейч подняла глаза. Прямо перед ней стояли Гэбриел и Джерард. Стараясь не выказывать волнения, Полье кашлянула:

— Пустяки.

— Вовсе нет! — продолжил злиться на бармена Джерри, хотя инцидент был исчерпан уже минут двадцать назад, — на него поступает много жалоб. Хамит, обсчитывает. Так и напрашивается на увольнение.

Рейчел не ответила. Она, открыв рот, смотрела на отца. Первым, что бросалось в глаза, была его одежда. Скорее всего, это был просто сценический образ, но Рейч показалось, что он отлично отражает и его отношения с Джерардом, и то, каким она представляла характер Гэбриела. По сравнению с Джерри, Гэйб был одет более просто: чёрные брюки, майка, салатовый пиджак. Франтовского духа его костюму добавлял лишь шейный платок, такой старомодный, озорной и романтичный аксессуар. Поняв, что слишком долго и бесцеремонно разглядывает незнакомого человека, Рейчел мотнула головой:

— Ваш бармен просто не захотел наливать мне в коктейль водки, подумав, что я несовершеннолетняя. Джерард, — еле выговорила она от смущения сложноватое имя, — сказал ему дать мне то, что я хочу, он так и сделал, правда, весьма неприветливо. Когда же вы ушли, — посмотрела она прямо на Джерри, — я попросила еще одну порцию, но он отказал мне, налил только сок.