— Здравствуйте, — строго сказал мистер Хоровиц, измерив недовольным взглядом Хикокса, сидящего, положив ноги на стол.

— З-з-здравствуйте, — застигнутый врасплох, полицейский начал заикаться и чуть не упал со стула, пытаясь сесть подобающим образом.

— Мы — Люсиль и Айзек Хоровиц, — не ожидая приглашения, села перед ним миссис Хоровиц, — пришли узнать, как продвигается дело о смерти нашего сына, Брендона.

— Что? — было неясно, то ли Хикокс изображает из себя дурачка, то ли на самом деле не понял, что от него хотят.

— Мы… — повысив голос, начала была повторять сказанное женщина, но ее перебил муж.

— Вы начинали расследование смерти Брендона Хоровица? — сдвинув брови, сказал Айзек.

— А, я просто не понял, о чём вы вообще, — нервно рассмеялся Хикокс, — я тут недавно. Сейчас посмотрю.

С этими словами он принялся суетливо рыться в каких-то бумажках. Это продолжалось минут пять, пока мистер Хоровиц не положил свою руку ему на плечо.

— Сынок, — холодно сказал он, — как тебя зовут?

— Иан, — тяжело сглотнул Хикокс.

— А сколько тебе лет, Иан? — продолжил Айзек таким тоном, будто разговаривает не с офицером полиции, а с умственно отсталым ребенком.

— Двадцать четыре, — посмотрел на него своими ярко-голубыми глазами полицейский.

— Иан, — убрав руку с его плеча, уже более мягко проговорил мистер Хоровиц, — наш сын, Брендон, умер от передозировки наркотиками в новогоднюю ночь. Тридцать первого января ему должно было исполниться двадцать, но он не дожил до этой даты ровно месяц. Чуть больше года назад он был хорошим парнем, хорошим сыном, хорошим братом. Но потом он связался с одной девушкой, которая утащила его в пропасть. Ее зовут Эмма Голдфайн, она наркоманка и проститутка, а такие люди очень любят компанию. И очень любят портить другим жизнь. Ты понимаешь, о чем я? — тот испуганно кивнул, поправив съехавшие на переносицу очки, — и всему полицейскому участку Мараны на это плевать. И причина этому одна — все любят сидеть, закинув ноги на стол, пить кофе и играть в игры на смартфоне, прямо как ты, Иан. Вот скажи мне — ты хороший парень? Может, хороший сын? Или работник?

— Я… — протянул Хикокс, — наверное, я хороший сын. Ну, моя мама мне всегда так говорит. Насчёт работника не уверен, но я, вроде бы, стараюсь.

— А теперь представь, что ты повстречал девчонку, такую, как эта Эмма. Она красивая, сексуальная, раскрепощенная, веселая, к тому же, всегда везде бегает за тобой и обеспечивает тебя деньгами. Только вон незадача — раскрепощенная она потому, что у нее одна извилина, работающая именно в сторону секса, к тому же, она постоянно пьяная или под кайфом. А деньги она зарабатывает, торгуя своим телом. Ты бы, Иан, хороший парень и сын, стал бы встречаться с такой? — посмотрел ему прямо в глаза Айзек.

— Если честно, — потупил взгляд Хикокс, — возможно…

— Вот! И Брендон решил также! Да что уж там… Будь мне около двадцати лет, я бы такую Эмму тоже не пропустил бы. А стал бы ты обращать внимание на предупреждения друзей и родителей?

— Не знаю, — потёр рукавом вспотевший от волнения лоб Иан, — наверное, маму бы послушал.

— Ох, не ври мне, сынок! — погрозил ему пальцем Хоровиц, — у тебя под боком горячая девка с вываливающейся из лифчика грудью, воз травы и веселье день и ночь, а ты бы стал слушать маму?

— Наверное, нет, — вздохнул собеседник.

— И это правильный ответ! — стукнул по столу ладонью Айзек, — ты, Иан, и есть Брендон, понимаешь?

— Не особо, — искренне ответил парень.

— Ты — хороший парень и любимый сын, но ты — обычный. Тебе тоскливо, ты каждый день ходишь на нелюбимую работу, а потом уныло смотришь телевизор или играешь в приставку. У тебя есть девушка? — тот отрицательно покачал головой, — о, тогда я могу с абсолютной уверенностью сказать, что подвернись тебе возможность трахать красотку и наркоманить, забив на все обязанности и повседневные дела, ты бы так и сделал! — закончил спектакль одного актера Хоровиц.

— Что вы от меня хотите? — почти шепотом произнес Иан.

— Я хочу, чтобы ты поставил себя на место моего мальчика и представил, что ты превратился из приличного человека в конченого наркомана и пройдоху за полтора года. А потом ты умер. Девчонка, втянувшая тебя в эту клоаку, смылась, а полиции настолько нравится бездельничать, что они не потрудились даже опечатать квартиру, в которой нашли твое тело, не то, чтобы завести дело. Потому что ты — никто, отброс общества. А у твоих родителей разбирается сердце. Они страдают и плачут, потому что их милого сына, которого они учили ходить, говорить, в которого столько вкладывали, которого любили всей душой, больше нет. И после смерти справедливости он не получит. Ты бы хотел, чтобы с тобой такое случилось? — спросил его посетитель.

Тот, от страха вжавшийся в кресло, лишь помотал головой.

— Тогда открывай дело и заявляй Эмму в розыск, — бесцветным голосом сказала Люсиль, по щекам которой текли слёзы.

— Х-х-хорошо, — вновь начал заикаться Хикокс, — я всё сделаю.

— Это правильное решение, — одобрительно кивнул Айзек.

— Но я не гарантирую вам успеха, — поднял на него глаза полицейский.

— Мы сами гарантируем тебе успех, — сжала губы миссис Хоровиц, — мы же можем назначить денежное вознаграждение за поимку Эммы?

— Ну… мы не располагаем большим бюджетом, — вновь вытер лоб Иан.

— Платим сами. Шестнадцать тысяч, — отчеканила Люсиль.

— Долларов? — глупо спросил Хикокс.

— Долларов, — подтвердила женщина.

Через месяц ориентировки на Эмму висели по всей Аризоне. Маранская полиция, на удивление, сработала неплохо. К расследованию подключился и Ник Конелли, который, оказывается, не знал о кончине друга своего сына. Следователи опросили весь персонал и завсегдатаев «Ягоды», попутно арестовав пару местных наркодилеров, нашли-таки собственника квартиры Эммы и Брендона, и, конечно, поговорили с Джейми и Марком как с единственными близкими знакомыми Бренда.

Молодые люди отреагировали на новость о смерти приятеля удивительно спокойно, и честно рассказали полицейским о жестоком обращении Брендона с Эммой. Возможно, это немного очернило его невинный образ, так тщательно созданный Айзеком и Люсиль, но не настолько, чтобы полицейские поменяли сторону и стали сочувствовать Голдфайн.

Видя, что делу дан ход, чета Хоровицей решила подлить масла в огонь. Они дали взятки прокурору и шефу полиции. Каждому по тридцать тысяч. Таким образом, в ориентировке на Эмму появился новый пункт: «Подозревается в непредумышленном убийстве»…

*

То ли Юма была волшебным местом для потерявших надежду, то ли Эмме просто повезло, но она смогла найти работу уже через несколько дней после приезда. Проходя мимо местного детского парка, она увидела объявление о вакансии оператора аттракционов. Зарплата была совсем маленькой, ее просто выдавали на руки в конце каждого рабочего дня, но Эмме и не надо было большего. Документов у нее не потребовали, и Голдфайн, сама не зная, зачем, назвалась Кейт. Просто Кейт, не придумав и фамилии.

Работа ей нравилась. Она впервые за несколько лет почувствовала себя полноправным членом общества. Не озиралась и не прятала глаза, идя по улице, и не боялась встретиться с клиентом, грубо трахавшим ее на полу туалета, в супермаркете. Она искренне не понимала, почему не пошла на подобную неквалифицированную работу раньше, ведь тогда бы, возможно, у нее не было бы и половины нынешних проблем.

С Линетт и Майком она старалась не сталкиваться, уходя из дома до их пробуждения, и возвращаясь за полночь. Каждый заработанный цент Эмма бережно складывала в банку из-под Нутеллы, копя на аренду комнаты или квартиры.

Тринадцатого февраля у Эммы был день рождения. За два дня до этого она решила-таки пересечься с матерью на кухне, и позвать их с Майком в кафе в честь праздника.

— Мам, — неуверенно начала девушка, — у меня же день рождения послезавтра… Я подумала… Может, вы с Майком захотите сходить куда-нибудь? Я плачу.