— Какое именно? — не удосужившись оторваться от монитора, безразлично бросила Иса.

— МРТ и УЗИ сосудов головного мозга, — покосилась на Эмму Рейч.

— Да. Вам повезло, доктор Шепард сегодня работает до восьми вечера. Знаете, что эти процедуры стоят недешево? — наконец подняла глаза на посетительниц Стейси.

— Сколько именно? — отметив, что Иса стала выглядеть чуть почище, поинтересовалась Полье.

Та быстро пощёлкала по кнопкам калькулятора:

— Семьсот десять долларов, — показала результат лаборант.

— Нет, Рейчел, стой, — тихо проговорила Эмма, — это слишком. Я не могу.

— Успокойся, Эмма, — отчеканила Рейч, — я сделаю это для тебя. Оплата картой, пожалуйста, — повернулась она к внимательно рассматривающей их обеих Исе.

Стейси, кивнув, протянула ей терминал и анкету с ручкой.

— Как заполните, идите сначала в четвертый кабинет, а потом — в восьмой, — вбивая что-то в компьютер, буркнула она.

Эмма, неуверенно взяв анкету, присела на ближайший стул и, с трудом удерживая ручку в искалеченных пальцах, принялась старательно ее заполнять. Рейчел, увидев, как ей тяжело, села рядом и положила ладонь на листок с неровными буквами, больше похожими на каракули.

— Давай ты продиктуешь, а я запишу, хорошо? — с сожалением посмотрев на нее, предложила Полье.

Та кивнула и, шмыгнув носом, назвала ей своё полное имя, дату рождения, адрес и прочие данные. Справившись, Рейчел отдала документ Стейси и проводила взглядом удаляющуюся по коридору Эмму. «Хоть бы с ней всё было нормально», — подумала она.

— Теперь ты, значит, со шлюхами якшаешься, а, Полье? — выбил ее из тягостных мыслей злорадный голос Стейси.

— Что? — искренне удивилась Рейчел.

— Думала, я тебя не узнала? Как бы не так! И твою подружку ободранную тоже. Не далее, чем два месяца назад, снимала с нее своего бывшего. Трахал ее прямо на земле за баром «Ягода», как суку. Хотя, почему «как»? Она и есть сука и шкура. Что, членов пересосала, мозги распухли? — с нескрываемой злобой гавкнула Иса из-за стойки ресепшена.

— Ах ты, грязная мразь, — не став даже повышать голос, сказала Рейч, — что снаружи свинья, что внутри. До сих пор злишься на меня за то, что я не хотела дружить с твоей вонючей задницей в школе? Даже не предполагала, что ты настолько мелочная. А про Эмму больше чтоб ни слова я от тебя не слышала.

— А то что? — вновь тявкнула Иса.

— Я не посмотрю, что ты на работе, и врежу тебе тростью прямо по лбу, усекла? А теперь захлопнись и читай свои бумажки, тупица.

Та открыла было рот, чтобы что-то сказать в ответ, но Рейчел погрозила ей массивной рукоятью своей клюки, чем мгновенно охладила пыл лаборантки.

Эмма, сопровождаемая доктором Шепардом, вышла к ресепшену примерно через час. На ее лице застыло странное выражение — что-то среднее между печалью, покорностью и облегчением. Рейчел, не решившись подойти, просто во все глаза смотрела на нее, ожидая результата обследования.

Когда Эмма, наконец, присела рядом с новоиспеченной подругой, Рейч увидела, что у нее на щеках блестят дорожки подсохших слёз.

— Это аневризма, — сказала Голдфайн, будто отрезав.

У Рейчел всё внутри оборвалось.

— Это… это же лечится, да?

— От постоянных ударов у меня лопнуло несколько сосудов в голове, был микроинсульт, который я и не заметила. Нужна операция, но я никогда на нее не пойду, — тихо плача, пояснила Эмма.

— Почему? — взяла ее за руку Рейчел.

— Потому что, во-первых, есть риск остаться овощем, а, во-вторых, у меня просто нет на это денег, — покачала головой собеседница, — господи, я поверить не могу! Теперь у меня в башке часовая бомба, которая может рвануть хоть через час, хоть через день, хоть через год!

— Тебе же прописали препараты? — заглянула ей в лицо Полье.

— Да, но там такой огромный список, штук десять. Всё это влетит в копеечку, — пожала плечами Эмма.

— Не переживай насчёт этого, я всё оплачу, — произнесла уже ставшую привычной за сегодняшний день фразу Рейчел.

— Нет, я и так не могу смириться с тем, что ты только что потратила на меня семь чёртовых сотен! Я не хочу больше нахлебничать. Я хочу лишь… попросить тебя о последнем одолжении, а потом езжай домой, больше ты обо мне не услышишь, — вытирая слёзы рукавом, сказала Эм.

— Да, что угодно, — часто закивала Рейчел.

— Съезди со мной на кладбище «Плезант Рест», что на другом конце города. Там… там покоится мой отец, я всё никак не решалась навестить его, откладывала и откладывала. Но теперь обязана сделать это, ведь завтра для меня может не наступить. Я бы съездила одна, но почему-то не могу… — было видно, что каждое слово отдается Эмме болью.

Рейчел мягко погладила ее по руке, выказывая своё согласие.

— Только заедем в алкомаркет, я хочу купить вискаря, — вставая, невесело улыбнулась Голдфайн.

— А тебе можно алкоголь? — тревожно глянула на нее собеседница.

— Ну, я ж пила его недавно и ничего, не умерла. Что изменилось от того, что я теперь знаю, что могу отбросить коньки в любую секунду? Правильно, ничего. Поехали.

*

Рейчел всё же настояла на том, чтобы они купили не виски, а вино. К тому времени, когда они приехали на кладбище, сумерки окончательно накрыли город и «Плезант рест» выглядел достаточно пугающе, с его крестами и надгробными камнями, силуэты которых напоминали скелеты, вылезающие из могил. Но не по себе, похоже, было только Рейч, потому что Эмма, включив фонарик на телефоне, смело пошла по дорожке, тянущейся через всё кладбище. Рейчел, стараясь не выказать страха, липко ползущего по спине, похромала за ней.

Шли они долго, минут пятнадцать, а потом еще столько же искали могилу отца Эммы, которая представляла собой небольшую табличку прямо в земле. Наконец, отыскав нужное надгробие, Эмма торжественно осветила его фонарём и произнесла:

— Вот он. Мой папа, Альберт Ирвин Голдфайн.

Рейчел машинально прочла годы его жизни — «1963 — 1998».

— Мне не светит дожить даже до его возраста, — поймав взгляд Рейч, отметила Эмма, — садись, не бойся, — скрестив ноги, разместилась она на траве.

— Он был классным, — открывая бутылку «Шардоне», протянула Эм, — все мои самые приятные воспоминания связаны с ним. Когда мне было пять, он получил путёвку на Гранд Каньон от своей конторы, как лучший работник месяца. Ты была там? — Рейчел отрицательно покачала головой, — обязательно съезди! — сверкнула глазами, полными слёз счастья, Голдфайн, — это потрясающе, ты даже не представляешь, насколько. Такая махина, созданная чисто природой. Мы сидели на плато, ели сэндвичи, пили чай из термоса и просто смотрели на эту красоту. Или другой раз, когда мы с папкой запускали воздушного змея на заднем дворе. Пока он был жив, мы жили в своём доме, как любые нормальные люди среднего класса. Так вот, змей был такой крутой, моих самых любимых цветов — фиолетового, зелёного и жёлтого. Он так летал на фоне чистого голубого неба! Просто… это чистое счастье, Рейчел. И такого никогда больше не будет в моей жизни, — перестав сдерживаться, Эмма разрыдалась.

Рейчел, смотря на нее, почувствовала, как у нее самой по щеке катится слеза.

— А когда я умру, кто-то вспомнит обо мне такие же истории? Помянет добрым словом? — сморкаясь в край блузки, воскликнула Эмма, — не думаю. Все будут помнить обо мне только как о шлюхе и наркоманке. Да и будут ли помнить вообще?

— Если с тобой что-то случится, знай, что я буду помнить о тебе, Эмма, — делая глоток вина прямо из бутылки, погладила ее по плечу Полье, — ты… поменяла что-то во мне.

— Правда? — вытирая лицо рукавом, удивилась Эм.

— Да. Из-за тебя я поняла, что человек часто на самом деле не тот, кем кажется. Друг может оказаться подлым трусом и жестоким ничтожеством, а тот, кого ты уважаешь меньше всего — искренним и чистым человеком.

— Я хочу, чтобы ты запомнила меня именно такой, какой видишь сейчас, — тоже отпила вина Эмма, — без всех этих шрамов, свёрнутого носа, поломанных пальцев. Я надеюсь, что здесь достаточно темно, чтобы скрыть всё это, — улыбнулась она, — и, в первую очередь, спокойной и благодарной, без напускной вульгарности и разудалого смеха, без грязных слов и мыслей. Настоящей. Какой меня почти никто не знает.