— Эмма! — еще раз позвала Люсиль, уже стоя у нее за спиной.

— О, миссис Хоровиц! — делано удивилась Эмма, развернувшись к собеседнице, — и вы, мистер Хоровиц!

— Да, это мы, как ты верно подметила, — неприветливо отозвалась миссис Хоровиц.

Тут же она бегло оглядела девушку и искренне ужаснулась:

— Эмма, что с тобой приключилось?

Кроме того, что ее рука сейчас безвольно висела на самодельной повязке из шарфа, лицо девушки было покрыто синяками, а на нижней губе красовалась большая рана. Ногти Эммы были сломаны почти под корень и неаккуратно подпилены.

— Поскользнулась в ванной, — нашлась Голдфайн, — ударилась лицом о раковину да потянула руку, ничего страшного.

Айзек и Люсиль настороженно посмотрели на нее.

— Эмма, ты не подскажешь нам, где Брендон? — спросил ее отец молодого человека.

— Думаю, наверху, с Джеем. Видели, миссис Мартин стало плохо? — понизив голос, приготовилась сплетничать девушка, — прям посинела вся! Джей вроде ушел уложить ее, ну и Бренд, по-дружески, с ним. Их нет уже минут пятнадцать, я за это время съела почти целый разнос закусок, — загоготала было Эмма, но тут же притихла, осознав неуместность своего смеха.

— Спасибо, — процедила Люсиль, и они с Айзеком отравились на второй этаж.

Родители отыскали Брендона быстро, ведь лишь из одной комнаты доносились тихие разговоры.

Приоткрыв дверь, которая, очевидно, вела в хозяйскую спальню, Хоровицы увидели Бекку, распластавшуюся на кровати. Платье-футляр женщины было наполовину расстегнуто, а туфли небрежно валялись посредине комнаты. По ее резко и неровно вздымающейся груди было ясно, что у Ребекки случился вегетативный криз или истерический припадок. Холли с Джорджем сидели подле дочери и поглаживали ее по голове. Брендон с Джеем же расположились в креслах и переговаривались, посматривая на женщину. Для верности постучав о косяк, Люсиль и Айзек вошли в комнату. Брендон тут же вскинул голову и, встретившись взглядом с матерью, изменился в лице.

— Мам? Пап? — с нескрываемым удивлением воскликнул парень, — что вы тут делаете?

— Хотели посмотреть на тебя, сын, — отозвался Айзек, — печально осознавать, что мы можем это сделать лишь на похоронах общих знакомых.

— Если вам нужно поговорить, можете пойти в библиотеку, там удобно. Двустворчатая дверь по коридору налево, — вмешался Джей.

— Да, спасибо, — кивнула миссис Хоровиц, — пойдем, Брендон, мы действительно очень хотим поговорить с тобой.

Парень, явно нехотя, поднялся и поплёлся за родителями.

Войдя в библиотеку, отец указал сыну на одно из кресел, а сам с женой уселся на диванчик напротив. Люсиль, видя, как похудел и подурнел ее сын, что он неуместно одет в кожаную куртку и рваные черные джинсы, что костяшки у него на руках сбиты в кровь, а на щеке краснеют несколько воспаленных царапин, не смогла сдержать слёз и уткнулась в свой белый кружевной платок. Бренд, не зная, куда себя деть от неудобства, потупил взгляд.

— Тебе не стыдно, сын? — раздраженно спросил всегда спокойный Айзек, поглаживая жену по спине.

— Ты даже не представляешь, насколько, — пробубнил паренёк.

— Мы не видели тебя полгода! — воскликнула миссис Хоровиц, аккуратно, дабы не размазать макияж, вытирая глаза.

— Сейчас видите. И что, вам легче? Мне кажется, наоборот, — также угрюмо отозвался Брендон.

— Почему ты так плохо выглядишь? — задал вопрос в лоб Айзек, — ты окончательно подсел на наркотики?

— Да! — с нотками отчаяния в голосе неожиданно выкрикнул парень, — да, папа, я окончательно подсел на эту дрянь!

— А почему ты весь избит? — продолжая тихо плакать, спросила Люсиль.

— Мы с Эммой… в общем, мы деремся, — замялся Бренд, — эти царапины — ее рук дело.

— Мы видели Эмму только что, она выглядит еще хуже. Всё лицо в синяках, рука на перевязи. Только не говори, что это сделал ты, — холодея от ужаса, прошептала несчастная мать.

— Мам, зачем ты… зачем ты задаешь вопросы, на которые не хочешь слышать ответы? Зачем вы вообще пришли? — плаксивым голосом возвестил Брендон.

— Не отверчивайся! Ты… — побагровел Айзек, — ты избиваешь свою девушку?

— Мы просто деремся, ясно? — теряя контроль, парень вскочил с кресла и принялся наворачивать круги вокруг журнального столика, — мы наркоманы, чёрт возьми! Она — шлюха, торгует собой за баром на окраине, а я просто курю и пялюсь в телек целыми днями! Приносит дозу, но мне не даёт, начинается спор, переходящий в ссору, которая перетекает в драку! Вчера она прятала наркоту за спиной, я всё пытался перехватить ее руку, но она уворачивалась, и когда я, наконец, схватил ее за локоть, то не рассчитал силы, сильно дёрнул, она упала… ударилась о кровать губой, но ладонь не разжала, дозу держала просто мёртвой хваткой! Упёртая сука… простите. В общем, я еще сильнее потянул ее за руку, но вышло как-то неудачно, и я… чёрт, — схватился он за голову, — чёрт… я… просто завёл её руку за спину очень резко, в неестественном положении, и послышался хруст. Она заорала, как ненормальная… в общем, я вывихнул ей плечо. Но на этом всё не закончилось. Она умудрилась перевернуться на спину и полоснуть мне по щеке своими чёртовыми когтями! Я не знаю, что на меня нашло… но я врезал ей прямо по лицу, несколько раз. Сильно. Пришёл в себя, увидев только, что у нее весь рот и нос в крови. Чёрт, зачем я только это рассказал? Вы теперь просто возненавидите меня!

Выслушав этот поистине жуткий рассказ, Люсиль, заохав, положила руку себе на грудь, а Айзек вскочил с дивана и схватил сына за грудки:

— Кто тебя научил бить женщин? — грозно воскликнул он, — ты хоть раз видел, чтобы я хоть пальцем тронул твою маму? Или твою сестру? Или любого другого человека? Даже не вздумай списывать это на наркотики, ты просто грязный, мелочный трус! Избивать слабых и тех, кто не в состоянии дать отпор — самое мерзкое, что можно придумать!

— Она может дать отпор, пап! — забегав глазами по лицу отца, начал отбрёхиваться Бренд, — смотри, что она сделала! Синяк под глазом только-только зажил! — ткнул он пальцем себе в нижнее веко.

— Она девушка, чёрт подери! Даже по твоему гнусному рассказу ясно, что ты просто ее используешь и нападаешь на нее, а она отбивается! Это не драка, это — самозащита! Ты не имеешь права и пальцем трогать другого человека! Ох, как же ты был прав, когда говорил, что нам не стоило искать с тобой встречи, — понизил голос Айзек.

Он отпустил сына и тот плюхнулся прямо на журнальный столик. Сам мистер Хоровиц, тяжело дыша, уселся обратно на диван.

— Во что ты превратился? — подала голос шокированная Люсиль, — ты хочешь умереть?

— Да, мам, возможно! — всплеснул руками Бренд, — Почему это так всех заботит? Это моя жизнь! Захочу — выпрыгну из окна хоть сейчас.

— Ну, давай, прыгай. Прыгай! — всё не мог прийти в себя от ярости его отец.

Брендон, естественно, и с места не сдвинулся, а просто поджал под себя ноги.

— Конечно, трус не сможет этого сделать! — еле сдерживаясь, чтобы вновь не вскочить с дивана, заключил Айзек, — мы вырастили подлого труса, Люсиль, — обратился он уже к жене, — хреновые из нас вышли родители.

— Ну, у вас еще есть шанс что-то сделать из Элиссон, — хмыкнул Бренд.

Если бы взглядом можно было давать пощёчины, сейчас бы Брендон всенепременно получил одну от отца.

— Кстати, о твоей сестре. Она очень скучает по тебе, — вздохнула миссис Хоровиц, — может, ты уже не помнишь этого из-за своих наркотиков, но раньше вы были очень близки. Ты помогал ей с уроками, водил ее на занятия бальными танцами. Но теперь это всё не имеет значения, не так ли?

— Так ли, — явно разозлившись, съязвил Бренд, на которого не подействовали даже слова о маленькой сестренке, — если вы хотите учить меня жизни, можете не утруждаться. Я не хочу об этом говорить.

С этими словами он уставился прямо на отца с матерью, специально не мигая и не отводя глаз.

Не выдержав тяжёлого взгляда его тёмно-карих глаз с полопавшимися капиллярами, родители, переглянувшись, синхронно встали и, не оборачиваясь, вышли из библиотеки. На первом этаже они вновь увидели Эмму, всё поедающую закуски.