Парень передал телефон Джованни.
- Вениамин Романович? - еще более расплылся в улыбке мужчина. - Сколько лет, сколько зим! Как там у вас?
Тут он взмахом руки показал Игорю на дверь. Оперативник осмотрелся. Комната, где они находились, была практически пустой. Так, стол, несколько стульев да застекленная полка. Вряд ли где-то здесь могло находиться спецоборудование для проверки его телефона.
- Да не волнуйся ты, не нужна мне твоя трубка. На вот...
- Игорь? - услышал парень голос своего шефа. - Оставь пока нас.
- Хорошо, но предупреждаю: звонок не является конфиденциальным.
- Уж это-то мне известно, - Джованни легким движением подтолкнул Игоря к выходу. - Подожди там.
Оказавшись в коридоре, Игорь нос к носу столкнулся с теми самыми, что привели его сюда. Один из них любезно указал ему на расположенные вдоль стены кресла. В ответ парень постучал по наручным часам.
Действительно, долго ждать не пришлось. Минут через пять на пороге появился Джованни, вернул Игорю телефон и что-то произнес своим сотрудникам по-итальянски.
- Сейчас они проводят вас в вашей... невесте, - переходя на русский, заметил он. - В городе вы можете обнаружить за собой слежку. Совет: не отрывайтесь - моветон. Тем более что выполнению вашего задания это никак не помешает. Счастливо.
Следуя за карабинерами, Игорь быстро покинул здание аэропорта. Эльвира ждала его возле стоянки такси, в окружении еще двух местных сотрудников.
- Что произошло?
- Ничего, просто встретил давнего знакомого нашего шефа.
11 июля 20** года
Даже полуразрушенный, Колизей поражал воображение своей суровой величественностью. На подходе это были взметнувшиеся вверх желтовато-белесые стены с рядом арочных проемов, а внутри - овальная арена с подвальными помещениями и ярусы, ярусы для многочисленной публики. Некоторые совершенно разрушенные, а некоторые сохранившие и до наших дней те самые каменные скамьи, где сидела городская публика, жаждущая захватывающих зрелищ. Конечно, теперь здесь многое огорожено, не везде возможно пройти, но все равно, если прислушаться, то и сейчас, через столетия, стоя посреди этого колоссального сооружения, можно расслышать и захлебывающийся рев толпы, и лязг оружия, и крики умирающих зверей и гладиаторов. И потрогать те самые камни, которые еще помнят великий расцвет и могущество Римской империи.
Полдень минул совсем недавно. Было невообразимо жарко, но находясь внутри этого древнего строения, соприкасаясь вот так, напрямую, с такой порой жестокой историей, они будто забыли о палящих лучах солнца. Эльвира пребывала не просто в восхищении, она была в шоке. Облокотившись на старую каменную стену, замер и Игорь.
- А ведь всего этого могло и не быть, - куда-то в никуда, тихо, но отчетливо заметил он.
- Чего могло бы не быть? - удивилась Эльвира.
- Что? - очнулся от собственных мыслей Игорь. - А-а... Это я так. О своем, о девичьем...
- Тебе голову, что ли, напекло?
- Нет. Думаю, пора слегка поработать. Прикрой.
Изображая уставшего от долгого хождения туриста, Игорь присел на корточки, привалившись в тени к изъеденной временем стене. Широкий козырек кепки надежно прикрыл лицо. Эльвира же, изображая его очарованную спутницу с фотоаппаратом, встала рядом в одной из своих самых эффектных поз. Расчет прост. Все любуются либо красотами Колизея, либо Эльвиры, на выбор. Присевший же рядом парень ни у кого никаких вопросов не вызывает. Все готово. Можно взлетать.
Но Игорь медлил. Ему не давала покоя последняя, чуть было не закончившаяся трагически, попытка.
Летать он умел давно. С третьего класса школы. Еще в детстве, играя с ребятами в прятки, Игорь всегда оставался возле постукалочки, мыслью облетая двор и находя спрятавшихся, на самом деле даже не сходя с места. И он уже тогда заметил, с каким предубеждением и страхом сторонятся его все остальные. Как шушукаются за его спиной, называют бесовским отродьем. Как родители его самых лучших друзей запрещают даже подходить к нему. И он перестал летать, когда рядом были люди. Только один, ночью, или когда уходили родители. Постепенно все забылось. Его вновь начали воспринимать как обычного человека. Но уже тогда для него кончилось детство. Уже тогда он понял, что выделяться на фоне других - плохо, и уже тогда началась его взрослая, полная недоговорок и тайн, жизнь.
Иногда удавалось полетать долго, иногда - совсем чуть-чуть, но никогда еще с ним не происходило того, что случилось в последний раз. И теперь, впервые, Игорю было действительно страшно подняться над собой. Он посидел еще немного, потом резко закрыл глаза и пошел.
Ничего не произошло. Все как всегда. Никаких неприятных ощущений. Скользнув для начала в сторону двух молодых парней, что непрерывно "пасли" их от самого отеля, и, убедившись, что те не дремлют, Игорь с высоты птичьего полета попробовал вдохнуть в себя ауру оставшегося внизу амфитеатра. Везде просто обычный фон. Ничего, что не встречалось бы раньше, просто разрозненные мысли людей. Можно возвращаться назад.
Читать мысли он умел еще более давно. Но, в отличие от полетов, поначалу думал, что это доступно всем. И очень удивлялся маме, если та совсем не обращала внимания на его очередную хитрость, когда под ее хорошее настроение удавалось выпросить дополнительную конфету.
Хотя это были не совсем мысли людей в чистом виде. Скорее, некая окраска желаний. Встречались люди и очень открытые, как мама, и не очень, как папа. А были и такие, желания которых не читались совсем. Просто черное пятно. Допустим, как у Эльвиры или Вениамина Романовича. Так было всегда, Игорь к этому уже привык и не обращал внимания.
Подлетая к себе, он вдруг отчетливо ощутил что-то выделяющееся на общем фоне. Осмотрелся. Молодой парень лет двадцати с флегматичным видом, никак не вязавшимся с его внутренней сосредоточенностью. Сначала даже подумалось о конкурирующей их "хвосту" фирме, но вдруг до Игоря дошло, кто это. Он быстро шмыгнул в свое тело.
