Я сижу за общим столом с кружкой кофе и жду, пока Максим выберется из своих снов к нам в реальность. Делаю вид, что не умею пить быстрее. Жду, жду и жду. Мне нужно дождаться, когда он проснётся, укутается в одеяло, сходит покурить на мой (ладно, наш с ним и Серёжей) балкон, поймёт, где он находится, начнёт нормальную жизнедеятельность. И тогда я могла бы уже пригласить его на встречу этим вечером. Но сил ждать больше не остаётся, и я иду в спальню. Он лежит, полностью укутанный в своё одеяло, и оттуда торчит только копна его светлых волос. Сажусь рядом с ним на кровати и кладу руку на эту сонную гору. Он начинает шевелиться и что-то бурчать. Что именно — конечно же, не слышно.

— Макси-и-м, — протягиваю я, как можно нежнее, чтобы он не начал ворчать.

Он высовывает голову из одеяла наружу, смотрит на меня сонными глазами и начинает выбираться из своих снов.

— Я ещё не встал?

— Увы, — смеюсь я.

— Хочу курить.

— Пошли.

— Может через пять минут?

— Нет, Макс, — отвечаю я и начинаю аккуратно стягивать его с кровати. Раскрываю одеяло и тяну его за руки. Сначала он не поддаётся, но потом нехотя сдаётся и встаёт.

Мы идём мимо ребят, мимо камер. На глазах зрителей, наших семей, наших друзей и Серёжи. Хоть сегодня и выходной, камеры продолжают снимать. Если им не будет хватать кадров для других дней — они будут использовать материал сегодняшнего дня. И мне теперь всё равно.

Максим садится на скамейку, а я стою напротив и смотрю, как он достаёт сигарету. Подносит её ко рту, зажимает между зубами и чиркает зажигалкой. Я так давно не смотрела, как он это делает, что не могу оторваться.

— Крис, не смотри так.

— Как?

— Ты понимаешь.

— Почему?

— Ты заставляешь меня сдерживать себя.

Моя душа покидает тело навсегда. Она вся в нём. «Ты уверена, что не знаешь ответ на этот вопрос?».

— Так не сдерживайся.

Он выпускает из лёгких дым и смотрит в окно. Кажется, на балконе немного прохладно, но моё тело горит от напряжения. Тем более тогда, когда он резко встаёт с места и оказывается напротив меня. Слишком близко. Слишком хорошо. Смотрю снизу вверх, чувствую его дыхание. Горький запах от сигареты, которую он ещё держит в руке.

— Максим, я не просила тебя сдерживаться, — шепотом говорю я ему.

— Это было очевидно.

Мне приходит в голову совершенно идиотская и спонтанная идея, но меня уже не остановить. Я аккуратно беру его правую руку, между пальцами которой зажата сигарета, подношу к губам и набираю в рот дыма (чтобы не закашляться, конечно). В его глазах непонимание и желание. Я настолько этому рада, что улыбаюсь. Выдыхаю дым так, чтобы его лицо скрылось для меня, а моё — для него. Тянусь к его губам. И целую. Пытаюсь вместе с поцелуем вернуть хотя бы частичку своей души, чтобы не было так несправедливо. Чтобы он не думал, что полностью владеет мною. Но сразу же сдаюсь. Я абсолютно твоя, Свобода.

Всей душой надеюсь, что он хочет этого так же сильно, как я. Кажется, не ошибаюсь. Он быстро тушит и выкидывает куда-то эту сигарету. Я всем телом прижимаюсь к нему и обхватываю его за шею. И мне уже мало его. Какое-то безумие.

— Главное, чтобы Серёжа не вышел на перекур, — говорит он и улыбается.

— Плевать, — отвечаю я и целую его снова. Ещё сильнее, с такой жадностью и страстью, что даже не успеваю удивляться своим желаниям. Мне так тебя не хватало.

— Тш-ш-ш, — шипит он, вглядываясь мне в глаза.

Максим убирает прядь моих волос за ухо, спускает руку до шеи и держит её там, перебирая пальцами по моей коже. Я пытаюсь отдышаться. Настолько я возбуждена. А он ещё и дразнит.

— Нельзя так много, — нежно улыбаясь, говорит он.

— Но я хочу.

— Я тоже, Мартышка. Но нельзя.

— Сегодня вечером, после интервью.

— Что сегодня вечером?

— Я думала, что если я тебя и поцелую, то сегодня вечером. И не здесь.

— Что-то я ничего не понимаю.

— Секунду, — отвечаю я и упираюсь ему головой в грудь. Надо бы собраться с мыслями.

Он смеётся и целует меня в макушку.

— Какие планы на вечер? — не отрываясь от него, спрашиваю я.

— Даже не знаю, так много дел. Неизвестно, где вообще буду вечером. На кухне или в спальне.

— Тогда не против сходить со мной на свидание?

— Серьёзно? Куда?

— Узнаешь. — Я поднимаю голову, смотрю на него. — Зайду за тобой в восемь — будь готов.

— Ух ты. Мне, конечно, нужно подумать, прежде чем…

— Эй! — восклицаю я и легонько ударяю его в плечо кулаком.

— Конечно, да, Мартышка, — отвечает он и наклоняется ко мне. — Думаю, нас уже потеряли.

Максим целует меня ещё раз. И ещё раз. Последний разок перед тем, как открыть дверь. И всё. Мы выходим с балкона. Я смотрю на него и уже начинаю ждать вечера.

Мы на земле. Уходим под лёд.

***

Не могу сказать, когда он стал для меня настолько важен. До того момента, когда я решила отойти от своего плана и поцеловать его, мне казалось, что я ещё могу отделаться от него. Но, сидя на интервью и рассказывая про события шоу, нельзя же думать про Максима Свободу? Поправочка: постоянно думать про Максима Свободу.

До обеда наше с ним расписание не совпадает, но когда все ребята садятся обедать (нас всё-таки стараются приучать к режиму и правильному питанию), мы оказываемся за одним столом. Рядом. Я чувствую себя так, как будто влюбляюсь первый раз. Ныряю в него полностью и забываю о том, что иногда нужно выплывать на сушу. Не захочу выплывать, даже если начну задыхаться.

Мне хочется, чтобы наша история проходила чуточку иначе. Без камер, без двух десятков людей вокруг и невозможности открыто говорить о том, что Максим Свобода целует меня так, что у меня не остаётся шанса поступить иначе. Но ведь это и есть мы. Мне бы очень хотелось избежать разговора с Серёжей сегодняшним утром. Благодаря Пиэлси мне удалось рассказать Серёже, что я сейчас чувствую. Мне было бы лучше, если бы он закричал и бросил трубку, но этого не произошло.

— Прости меня. Я не хочу делать это по телефону, когда ты так далеко от меня. — На этом моменте мой голос отказывался от своих обязанностей, я молчала и плакала. — Прости, я не хочу возвращаться.

— Всё?

Молчание.

— Мы можем поговорить, когда проект закончится?

— Конечно.

— Тебе так мало времени нужно было. Две недели, да?

— Ты действительно не замечал, что это произошло ещё очень давно?

— А если бы не он?

— Я не знаю, Серёж. Но он есть.

— Я не хочу тебя отпускать, малышка.

— Мне очень жаль, прости. Пожалуйста.

Я разговаривала с ним там же, где и Макс тогда. В той самой комнате, куда меня тогда завёл Пиэлси. Это помещение, задуманное как зона отдыха персонала, решает столько судеб, что оно уже должно осознавать уровень своей значимости. Серёжа пересказал мне тот их разговор, но ничего нового я не узнала.

Мы закончили разговаривать ровно в тот момент, когда в комнату зашёл Пиэлси. Он сказал, что наше время уже кончилось. И как же он был прав.

Я сижу около Максима за столом и наблюдаю за тем, как он старательно жуёт свой салат. Мне никогда не приходили мысли об измене или о том, что я могу влюбиться, находясь в отношениях. Но сейчас я пытаюсь понять — а что же делать, если ты нашёл родственную душу и не можешь оторваться от неё? Как можно винить человека в том, что он вдруг увидел кого-то, и в нём ёкнуло то самое? Тем более, если он не сразу бросился в омут страстей, а переждал на бережочке, осторожно наблюдая за этим «новым». Так что же делать после того, как ты переждал столько, сколько смог? Когда у тебя нет пути назад, к той девушке, которая жила без этого светловолосого Владивостокского кота. И даже когда ты рассказываешь всю правду человеку, которого придётся потерять в той или иной степени, тогда ты имеешь моральное право радоваться? Хотелось бы знать. То, что я испытываю облегчение от разговора с Серёжей, характеризует меня как плохого человека?

— Крис? — тихонько зовёт он.