Мама, папа, простите за то, что я такая глупая.

Несколько раз моргаю, чтобы убрать из глаз наступающие слёзы, и тихонько опускаю ручку вниз. Родион не дожидается приглашения и толкает дверь внутрь. Первое, что вижу — это его дикие затуманенные глаза. Рефлекторно приподнимаю чуть выше руку, в которой лежит деревянная скалка, и он тут же выхватывает её у меня.

— Ты с этим хотела на меня нападать? — усмехается он и шагает в квартиру с букетом в руке. — Это тебе.

Я отвожу взгляд, но беру цветы, потому что не хочу злить его ещё больше. Не могу произнести ни слова — молча откладываю букет и морально готовлюсь к любому исходу событий.

Родион захлопывает дверь и закрывает её на ключ.

— Может, пригласишь в комнату? — настаивает он, смеясь, и буквально выталкивает меня из коридора.

Я останавливаюсь около стола, стараясь держаться ближе к выходу из комнаты, но Родион кивает в сторону кровати и выжидающе смотрит на меня. До сих пор не могу ничего произнести, тело как будто полностью заблокировано. Я словно вообще нахожусь не в своей квартире, когда аккуратно присаживаюсь на кровать. Словно не здесь.

Он по-хозяйски расхаживает по комнате, разглядывая сначала мои вещи, а потом переходит и на меня. Возвращается к кровати и скользит взглядом вверх-вниз по всему телу. Жалею, что хожу дома в коротких шортах и футболке. Его взгляд становится ещё безумнее от моего вида, и мне противно это признавать.

Родион выглядит устрашающе. Я не знаю другого такого человека, который пугал бы меня так же. Он не выпускает скалку и перекладывает её из одной руки в другую, гуляя своим взглядом по мне. Он думает, что я уже принадлежу ему, но я ни за что не сдамся. Мне нужно тянуть время так долго, как смогу. И у меня всё получится.

— Может, мы поговорим? — осторожно спрашиваю я.

— Конечно, поговорим. Давай. О чём хочешь поговорить?

— Ты, правда, хочешь сделать мне больно?

— Солнце, — нарочито ласково говорит он и садится на корточки передо мной. — Я наоборот хочу, чтобы ты была счастлива. Почему ты думаешь, что я хочу тебе навредить?

Он укладывает свою ладонь мне на колени, впиваясь ногтями прямо в кожу. Холодно и больно. Я резко отвожу колени в другую сторону, на что он лишь самодовольно улыбается, видя мой страх и многотысячные мурашки на коже.

— Ты мог начать общение с девушкой не с принуждения.

Родион резким движением меняет своё положение — фиксирует мои ноги, становясь коленями по обе стороны от меня и оказываясь как бы выше. Он хватает меня за шею, поднимая голову так, чтобы я смотрела прямо ему в глаза.

— Разве ты дала мне шанс? — зло проговаривает он. — Хоть один?

— Если бы ты попытался, если бы предложил об этом поговорить.

— А вы со Свободой много об этом разговаривали, да? На свидания ходили два месяца?

— Всё могло быть иначе, — стараюсь говорить я как можно мягче, хотя прямо сейчас хочется плюнуть ему в лицо и испариться отсюда. — Ты хочешь всё испортить окончательно или попробовать исправить наши отношения?

— Исправить? — он повышает тон и, держа руку на моём горле, резко толкает моё онемевшее от страха тело вперёд. Я падаю спиной на кровать, а он сжимает край футболки в кулаке и со злостью дёргает её вниз так, что мы оба слышим треск рвущейся ткани.

— Пожалуйста, — шепчу я.

Он поднимается на ноги и решительно направляется к моему мольберту, на котором стоит холст с изображением Свободы. Вот это-то я точно не могла предусмотреть. Видимо, он заметил его, когда делал экскурсию по комнате.

— Серьёзно? Исправить? Я бы лучше твоего Максима подправил, — с багровым лицом произносит он и замахивается чёртовой скалкой на холст. Мольберт с грохотом падает на пол. Родион отчаянно пытается превратить в единое месиво и мои краски. Всё под его ударами летит на пол.

Я присаживаюсь на кровати и пытаюсь собрать в голове остатки сознания. Прекрасно понимаю, что нужно бежать отсюда, но без Серёжи я не могу этого сделать. Если я рискну и побегу прямо сейчас — он может легко догнать меня в подъезде, и тогда шанса избежать его зверств у меня не будет. Если бы я знала, что Серёжа уже здесь. Но бежать наобум я не могу.

— Кристина, ты хочешь, чтобы я от тебя отстал? — спрашивает он и с силой откидывает своё орудие за спину, даже не оглядываясь. — Давай закончим нашу историю здесь и сейчас. Просто перестанешь мне сопротивляться. И всё — я отстану от тебя, твоей семьи и твоего Максимушки.

Он подходит к лежащему на полу холсту и заводит ногу назад, чтобы со всей мощи пнуть его в мою сторону. И ровно в тот момент, когда мне кажется, что у Серёжи возникли проблемы, из-за которых он не приедет, я слышу оглушительные удары в дверь. Родион дёргается и переводит взгляд на дверной проём. Он не ожидал. В отличие от меня.

Мне кажется, что я в одну секунду преодолеваю расстояние от кровати до коридора. Слышу, как он несётся за мной. Шаг в шаг повторяет мой маршрут, издавая зверский крик прямо мне в спину. Но я подлетаю к двери быстрее него. Успеваю провернуть ключ и без сил падаю прямо на пол. Дальше я мало соображаю, что происходит в моей квартире, потому что нахожусь под действием какого-то постэмоционального взрыва.

Первым в квартиру заходит Серёжа с каким-то своим другом. Родиона тут же выводят за дверь, но я не слышу, что он там и кому кричит. Наверное, мне. Потом ко мне, уже не сдерживающей слёзы, подлетает Даша и заключает в свои объятия.

— Всё хорошо, — повторяет она мне шёпотом на ухо, пока я не успокаиваюсь.

Даша укладывает меня на кровать, приносит какую-то таблетку со стаканом воды и достаёт из тумбочки телефон по моей просьбе. Я кладу голову на подушку и сразу чувствую навалившуюся усталость. Даша накрывает меня одеялом, понимая, что я не в состоянии сделать даже этого, и выходит из комнаты в коридор.

Ещё некоторое время я пытаюсь сопротивляться сну, потому что до сих пор чувствую тревогу. Хотя поводов бояться прямо сейчас нет — Серёжа с Дашей сидят на кухне и бережно охраняют мой сон.

Различаю среди фоновой болтовни одно имя, которое заставляет моё тело сжаться от приятного волнения.

— Максим, она уснула. С ней всё хорошо, правда. Нет, давай ты завтра ей позвонишь, если захочешь. Да, она выпила успокоительное. Мы с Дашей до утра останемся тут. Давай, чувак. Всё хорошо будет.

В полудрёме я нахожу среди складок одеяла вибрирующий телефон и читаю последнее сообщение: «Береги себя, пожалуйста, если я не могу».

Представляю, как бы он сказал мне эти слова вслух. Представляю, как бы он обнимал меня, лёжа здесь. Мне остаётся теперь только одно — представлять.

Засыпаю медленно и спокойно. Кто, если не ты, может ещё так помочь мне уснуть?

20 июня, среда

— Ну, давайте, рассказывайте, — обращаюсь я к Серёже и Даше, грея руки над кружкой с кофе.

— Мне позвонил твой бывший парень, — начинает Даша.

— Серёжа? — непонимающе спрашиваю я.

— Ага, он самый. Его несколько дней назад нашёл Родион и попросил выдать все твои данные — телефон, адрес. Сказал, что хочет как-то тебе насолить, потому что ты его отшила. А Серёжа, как мы все знаем, тоже настроен к тебе слегка негативно.

— Слегка, ага, — повторяет Серёжа и закатывает глаза.

— Он звонил в воскресенье, попросил его приютить на пару дней. Сказал, что хочет пообщаться…

— Ну, вот, так он и узнал твой адрес. Придумал эту историю про приезд.

— Так на него похоже — придумывать какие-то идиотские заговоры, — говорит Серёжа, но ловит укорительный Дашин взгляд и возвращается к своему завтраку.

— Видишь, Крис, он не знал ничего про Родиона, про то, на что он способен. Он подумал, что будет весело тебя позлить, но потом, видимо, проснулась совесть, когда ушла волна жажды мести. Он решил подстраховаться, но звонить тебе он боялся.

— И позвонил Даше, потому что у него остался её номер ещё с тех пор, когда все с ним болтали из башни. Рассказал всё это ей. Ну, а Даша уже подняла тревогу.

— Да, он мне позвонил в тот момент, когда Родион уже должен был выехать к тебе, поэтому мы не успели бы приехать раньше. Мы сами узнали обо всём в последний момент.