— Я и сам не мог в это поверить. Типа, как? А вот оказывается, что такого и не было. Никуда он не спускался и ушёл он по ошибке. Прикиньте, по ошибке! — он значительно повышает голос на последней фразе.

— По какой ещё ошибке? — спрашивает Назима.

— Я узнал из проверенного источника, что в момент, когда они сохраняли результаты для концерта, рейтинги были сбиты. Типа, они показывали результаты из какого-то одного региона, где Макс был на самом деле в конце списка. И они не стали заморачиваться. Ничего не стали менять.

Если бы ты так не ошибался, Серёжа.

Все растерянно смотрят друг на друга, но в основном их взгляды прикованы к Серёже.

— И откуда ты это узнал? — спрашивает Назима. — Почему мы можем этому верить?

— Нази, у меня есть знакомые среди сотрудников проекта. Если мне придётся раскрыть его имя — я это сделаю. Но сейчас — нет. Вы можете мне доверять.

— А нам вообще можно об этом говорить? — испуганно произносит Олег.

— А что нам ещё делать? — отвечает Серёжа. — Вашего товарища выгнали за просто так. И нам нельзя указать им на их же ошибку?

— Серёж, а что ты предлагаешь?

— Говорить об этом. Со всеми. Пусть зовут организаторов, кого угодно. Он должен вернуться, если ушёл незаслуженно.

— Мне кажется, нас не погладят по головке даже за этот разговор, — вмешивается Майер.

— Не то, чтобы не погладят. И не то, чтобы нам не жалко Макса, — говорит Софа. — Но мне кажется, всем ясно, что тут не дураки работают. Значит, они не могли по-другому сделать. Значит, не было другого выхода.

— Ребят, вы чего, типа отказываетесь что-то делать?

Все эти «ребята» молчат. Серёжа растерянно смотрит на меня. Чувствую себя паршиво, но никто не должен знать о настоящей причине его ухода. Стараюсь вести себя так, будто я не знаю ни о чём. Будто бы я хочу всеми силами вернуть его (хоть это и правда, но уже бессмысленная).

— Мне кажется, это очень не по-человечески, — говорю я, нарушая тишину. — Если так судить, то каждый мог оказаться на месте… Максима. Я прекрасно понимаю, что вы все хотите выиграть. Но это будет нечестная победа для каждого из вас.

— А для тебя, Кристина? — противно пищит Майер. — Ты забыла, как нас всех просили вас с Максом выводить на общение?

— Вы всё равно этого не делали.

— Кто-то не делал, кто-то делал. Так что, мне кажется, не тебе говорить о честности. Вам и так уделяют слишком много внимания. Уделяли.

Она делает акцент на последнем слове. «Уделяли». Произносит с такой завистью и злостью, что я понимаю каждого сидящего здесь. Я чётко осознаю то, что все здесь рады уходу Максима. Все, кроме меня и Серёжи, конечно же. Это шанс для каждого из них. У кого-то есть шанс победить, у кого-то — пробраться на второе место. В любом случае — Максим помешал бы каждому. И кто бы как не относился к нам, все сидящие здесь немножко расслабились после его ухода.

— Он бы сделал это для каждого из вас. Он бы так это не оставил, — спокойно произношу я и ухожу в спальню.

— Оставим всё так, как есть, — слышу голос Назимы за спиной.

21 мая, понедельник, башня

Меня выворачивает ото всех здесь. От ребят, наставников, операторов, охранников, гримёров. От этой ужасной несправедливости, из-за которой Максим сейчас сидит… А где он сейчас вообще может сидеть? Скорее всего, в какой-нибудь гостинице. Пьёт, разрывается от своих мыслей и, наверное, немного скучает. Всё настолько быстро закрутилось и закончилось, что я боюсь теперь подумать о его чувствах. Всё, что мне помогло бы сейчас — разговор с ним и его тёплый взгляд.

Серёжа попросил всех забыть об этой новости и жить спокойно. Он не показывает свою раздражённость никому, и лишь я иногда её замечаю. Он готов был пожертвовать Дашей (а кто же, кроме неё, мог ему рассказать о рейтингах?), чтобы справедливость восторжествовала. Но как тут обвинять организаторов, если все участники поголовно совсем не думают о человеке, который думал о них? Если даже я не могла вовремя засунуть свои обиды подальше и спасти его от ухода? Если бы я работала усерднее, Фадеев бы оставил его. Я уверена. А теперь меня здесь интересует только победа, только чёртовы три миллиона и ничего больше.

Многие уже получили задания на следующий концерт, в том числе и мне дали совместную песню с Фадеевым. Сделаю всё, что вы хотите. Хоть сальто научусь делать.

К этой неделе нас остаётся всего десять человек, поэтому, когда некоторые уходят записывать интервью, а другие некоторые уезжают на студии записывать свои песни — в доме становится невероятно тихо. В те моменты, когда у меня ничего нет в расписании, я стараюсь отгородиться ото всех ребят и остаться наедине с собой. К тому же, все стали замечать, как мы начинаем отдаляться друг от друга с каждой секундой после того разговора. Все становятся нервными и раздражительными. Серёжа начинает уходить на перекуры ещё чаще, а мне опять не разрешают выходить вместе с ним. Атмосфера в доме просто ужасная. Но я буду сильной, обещаю тебе, Максим.

Вечером бессмысленно проведённого дня иду в душ, чтобы потом почитать и поскорее уснуть. Захожу в пустую ванную. Все остальные девочки уехали из башни, поэтому я могу наслаждаться полным одиночеством в душевой. Снимаю одежду, кидаю её на полку и в белье захожу в душевую кабинку, потому что никогда не раздеваюсь перед камерой. Вдруг слышу, как открывается дверь и, кажется, кто-то заходит внутрь. Видимо, я затянула с принятием душа, и кто-то из девочек уже вернулся. Тянусь к дверке душевой, чтобы закрыть её, но встречаю безумный взгляд Родиона и цепенею.

— Не закрывай, Крис, я тоже хочу душ принять, — говорит он и в одно мгновение оказывается рядом со мной, одной рукой закрывая мне рот и прижимая моё сопротивляющееся тело к стенке этой чёртовой кабинки.

Комментарий к Глава 16

Надеюсь, ребята, вы меня не убьёте за такое долгое ожидание продолжения (больше двух недель, боже мой!). Меня совсем завалила учёба, поэтому не было даже свободной минутки, чтобы что-то писать. Совсем-совсем. Айм со сорри. И я безумно рада уже выложить вам главу. Следующая будет раньше, чем через две недели. Точно-точно.

Буду рада узнать, как вам эта часть. И любым отзывам тоже буду рада. Благодарна каждому, люблю хх

========== Глава 17 ==========

Шестая неделя

21 мая, понедельник, башня

Я оказываюсь прижатой к холодной стенке душевой и съёживаюсь от этого неприятного чувства. Родион не убирает руку от моего рта и отчего-то улыбается. Пытаюсь громко кричать, но выдаю лишь жалкое мычание, от которого почему-то становится ещё страшнее.

— Кристина, замолчи, а то я сейчас закрою дверь, включу воду, и никто сюда даже не сунется.

Я смотрю на него округлившимися глазами и замолкаю. Потому что боюсь. Нас сейчас, правда, не видно на камерах. А на то, что парень заходит к девушке в душ, все просто закроют глаза. Это же так романтично. И никто даже не узнает, что сейчас он сдавливает мне рот настолько, что мне голову сносит от боли. Второй свободной рукой Родион резко хватает меня за талию и ещё сильнее прижимает к вертикальной поверхности, грубо вдавливаясь своими пальцами мне в кожу.

— Не бойся, — спокойно произносит он.

Мычу ему в ответ.

— Можешь постараться говорить чётче? — издевается Родион. — Если закричишь — я тебя ударю.

Молча киваю. Он медленно убирает руку от моего рта, опасаясь всё-таки моей возможной безбашенности. Но я не кричу, страх неизвестности пугает меня настолько, что я даже боюсь пошевелиться.

— Чего ты хочешь? — тихонько произношу я.

— Ты же знаешь, чего я всегда хотел. Тебя.

Он резко хватает меня за подбородок, задевая шею и приподнимая лицо так, чтобы оно было обращено только к нему. Кашляю из-за того, что его пальцы так плотно прижаты к моей шее.

— Пожалуйста, Родион, отпусти меня. Мне очень больно.

— И страшно?

— Да.

— А мне было больно, когда ты мне сказала, что не хочешь заводить здесь никаких отношений. Что у тебя есть парень, да? И ты хочешь отдаваться музыке, а не какому-то неизвестному Родиону.