Еще долго камни продолжали скатываться вниз, засыпая прибрежную зону. Того места, где была пещера, давно уже не было видно. Даже когда все кончилось, пыль еще долго не оседала.

Трифон двигался осторожно, перепрыгивая с одной глыбы на другую. Он прикрывал лицо, было очень сложно дышать. И он был зол, но не знал, на кого – на врага или на себя, за бессилие. Трифон все видел с одного из скалистых возвышений, но не стал вмешиваться. Он стоял там и видел весь разговор, видел молниеносную битву и думал, стоило ли рисковать вновь, помогать тем, кто хотел казнить его и тем самым погубить самого себя? В итоге мглистая сущность подсказала ему остаться в стороне. Он не смог бы оправдать свое бегство из графства, когда оно гибло, если бы спас короля другого королевства. Все те годы Трифона мучила совесть, и он старался забить сомнения тем, что не просто бежал из графства в роковую ночь. Он спас невесту графа Констара. Однако не вернулся потом, хотя можно было еще помочь выжившим. И там, на берегу, шагая по камням, Трифон вновь углубился в раздумья. Он был мглистым магом и решил не помогать. Постояв какое‑то время и поглядев на каменные завалы, он мерзко зажмурился и исчез.

Что на самом деле известно об обитателях адане́я? То, что они отвратительны и приходят на землю, чтобы творить мрак, призывать сумбур и хаос? Возможно, так оно и есть, когда речь идет об истинных демонах. Тех, что никогда не были людьми, не знали земных эмоций. А все иные – они другие и они опасней. Никогда не поймешь, что у них внутри. Земная жизнь научила их лгать, хитрить, притворяться, а иногда и любить, желать и даже привязываться. Поведение и поступки простого демона легко предугадать, а земная душа, пусть и демоническая, непредсказуема и опасна.

Фавла́стас был как раз таким. Вовсе не демоном. И те могущественные силы аданея, что сделали его таким, точно знали, кого создали.

Лед растапливался медленно. Сначала появились небольшие трещинки. Они, словно мелкие змейки, расползались по ледяной корке, покрывавшей тело ангела. Потом стали откалываться небольшие кусочки льда. Глаза Фавластаса, что наблюдали за процессом, казались стеклянными. Он стоял в нескольких шагах от замороженного Адента, направляя руками серебристую теплую струю, и даже не шелохнулся, когда ангел открыл глаза и мелкие льдинки посыпались с его век и ресниц.

– С возвращением, – мрачно поприветствовал он небесное существо.

Адент закашлялся настолько сильно, что даже не успевал надышаться. Он судорожно втягивал в рот воздух и пытался пошевелить руками. Поначалу тело словно не принадлежало ему, не слушалось его.

– Позволь магии согреть тебя. Тогда сможешь двигаться и говорить, – посоветовал Фавластас, а затем, немного выждав, протянул Аденту какую‑то ткань. Ангел принял странный дар.

– Обернись в это, – сказал Фавластас, передернув плечами. – Тебе ведь холодно.

– Что это? – все еще слабым, но уже спокойным голосом спросил ангел.

– Плащ Фредрика, – ответил император. – Ну же, обернись, святейший. Тебе же холодно.

Адент уже совершенно иначе взглянул на ткань в своих руках. Видел он все еще мутно, но плащ действительно принадлежал кому‑то из стражей. Только вот кому? У главы стражей к краю плаща была пришита темно‑синяя веревка. Она вилась вдоль верхнего края, а затем один ее конец спускался вниз на спину и изображал жезл – оружие стражей. Адент не верил, что Фавластас сказал ему правду, но все же развернул ткань, и пальцы его легли на пришитую веревку.

Подняв глаза полные ужаса, Адент спросил:

– Что ты сделал? – тут даже ему не удалось сохранить ангельское спокойствие.

Довольно странно, даже удивительно, но Фавластас встретил взгляд Адента с долей сочувствия.

– Ты должен был понимать, что это случится, Адент. Твоей вины тут нет. Ты сделал для него все, что мог. Не всякий ангел‑хранитель смог бы уберечь такого подопечного, как Фредрик. Все‑таки граф прожил двадцать четыре года. Для подобных ему это рекорд. Долго такие не живут. Это смертный закон равновесия.

– Такого закона нет, – тут же возразил Адент. – Принес плащ Фредрика и думаешь, я сразу поверю во все, что скажешь? Я помню тебя в далеком прошлом. Тысячу лет назад. – Адент все хмурился, сложив за спиной оборванные безжизненные крылья. – Помню, как ты приносил дары Ралусу. Кровавые дары. Тела погибших воинов… аэрийских, хискальских, астанских. Ты приносил в жертву и пленных. Живых. И наивно верил, что Ралусу они нужны.

Взгляд Фавластаса изменился, стал более живым, когда император заговорил:

– А вы все видели и ничего не делали. Никому не помогали, не вставали ни на чью сторону. Была война, каких мир еще не знал, а вы предпочли остаться в стороне. Гибли тысячи. В чем была моя вина? В том, что я защищал свою империю?

– Если ты говоришь лишь о той войне, то это твоя империя и Аэрия разожгли ее! – напомнил ангел. – Вам хотелось территорий. Ваши войны были такими же, как войны всех живых существ на земле. Ради власти, наживы, зависти и неутолимого желания! И почему это мы должны были вмешаться? Такие войны были еще и до вас. С того момента, как возникли эльфы, люди и прочие существа. Ты же считал себя особенным, посланцем богов и верил, что Ралус будет покровительствовать твоей империи, а мы – его ангелы – будем разить всех, кто не верит в твое особое происхождение.

– Я БЫЛ особенным, а вовсе не считал себя таковым на пустом месте! Вы сами сделали меня таким! – возмутился Фавластас. – Когда‑то я верил вам и что получил за это?! Аданей? После всего, что я вложил в свою веру?

– Ты погубил сотни душ! – бросил ему Адент, едва живой и вконец запутавшийся в абсурдных речах врага. Ангелу казалось, что если он закроет глаза, его сущность тут же поглотят стены аданея.

– Это было после, – холодно напомнил Фавластас. – А потом я лишь хотел восстановить порядок. Иногда необходимо идти на крайние меры. Ты понимаешь это лучше других, Адент. Был прогресс, были достижения, и выход можно было найти другой, но ты не дал мне шанса. Снова никакого шанса. И сейчас я хочу доказать вам всем, что не стоило отправлять светлую душу в аданей.

Адент попытался шагнуть вперед, но вместо этого упал на ледяной пол и, тяжело дыша, обхватил руками обмякшие ноги.

– Ты не нашел бы иной выход, – тихо сказал он.

– Нашел бы, – на этот раз голос императора прозвучал отстраненно. – Надень плащ. Ты даже посинел.

Ангел посмотрел на плащ, выдержал небольшую паузу, а потом спросил:

– Что ты сделал с Фредриком?

– Его убил Владимир Гаус. И душа графа вот уже четыре года разрушается в аданее…

Едва Фавластас сказал это, как Адент резко поднялся на ноги, расправив оборванные крылья. На миг в холодном зале Аданея засверкали небесные блики, глаза ангела стали переливаться голубым сиянием.

– Душа Фредрика наша! – воинственно заявил он.

– Виронт оказался слабее тебя и проиграл битву за его душу, – пояснил Фавластас. И вовсе он не наслаждался этим разговором. Говорил так, словно разговор о потерянной душе Фредрика напоминал ему о чем‑то важном.

– Битву? Как ты посмел воевать за душу, которая всецело принадлежит Невесомому царству?

– Так же, как вы посмели загнать души… нет, вернее, ты посмел создать врата и загнать за них столько светлых душ, ангел!

Адент сжал плащ и занес руку, приготовившись к атаке.

Фавластас ударил ангела магией, откинув его обмякшее тело в ледяную стену. Адент не издал даже стона. Сначала он рухнул на колени, затем повалился на бок, и влажные крылья упали на его лицо. Фавластас склонился над выскользнувшим из рук ангела плащом Фредрика. Адент с трудом приподнялся и протянул руку:

– Отдай, – еле слышно потребовал он.

– Ты оберегал графа, хотя никогда не спускался на землю, всегда следил за ним сверху. Ангел‑хранитель.