Вся наша компания собирается на лавочке доминошного столика, и мы радуемся, что постепенно увеличиваемся в своём числе. И вот вся орава детей нашего дворика медленно бежит по Чернышевского за большой, катящейся по асфальту Вовкиной шиной. Мы все по очереди запрыгиваем на эту шину, и она каким-то волшебным образом поднимает нас от земли, а потом спускает обратно! Нашей радости нет предела! В этом счастье движения за Вовкиной шиной и ожидания купания мы пролетаем всю улицу Чернышевского! Вовка как главный дирижёр и режиссёр этого счастья поёт «У самого синего моря…» – песню из кино, под которую плавали на таких же шинах ташкентские мальчишки – герои фильма. Мы подпеваем ему. Счастье предвкушения волжской воды и радости от нашей необыкновенной компании, летающей по очереди на шине, настолько опьянило нас, что нам показалось, будто у нас на спине выросли крылья и благодаря им мы быстро взлетели на мост, из-под которого повеяло приятным запахом железной дороги. Поезда, о которых раньше мечталось, в эти секунды не привлекали. Волга и её дальние берега, появившиеся перед нашим взором, затмили мечты покататься в жарком поезде. Присмотрелись получше и увидели гигантский человейник, рассыпанный по песчаному берегу Волги. И мы должны были как-то влиться в него! Казалось, что там для нас нет места, но это нас ещё больше обрадовало!

Идём дальше. Вот мост, под которым Волга. Волга под нашими ногами. Высота этого моста над водой значительная! Вниз смотреть страшно! Мы не заметили, как Генка быстро разделся, отдал свою одежду Юрке и полетел вниз! Нырнул! Смотрим вниз, а он не выныривает. Оказывается, он уже вынырнул с другой стороны моста. Разыграл нас! Мы в восторге! Генка счастливый. Кричит нам о счастье воды!

Найти место на горячем песке для всей «шайки» детей нашего двора не так-то просто! Где же разложиться?! Ведь купаться так сильно хочется! С воды доносится визг и шум от восторга купания. Идём вдоль берега. Впереди всех нас катится Вовкина шина. Вода заманивает своим приятным холодом и прозрачностью. Зовёт своим обаятельным плеском. Поэтому терпеть уже нет сил! Ура! Наконец-то место найдено! И мы бежим в воду! Купаемся, но не можем накупаться! Вовкина шина популярна! Все дети вокруг неё. Залезаем на неё и прыгаем! Вовка опять в восторге от того, что является «виновником» этого коллективного счастья на воде! Нам совершенно не холодно! Купаемся до посинения губ! Наконец мы уставшие падаем на горячий песок и впиваемся в него ладонями! Сердца наши бьются так сильно, что песок под нами дрожит! От радости несём всякую очаровательную чушь. Беспричинно смеёмся. Посматриваем на солнышко, проверяя на месте ли оно. Долго ли ещё продлится это счастье?! И опять в воду!

Уже позднее, когда у нас у всех включатся урчащие будильники, которые всё труднее и труднее будет угомонить прижиманием к горячему песку, радость от купания начнёт угасать и перейдёт в другую радость – наслаждение от восприятия моего любимого города и дворика. Ведь после купания у нас всегда души и глаза открывались настолько, что мы как никогда радовались тому, что родились именно в Казани!..

А ещё в моём дворике находилось… небо! И поэтому моя одноклассница Танзиля мне завидовала. Ведь в её дворе небо почти отсутствовало. В нём было темно и сыро. Поэтому она часто приходила за небом в мой дворик. Ведь без неба трудно! Без неба жить – хуже любого наказания! Небо моего дворика радовало не только своим светом и цветом, но и тем, что по нему всегда что-то летало: облака, самолёты, птицы… Насмотревшись на небо, Танзиля уходила к себе во двор. Мне всегда было жалко, что у неё во дворе нет неба. Поэтому я часто приглашал её к себе во двор посмотреть на небо и побыть под ним. Ведь мало смотреть на небо, нужно ещё под ним быть! Танзиля мечтала увидеть и ночное небо, но ей это не удавалось, и мне приходилось ей рассказывать, какое оно звёздное, бесконечное, бездонное… И так хотелось, чтобы она его увидела! Никогда не забуду того момента, когда она вбежала в мой двор и с радостью рассказала мне о том, как увидела ночное небо в деревне, как падают и летают звёзды! Я так радовался за неё! Ведь даже я этого не видел. У нас с Танзилёй было много общего. Мы учились в одном классе, жили в одном городе и на одной улице, но самое главное, общим у нас было… небо!

Когда по небу летала стая белых голубей, то я догадывался, что их запускают люди с других дворов. Мне всегда хотелось найти этот двор, найти этих всемогущих людей… Я вглядывался во дворы, но ничего не обнаруживал. Я просто не знал, что именно нужно искать. А нужно было искать голубятни. То есть большие, высоко приподнятые над землёй деревянные ящики с дверцей и примыкающие к ним наклонные деревянные трапеции. Таких голубятен оказалось немало! Я видел их на Островского, на Булаке, на Кирова. Их было много у Казанки. Поэтому над Казанью пролетали разные стаи белых голубей. Но мне раньше казалось, что они от одного владельца голубей. А их было много!

Одного такого голубятника я нашёл на Булаке. Звали его Витькой. Я пришёл к нему вместе с Танзилёй, чтобы посмотреть на то, как запускают в небо голубей. Для меня было загадкой возвращение голубей обратно в свою клетку. Я ещё переживал за Витьку, дескать, вдруг его голуби не вернутся на Булак, а сядут на другую голубятню на Казанке. А Витька говорил, что его голуби умные и любят только его и показывал то, как они любят, как изо рта принимают его слюни и еду. Затем Витька брал белого голубя в руки, резко кидал его двумя руками в небо и пронзительно свистел и хлопал ладонями, накачивая воздух энергией для полёта голубя. Мне казалось, что Витька вот-вот сам взлетит. И действительно, глаза его во время свиста были беспредельно блаженные! Мне с Танзилёй хотелось так же свистеть, но мы не умели и просто кричали на весь двор и хлопали! Витька брал очень длинную палку и махал по небу! И вот уже последний голубь запущен! И эту стаю летящих высоко по кругу голубей видит вся Казань! А кто автор этого зрелища? Витька – автор!

Потом голуби возвращались. Садились на трапецию и медленно заходили обратно в клетку! И мы с Танзилёй ещё долго смотрели на них и не верили, что совсем недавно они были высоко в казанском небе – самом лучшем небе на земле!

Я любил подолгу смотреть на то, как взрослые работают. Делал обход по своему дворику на Баумана, 36. Сначала стоял у слесарки. Помню, как обыкновенные доски, которые ещё только вчера валялись у дверей и мы с ними играли, вдруг начинали превращаться в нечто! Один дядя без трёх пальцев искусно мастерил продолговатый ящик, который оказался гробом. Потом он его почему-то разобрал, а доски оставил во дворе, но мы уже с этими досками не захотели играть.

Потом я шёл смотреть через окно на портных. Они шили пальто и костюмы. Мы выспрашивали у них кусочки мела и ели их. Потом шёл к окнам обувщиков. Из цеха веяло запахом резинового клея. Я долго наблюдал, как на деревянные колодки-стопы набивалась и нашивалась кожа. Заглядывал в окна бухгалтеров, которые щёлкали деревянными костяшками. Потом шёл к автослесарям в гараж.

Через некоторое время я всё чаще и чаще начал покидать свой дворик. Ведь дворов на Баумана, Чернышевского, Булаке, Профсоюзной, Кирова, Ленина было много. И было так много больших окон, из которых я видел труд взрослых! Вот она пропаганда труда! Сейчас этого нет! Потому что труда стало мало!

Помню, как на улице Свердлова наблюдал за тем, как делают тубы для чертежей. И многие казанские студенты ходили с этими тубами.

Как-то забрёл во двор свежеиспечённого детского кафе «Әкият» («Сказка») и с восторгом наблюдал, как формируются пирожные, коржики, кексы, ром-бабы и торты! Не заметил, как пролетел целый час! Гляжу в окно, упираясь носом в стекло. Грустно гляжу, но с восторгом! Из окна веет ароматами шедевров всего мучного! Хоть что-нибудь попробовать бы! Ну хоть вон тот коржик, который на алюминиевом подносе! Тем более их там так много! Женщина-повар не замечает меня, выдавливая из мешочка масло, которое каким-то чудом превращается в цветочки пирожного-корзинки! Она увлечена, но вдруг на какое-то мгновение проводит взглядом и видит меня. Видит мои грустные глаза. Возникает пауза. Думаю, сейчас прогонит! И вдруг повар берёт тот самый коржик и несёт его мне… к окну! Передаёт его мне через форточку! Ура! Коржик не простой! Он медовый! И такой большой! Издали казался маленьким! Я говорю спасибо и с радостью бегу к себе во двор! По пути кушаю и разглядываю коржик, кушаю и разглядываю…