— Ты чертовски сильно её обидел, ты же понимаешь? – сказал Гаррус, не оборачиваясь. Тонкий слух, унаследованный от хищных предков, позволял ему без труда отличить шаги протеанина, от легкой поступи азари.

— Да, - Явик встал рядом, опираясь о перила. Гаррус бросил на него мимолетный взгляд и заметил, что в протеанине что-то изменилось. Теперь его мрачное спокойствие выглядело иллюзорным, будто тонкое стекло, за которым легко читались смятение и ожесточенная борьба противоречивых чувств. Впрочем, голос звучал по-прежнему жестко. – Моя честность была проявлением уважения. Но полагаю, в данном случае она оказалась излишней.

— Похоже, за 50 тысяч лет мозги у тебя всё же усохли, - проворчал Гаррус, постукивая когтями по дереву. – Дело было не в том, что ты ей об этом сказал, – хотя это тоже мудатский поступок, – а в том, что ты собирался это сделать.

— Моё время ушло, Гаррус.

— Да засунь свою философию… - скривился турианец. – Жизни нет дела до всей этой херни. А ты жив. Так уж вышло. Черт его знает, почему. Тебе наверняка паршиво, хотя мне не понять насколько, никому из нас не понять. Но уже есть так, как есть, и иначе не будет, если только где-нибудь не завалялась машина времени. - Гаррус дернул плечом и нахмурился, чувствуя, что сдерживаемый всё это время гнев постепенно захватывает его. - Можешь заползти в нору и сдохнуть, как собирался. А можешь попытаться жить дальше. Уверен, тебе найдется дело в новом мире. Протеанские культура, история, технологии – все это для нас загадка, пройдет ещё уйма времени прежде, чем мы научимся взаимодействовать со Жнецами в достаточной мере, чтобы получить ответы. Ты мог бы пригодиться. Как и в том, чтобы помочь тем из Коллекционеров, которых пробудили Левиафаны. Не думал, что им сейчас ещё поганей, чем тебе? Ты-то хотя бы не превращался в безвольную марионетку, с помощью которой уничтожалась собственная раса, а потом и многие другие. Или ты мог бы помочь Ли написать её книгу, хотя бы. - Он посмотрел Явику в глаза – Куча вариантов. Прекращай себя жалеть.

Гаррус ожидал, что Явик оскалится и скажет в ответ что-нибудь ядовитое, но его голос прозвучал неожиданно спокойно:

— Странно слышать призывы смотреть в будущее от того, кто не готов к этому сам, – в словах не слышалось ни гнева, ни попытки поддеть, лишь констатация.

Гаррус криво усмехнулся и качнул головой.

— Стал бы я это говорить, если б не знал, о чем речь?

После этого надолго воцарилась тишина. Оба мужчины стояли плечом к плечу – почти как в старые времена, когда Шепард нередко брала на миссии именно их двоих, и каждый думал о своем. В конце концов, Гаррус негромко сказал:

— Я думал о том же, о чем и ты, знаешь?

— И что тебя остановило?

— Понимание, что это было бы вершиной неуважения, к тому, что Шепард сделала для всех нас. А ещё Лиара.

— Неужели? – голос Явика неуловимо изменился, и Гаррус едва не расхохотался, слыша эти до боли знакомые интонации. Но всё же ответил он серьезно.

— Да, Явик. Лиара всё это время помогала мне, мы долго искали зацепки, думали, что Шепард могла остаться в живых. Если бы Ли не было рядом – я бы тут сейчас не стоял.

— Судя по тому, что она рассказала о вашем проекте – ваши поиски оказались бесполезны.

Гаррус хотел было согласиться, но в последний момент помедлил. Он вновь вспомнил детей с Цитадели. Они спасли их – уже одно это означало, что всё было не бесполезно. К тому же именно у них был диск памяти. А ещё они оказались настолько сильными, что у них даже нашлось немного силы, которой можно было поделиться. Гаррус вспомнил, как наблюдал за рисующей Изабель, и это воспоминание теплом отозвалось внутри. Глядя на них, умирать не хотелось - хотелось прикладывать силы, чтобы они выросли и жили в лучшем мире, чем сейчас, хотелось жить самому.

— Нет, не бесполезны, - покачал головой Гаррус. – И я готов жить в будущем, просто хочу, чтобы Шепард была со мной, если это возможно. – Гаррус сощурился, посмотрев на Явика оценивающе, его посетила внезапная догадка. – И, полагаю, ты тоже готов. Во всяком случае, в большей степени, чем признаешь вслух. В конце концов, свести счеты с жизнью ты мог уже давно, но вот он ты, вполне живой и даже не кидаешься биотикой во всё, что косо на тебя посмотрит.

Услышав это предположение, Явик вдруг нахмурился и постарался нацепить на лицо привычную маску равнодушного превосходства, но Гаррус уже заметил заминку.

— Не подумай, я бесконечно благодарен Духам за то, что ты живой, - турианец криво усмехнулся. – Но интересно, в чем тут причина.

— Это моё дело, - хмыкнул Явик и развернулся, собираясь вернуться в дом.

— Явик.

Протеанин обернулся, и в тот же момент ему в лицо прилетел увесистый турианский кулак. Гаррус не зря слыл мастером ближнего боя, его удар заставил Явика пошатнуться. В желтых глазах протеанина изумление перемешалось с яростью.

— За то, что довел мою подругу до слез, - серьезно сказал Гаррус, глядя в эти глаза. – Больше никогда так не делай.

Явик не успел отреагировать, потому что в этот самый момент от двери в дом послушался голос азари.

— Советую его послушать, - заметила Лиара, прислоняясь к дверному косяку. - Мне кажется, если он попросит, Тали одолжит ему свой дробовик.

Постороннему Лиара наверняка показалась бы всё такой же спокойной, вежливой и немного отстраненной, но Гаррус провел с нею столько времени, что замечал мельчайшие детали. Одного взгляда ему хватило, чтобы увидеть, как расслабились её плечи, а из глаз, сейчас блестящих лукавством, ушла глухая тревога, которая сопровождала подругу все эти месяцы. Теперь она действительно была спокойна и, как показалось Гаррусу, свет в её глазах и был счастьем.

Если Явик и не понял всего этого также хорошо, то определенно почувствовал. Он задержал взгляд на азари, интуитивно потянувшись к щеке, на которую пришелся удар. Ярость схлынула, уступив место менее понятным самому Явику чувствам, и он усмехнулся.

— В этом я не сомневаюсь, Лиара.

Гаррус приподнял надбровную пластину, он мог бы по пальцам пересчитать случаи, когда протеанин называл её по имени, а пальцев у него было даже меньше, чем у людей. Явик тем временем прошел к двери и, обходя Лиару со спины, склонился к самому её уху в странном, пластично-хищном движении, и негромко сказал:

— Ты всегда умела находить себе хороших защитников, не правда ли? - Гаррус услышал эти тихие, вкрадчивые слова лишь благодаря обостренному турианскому слуху. Лиара слегка вздрогнула, словно по спине у нее пробежали мурашки, а потом сердито сверкнула глазами на Явика, явно собираясь сказать пару крепких слов, но протеанин лишь усмехнулся ещё раз и вошел в дом, сказав, что на сборы у него не уйдет много времени.

***

Шепард задумчиво перемешивала коктейль соломинкой, когда на стул возле неё опустилась знакомая фигура. На губах женщины появилась теплая улыбка, когда наставник кивнул бармену, указав на стакан, но ничего не сказав. Завсегдатай, чьи предпочтения хорошо известны.

Андерсон всегда занимал в душе Шепард особое место. Он был тем, кто вытащил её с Мендуара, и сейчас он выглядел почти точь-в-точь как тогда: моложе и свежее, чем в последние годы, и в глазах его вновь были уверенность и надежда на то, что они со всем справятся. Когда Шепард видела Андерсона в последние месяцы их жизней, она замечала, как поменялся этот привычный взгляд: тогда он говорил «выстоять или подороже продать свои жизни». Отчаянный взгляд, полный особой воинской злобы. Приятно было видеть, что это отчаяние осталось по ту сторону.

Сначала Шепард привычно кивнула ему – скупое приветствие военных, давно знающих друг друга и многое переживших бок о бок, - но потом она вспомнила, что это за место. Больше не было званий и ни формального, ни неформального протокола, въедавшегося в кости на протяжении долгих лет. Остались только люди. Шепард, широко улыбнувшись, развернулась и крепко обняла наставника, стискивая руки и на мгновение пряча лицо у него на плече.