Появились цыгане. Ярик считал, что такого уже не бывает. Но это было на самом деле, перед его глазами мелькали цветастые юбки, звенело монисто, чернобородый мужик, подпоясанный кушаком, терзал гитару и надрывно выл: «Гуляй, шальная императрица!»

Тимур сидел при этом напротив, сложив руки на груди. Из черной шевелюры выбилась седая прядь, лицо стало злым и старым, в глазах появилась скука. Не глядя на Ярика, он медленно выдавливал из себя слова, будто диктовал письмо секретарше.

– Акт втроем труден даже в воображении, – говорил он. – Самое дискомфортное, когда две женщины и один мужчина. Сил на двоих не всегда хватает. Лучше наоборот. При этом не обязателен «Восточный экспресс», то есть совокупление посредством одновременно анального, вагинального и орального проникновения. Ведь самое великолепное – это руки!..

Он поднимал свою руку и внимательно смотрел на нее. У него были очень тонкие и длинные пальцы. На одном из них – кольцо из серого металла с глубокой гравировкой – не то череп, не то паук…

– Только руки способны творить чудеса в сексе. Не все хорошо владеют своими руками, как, впрочем, и другими частями тела. Если умело пользоваться пальцами, создавать ими нужную влажность и температуру, можно в считаные секунды довести до оргазма даже холодную гренландку, всего лишь трогая ее за ушные мочки…

Тимур становился в эти минуты похожим на злого Смоктуновского из фильма «Гений», Ярик думал о том, что да, с такими руками Тимур способен творить любые чудеса. О себе он так думать не мог. У него даже пальцы на руках были толстыми.

Потом Ярик словно провалился. Он потерял счет времени, пил, ел, спал под балдахинами, девицы раздевали и одевали его, водили в ванную… Воздух был тяжелым, наполненным запахом чужого пота и тряпок, пропитанных шампанским. Он старался ни о чем не думать, но в голову назойливо лезла мысль о том, что происходит все это не с ним, что он тут случайно, скоро все кончится и его вышвырнут на улицу…

Пачка в кармане его джинсов быстро растаяла, но денег у него никто не спрашивал, он будто жил здесь в новой семье, девицы были его сестрами, а может быть, и женами – этого никак не удавалось определить. Он бродил по апартаментам в махровом халате, накинутом на голое тело, пил, ел, спал и не считал дни.

…

– Проснулся, котик?

Он открыл глаза, в очередной раз пытаясь понять, где он. Перед ним было лицо блондинки, имя которой он так и не смог запомнить.

– Тебя уже ищут.

Появился Тимур, сухо скомандовал: собирайся!.. Ярослав нашел под кроватью свои джинсы, поскоблил их ногтем, пытаясь отковырять присохшие остатки позавчерашнего ланча… Натянул майку и толстовку, слегка покачиваясь, вышел следом за Тимуром на улицу. Шел дождь. И не было понятно, какое время года на дворе…

Они долго ехали на огромных, похожих на бронепоезд, джипах по лесным дорогам, мимо трехметровых берлинских стен, увенчанных видеокамерами и мотками колючей проволоки. Остановились у решетчатых ворот. Вылезли из машин, вошли во двор. Остановились перед трехэтажным особняком с зеркальными стеклами и фигурными башенками, с драконом, прилепленным к фронтону. Вокруг – чистенькие газоны, фонтаны, цветы нереальных размеров и расцветок.

Тимур провел Ярослава по всем трем этажам, показал просторный обеденный зал с камином, лестницы с фигурными балясинами, спальни с ворсистыми половыми покрытиями и безразмерными кроватями… С одной из кроватей поднялась грудастая блондинка с весьма обширным тазом, накинула кимоно и подошла к Ярославу.

– Не узнаешь? – усмехнулся Тимур. – Обними. Это твоя жена. Позавчера вы расписались… И вообще, тут теперь все твое. Пользуйся…

«Неужели?» – Ярослав испуганно отпрянул от блондинки и беспомощно посмотрел на Тимура. В черных глазах он увидел злую насмешку, хотя на губах играла доброжелательная улыбка.

Беспокоился он напрасно – блондинка в кимоно не надоедала ему. Ярик провел несколько недель в старом доме. В особняк ехать ему не хотелось. Было почему-то страшно. Спал он теперь с Лолой Курбатовой, бывшей одноклассницей, на которую он посматривал с седьмого класса и которая грубо отшивала его, называя жирным. Теперь вот смилостивилась. Прибежала сразу же, как только он позвонил. Жизнь меняет людей. Правда, засыпал Ярик теперь всегда пьяным, и утром, глядя на свернувшуюся в клубок Лолу, мучительно пытался сообразить, зачем он с ней спит.

Лола выбросила из чуланов и шкафов все старые вещи. Габардиновое пальто и цигейковую шубу она показывала подругам. Они пили шампанское, кушали осетрину и смеялись над этим убожеством. Подруги привели еще каких-то друзей, среди которых был двоюродный брат Лолы. Он напялил шубу на голое тело, то же самое сделала Лола с габардиновым пальто, они скакали козлами по квартире и хохотали до упаду. Ярик засыпал, не видя, чем заканчивается раут, как покидают его жилище подруги, нежно целуясь на прощание с Лолой и двоюродным братом…

Ему привозили кассеты, DVD с «крутой» порнушкой. Для пятидесятилетних, говорила Лола. Девочки, на этих кассетах отличались тяжелыми формами.

– Однако что они себе позволяют! – возмущалась Лола, подливая Ярику вино. – Что они нам подсовывают! Ни одного стоящего х..! Отстой!

– Напиши жалобу.

– Куда?

– Ну, не знаю. Жириновскому. Или Чехову.

– Кто такой Чехов?

– Прокурор, кажется.

– Да? А вроде Чехов – футболист.

– Ну, и футболист.

– Вот у него, наверное, член…

– Мало ли Чеховых.

Лола объявила ему уже через месяц, что она беременна. Ярослав слегка встревожился, все-таки у него была и официальная жена, которую он ни разу не видел с тех пор, как познакомился. Но паниковать не стал. С деньгами можно решить все проблемы – а деньги ему представляли охотно, пачками везли из ООО, знали ведь, Ярик – человек богатый. Лолу предложенная сумма устроила, после чего она бесследно исчезла. Ярослав иногда вспоминал о ней, даже скучал, но времени на это у него не хватало.

Его по-настоящему изумляло, как много в этом городе мест, где можно было без памяти провалиться, откинуться и не думать про разные реальные дела. Целыми днями его возили сразу на нескольких тачках по городу, он не понимал, куда и зачем, он встречался с какими-то людьми, знакомился, ни о чем с ними не говорил. Парился в просторных банях, сидел за столами, заваленными закусками и заставленными бутылками, просыпался в незнакомых местах или прямо в машине. Раздавал деньги, не понимая опять же, за что. Ярославу казалось, что все, кто его теперь окружает, любят его, но иногда он улавливал за спиной противные смешки, но старался не думать об этом, не обращать внимания…

Пока бывал еще трезвым, его таскали по банкам. А банков оказалось в городе больше чем аптек и парикмахерских. Его брали под локоть, говорили ласковые слова, жали руку. Он незаметно вытирал вспотевшую ладонь о собственный зад. Он, Ярослав Байдуганов, должен стать основным игроком, говорили ему, участвовать в становлении и развитии. Стараясь изображать на лице радость, он брал визитки, ронял их на пол, суетливо поднимал и делал вид, что внимательно читает.

Банки были одинаковыми, различались только названиями и интерьерами. В КБ «Потенциал-Галактика» было чугунное литье и лепнина. В «Гамма-Агро-Индустриальном» – бронзовые канделябры и малахитовые приборы. В «Камышинском народном кредите» – мраморные панели и хрустальная мебель.

Его усаживали в высокое кресло в комнате для почетных гостей, наливали белый ликер, синий чай с красным льдом, ставили филе меч-рыбы, картонное мясо, грибы, добытые в шахтах, спаржу, покрытую мазутным соусом, говорили о собственной уникальности и социальных горестях, вставляя много слов, которые Ярик уже слышал, но не помнил их значение, – индепендинс, инджой, импосибл, инсайт… Звали поехать на острова в южных морях. В банковских сортирах пахло тропическими фруктами, а в кабинетах членов правлений – использованными памперсами.