Артур же сидел неподвижно, уставив взор в землю и не говоря ни слова; и жалостно поглядела на него Заряночка, прежде чем продолжить рассказ. И повела она речь дальше, и поведала в подробностях всё, что случилось с нею по пути через озеро и на Острове Непрошеного Изобилия и на прочих Дивных Островах; и не сочла она за труд пересказать всё это во второй раз; рыцари же с превеликой охотой выслушали повесть снова.

Тем же вечером гуляла Заряночка в одиночестве в саду перед замком, и увидела она Артура: тот оглядывался по сторонам, словно высматривал кого-то; потому девушка выступила вперёд и спросила, не ищет ли он кого, и ответил Чёрный Оруженосец: «Тебя я ищу». Гостья не посмела спросить его, что тому угодно: дрожа, молча стояла Заряночка перед ним; но вот Артур взял её за руку и заговорил негромко, но пылко:

«После того, что поведала ты нам сегодня, кажется мне, что узнал я твою душу; и скажу тебе, что горько мне и больно покидать тебя, даже на минуту. Заклинаю тебя, посочувствуй мне в разлуке». С этими словами повернулся он и поспешил в замок. А Заряночка осталась стоять на месте: сердце её неистово колотилось, всё тело трепетало, и неведомая доселе блаженная радость охватила всё её существо. Но сказала себе девушка, что оно и неудивительно преисполниться такого счастья, ибо разве не убедилась она, что, вопреки всем опасениям, и этот славный рыцарь любит её не менее прочих. А затем проговорила Заряночка тихо, что и впрямь посочувствует ему в разлуке, да и себе тоже.

Тем не менее, когда они снова встретились, Артур Чёрный Оруженосец держался с гостьей ровно так же, как и прежде; однако же девушка более о том не тревожилась, всецело ему доверяя.

Дни летели один за другим, и три Паладина делали всё, что могли, дабы скрасить Заряночке пребывание в замке. И они, и свита их показывали девушке воинское своё искусство и учтиво состязались друг с другом на ристалище; простые же воины стреляли перед нею из луков; но вот сама Заряночка, по просьбе друзей, взяла в руки лук, и оказалось, что бьёт она в цель точнее лучших из лучников и при этом почти не уступает им в силе, чему все весьма дивились и превозносили девушку до небес.

Затем юноши принялись состязаться перед нею в беге, победителю же обещаны были пояс и нож. По чести говоря, хорошо знала Заряночка, что если бы подобрала она юбки и выступила противу бегунов, то с лёгкостью отыграла бы приз; однако же не осмелилась девушка, ибо, живя в замке, среди новых своих друзей, она сделалась куда как застенчива и отказалась от привычек лесной жительницы.

Дважды Паладины выезжали вместе с нею из замка показать девушке охотничье своё искусство; однако же не могли они удаляться от замка на значительное расстояние из-за недобрых соседей, о которых поведал гостье капеллан в первую ночь её приезда.

Во время всех этих развлечений, какими бы они ни были, Заряночка веселилась от души, ничем не выдавая своих чувств, и гнала от себя печальные мысли о разлуке и об опасности, нависшей над дорогими её друзьями, что подступила уже совсем близко.

Что до помянутого капеллана по имени Леонард, с ним Заряночка встречалась нередко; и священник неизменно держался с гостьей смиренно и кротко; однако же в лице его ясно читались страдание и тревога; и не знала девушка, чем помочь ему, и старалась неизменно быть с Леонардом приветливой и учтивой; однако же несчастному так и не удавалось приободриться в ответ на её доброту.

Что до сэра Эймериса, седовласого кастеляна, и с ним сходилась девушка достаточно часто и не могла удержаться, чтобы не перекинуться с ним весёлыми шутками касательно первой их встречи, когда тот счёл скиталицу сущим кошмаром, хуже чумы; так насмехалась она над старым воином, ибо видела, что тому дружеские поддразнивания весьма по душе; хотя, по правде говоря, даже смеясь, кастелян поглядывал на гостью как-то удручённо. Расставаясь же с нею, сэр Эймерис всегда находил предлог, чтобы поцеловать девушке руку, и Заряночка позволяла ему это с улыбкой и была с ним любезна и весела, ибо видела, что кастелян весьма к ней расположен. Так проходили часы и дни.

И вот, наконец, одежды Заряночки были готовы; что до работниц, на время отъезда Паладинов они согласились остаться в замке, дабы прислуживать девушке.

И вот летним вечером, за час до заката, Заряночка облачилась в самый богатый из новых своих нарядов и сошла в зал, где собрались трое лордов и с ними сэр Эймерис. А оделась девушка так: на ней было зелёное платье с богато вышитыми рукавами, а поверх него – белая накидка, отороченная золотом и расшитая золотыми же нитями; золотые башмачки, отделанные кружевом, жемчугом и драгоценными каменьями, украшали ножки, а голову венчал венок из роз; на шее у Заряночки красовалось ожерелье Золочёного Рыцаря, бёдра охватывал пояс Чёрного Оруженосца, а на запястье переливался старинный браслет Зелёного Рыцаря; а в руках несла она платье Авреи, и сорочку Виридис, и туфельки Атры.

И воистину показалось, что не закат наступил, но восход, как появилась девушка в зале, словно птица-зарянка: глаза её сияли, щёки разрумянились, а в лице отражалась сама любовь. Мужи тотчас же поднялись на ноги; и собрались уж было сойти с возвышения навстречу гостье, но посланница повелела им вернуться и не трогаться с мест, пока сама она не подойдёт к ним.

И вот Заряночка прошла через залу, и каждый шаг её казался милее предыдущего; и вот встала она перед рыцарями, и вручила каждому по талисману, и молвила: «Паладины, вот и исполнено моё поручение, и осталось мне только показать вам завтра, как управляться с Посыльной Ладьёй. И ничего более, кроме тьмы наступающей ночи, не отделяет вас от завершения Поисков; и не кто иной, как я, привела вас к этому и оказала вам эту услугу, даже ежели ничего доброго не суждено более совершить мне в жизни. Потому заклинаю вас всегда любить меня и всегда обо мне помнить».

Рыцари же не сводили с Заряночки глаз, столь глубокое впечатление произвели на них красота и прелесть девушки и великодушие и отвага её сердца. Затем поднялся Золочёный Рыцарь, известный нам Бодуэн, и снял с груди крест, и поднял его над головою, и молвил: «Дева, хорошо ты сказала; никогда не позабудем мы о тебе и любить никогда не перестанем; здесь клянусь я Распятым на Кресте Спасителем, что охотно приму смерть ради тебя, коли окажешься ты в беде. Братья, разве не поклянётесь вы в том же? Тем самым мы только отдаём тебе должное, о дева, ибо скажу я тебе, что, как вступила ты сейчас в зал, показалось, словно солнце небес снизошло к нам».

Тогда и прочие двое взяли в руки Распятие и поклялись на нём; и, принеся клятву, Хью примолк, погрустнел и притих; а Артур Чёрный Оруженосец понурил голову и разрыдался; и соратники его ничуть тому не дивились, равно как и Заряночка; и каждая клеточка её тела рвалась к нему, дабы утешить.

Тут повернулся сэр Бодуэн к кастеляну и молвил: «Сэр Эймерис, теперь заставлю я и тебя дать обет беречь эту деву как зеницу ока, пока нас троих не будет, и не щадить в том ни себя, ни других. Ибо сам видишь, сколь горько нам придётся, случись с нею что недоброе».

«И я огорчусь не менее», – отвечал кастелян. Тут он тоже поклялся на Распятии, а затем обошёл стол кругом, опустился на колени перед Заряночкой и расцеловал ей руки.

После того все они помолчали недолго; а затем Заряночка обошла стол с другой стороны и уселась промеж Бодуэна и Хью. Тут заговорил Чёрный Оруженосец и молвил: «Заряночка, нежное дитя, одно остаётся сказать, а именно, лучше бы тебе не покидать этих стен, покуда нас не будет; или, по крайней мере, не отходить далеко от замка, и уж во всяком случае никак не далее половины полёта стрелы, разве что в сопровождении вооружённых воинов. Ибо немало в окрестностях лиходеев, грабителей и разбойников, что порадуются возможности отнять у нас то, что нам дорого; не говоря уже и о прочих, что сочтут покражу подобной драгоценности воистину редкостною удачей. Сэр Эймерис, остерегайся Красного Рыцаря; и ежели случится тебе нанять ещё нескольких крепких парней, оно было бы неплохо».