Затем вышла Заряночка на берег, и оделась, и покричала своему спутнику, и тотчас же явился он на зов, словно находился не так уж и далеко; впрочем, незнакомец в чёрном поклялся великой клятвой, что за купальщицей никоим образом не подглядывал. Ничего не ответила ему девушка, и пошли они бок о бок к хижине; там рыцарь всё приготовил к трапезе, и уселись путешественники рядом и поужинали мирно, словно старые друзья. И принялась Заряночка расспрашивать своего избавителя касательно долины и хижины, и давно ли он их знает, и отвечал тот: «Да, госпожа, ещё юным отроком набрёл я на эту долину; полагаю, что немногим известно о ней, помимо меня; по крайней мере, никто из наших людей о долине понятия не имеет; чему я весьма рад. Насколько от меня зависит, суждено им и впредь пребывать в неведении, ибо если бы прослышал господин мой о том, что завёл я себе потаённое убежище, ох, не пришлось бы ему это по душе».

Побледнела Заряночка, услышав, как помянул незнакомец в чёрном о своём господине; ибо страх пред Красным Рыцарем уже вошёл в душу девушки, и теперь кровь застыла у неё в жилах. Однако Заряночка заставила себя улыбнуться и молвила: «А что же такое он с тобою сделал бы, коли навлёк бы ты на себя его недовольство?» – «Воистину, госпожа, – отвечал рыцарь, – ежели бы мог он обойтись без меня, он бы расправился со мною каким-нибудь изощрённо-жестоким способом; впрочем, ежели бы я рассердил его порядком, он бы поступил со мною ровно так же, неважно, нужен я ему или нет; а в противном случае он выждал бы подходящего часа и причинил бы мне горе, да так, чтобы дошло оно до самого сердца». – «Увы мне! – воскликнула Заряночка. – Злому господину ты служишь». Чёрный Рыцарь ничего на то не ответил, и Заряночка продолжила со всей убеждённостью: «Стыдно тебе исполнять волю этого демона; почему не расстанешься ты с ним и не станешь честным человеком?» Отвечал рыцарь угрюмо: «Бесполезно говорить об этом, нельзя мне; да и в придачу боюсь я его». Тогда умолкла Заряночка, и проговорил рыцарь: «Ничего-то ты не знаешь; когда я с тобою расстанусь, должно мне отправиться прямиком к нему, а тогда чему быть, того не миновать. Не будем говорить об этом более».

При этих его словах Заряночка зарумянилась от радости и наде-жды, ибо так поняла она речь своего спутника, что тот намерен отвезти её завтра к Замку Обета. Рыцарь же заговорил снова, и теперь голос его звучал бодро: «Что до этой хижины, госпожа, рассказ о ней короток; ибо своими собственными руками выстроил я её лет пятнадцать назад; и приезжаю я в эти места снова и снова, когда на душе у меня неспокойно и чёрное бремя зла давит невыносимо на сердце; и порою удавалось мне превозмочь зло, а порою нет». – «Да возьмёшь ты верх и на этот раз!» – пожелала девушка. Ничего не ответил ей незнакомец в чёрном, но заговорил о другом, и оба держались друг с другом приветливо и открыто, пока не сомкнулась вокруг них августовская ночь. Тогда объявила Заряночка: «Теперь хотела бы я отдохнуть, ибо глаза мои закрываются сами собой. Завтра утром ты не приходи сюда, но подожди в отдалении, пока сама я не позову тебя, как нынче вечером; а после, прежде чем мы снова разделим трапезу, ты скажешь мне, чего от меня хочешь». Собеседник девушки поднялся, чтобы уйти, и Заряночка протянула ему в сумерках руку, и он заметил это, но сказал: «Нет, ежели возьму я твою руку, то и всем телом завладею». С этими словами Чёрный Рыцарь удалился, Заряночка же легла спать в одной сорочке и тотчас же уснула крепким, без сновидений, сном; и позабыла обо всём до тех пор, пока поутру не поднялось солнце.

И вот лучи солнца проникли в хижину, и проснулась Заряночка, и немедленно поднялась, и спустилась к реке, и смыла с себя ночь; а затем, одевшись, покричала рыцаря; и явился он, с видом удручённым и встревоженным, засим подумала про себя Заряночка: «Очень хорошо; он поступит так, как угодно мне».

И предстала перед ним девушка и пожелала спутнику доброго утра, он же поглядел на неё скорбно. И молвила Заряночка: «Настало мне время попросить тебя, чтобы отвёз ты меня назад в Замок Обета, к моим друзьям». Чёрный Рыцарь не торопился с ответом, и девушка заговорила снова: «Либо исполнишь ты мою просьбу, либо придётся тебе отвезти меня в Красную Крепость и передать тамошнему тирану; а из твоих же собственных уст слышала я, что это сулит мне не что иное, как стыд, и муки, и смерть. И полагаю я, сделать этого ты не сможешь… Нет, – поспешила добавить девушка, прерывая своего собеседника, готового уже разразиться потоком слов, – я понимаю, что тебе это труда не составит, ежели только позволит тебе сердце, ибо ты сильнее меня и можешь сломать мой лук и отнять у меня нож; ты можешь скрутить меня верёвками и накрепко привязать к седлу, и так отвезти моё беспомощное тело в рабство и на погибель. Но ты сказал, что любишь меня, и в этом я тебе верю. Потому знаю я, что не станешь ты поступать так».

Чёрный Рыцарь ответствовал ей угрюмо: «Ты права, госпожа, и впрямь не могу я этого сделать. Нет, теперь выслушай ты меня. Всю ночь размышлял я над твоими словами касательно того, чтобы покинуть мне господина, то есть предать его, ибо иначе невозможно; и теперь решился я так и сделать; я изменю ему ради тебя. Однако же есть для нас третий путь, коего ты не видишь: мы выедем из этой долины через час, и я отвезу тебя к тем, что враждуют с Красным Рыцарем не на жизнь, а на смерть, разве что самую малость уступая в том твоим Паладинам Обета, а именно, к военачальнику и к горожанам славного города Гринфорда, что у Озера. Я дам им понять, что спас тебя из рук Красного Рыцаря и стал его недругом; и покажу им все входы и выходы крепости и все его тайные тропы, и открою все его замыслы, и помогу заманить его в ловушку, так что Красный Рыцарь окажется у них в руках. Так вот: хотя, ежели бы горожане захватили меня в битве, недолго бы судили они и рядили, прежде чем отправить меня на виселицу, или, может статься, на костер (ибо в Красной Крепости все мы до одного – чародеи), – однако теперь, коли явлюсь я к ним с такого рода рассказом и жители Гринфорда ему поверят, я стану их военачальником, а впоследствии и правителем. А в словах моих горожане ни за что не усомнятся, коли ты их подтвердишь, и окажут тебе великие почести, и позволят тебе со мною обвенчаться; и тогда я пойму твою душу, да и себя тоже; и в скором времени станем мы могущественны, богаты и всеми любимы; и веселы будут наши дни».

По мере того, как говорил Чёрный Рыцарь, голос его делался всё мягче, и под конец он запнулся и, наконец, разрыдался и бросился перед девушкой на траву, не в силах вымолвить более ни слова.

Заряночка побледнела, и нахмурила брови, и изменилась в лице; но ответствовала холодно: «Этим путём я не последую; дивлюсь я на тебя, что вздумал ты предложить мне подобный путь, ведь и сам ты превосходно знаешь, что не могу я с тобою ехать. Никуда я отсюда не поеду, кроме как в Замок Обета. Ежели отказываешься ты отвезти меня туда или хотя бы показать дорогу, я прямо тебя спрашиваю: задержишь ли ты меня, коли я отправлюсь на поиски Замка сама?»

Чёрный Рыцарь поднялся с земли с бледным, искажённым от гнева и горя лицом, и сомкнул железные пальцы на запястьях девушки, и вопросил свирепо: «Тогда говори, кто из них тому виной: Бодуэн ли, этот бестолковый мужлан, или пустоголовый повеса Хью, или унылый резонёр Артур? Только это неважно; ибо знаю я, как знает весь здешний край, что каждый из них связан обетом с одной, навеки избранной дамой; и ежели не отыщут они своих возлюбленных, такие уж они олухи, что станут до скончания дней поклоняться теням, жалким воспоминаниям о них, отвращаясь от созданий из плоти и крови, пусть даже самых прекрасных и желанных, таких, как ты».

Заряночка отпрянула от него насколько могла, но незнакомец в чёрном так и не разжал пальцев; засим молвила девушка дрожащим голосом, и губы её побелели от страха и гнева: «За версту видно, что служишь ты Красному Рыцарю; и, похоже, желаешь поступить со мною так, как поступил бы он. Об одном прошу я тебя, ежели осталась в тебе хоть капля милосердия: возьми меч и пронзи меня насквозь; можешь выпустить меня и сходить за клинком, я не стронусь с места. О! – подумать только, что я почти готова была счесть тебя честным человеком».