Делаю шаг к нему, но парень отстраняется.

— Осторожней, Скай, нас могут увидеть вместе.

Он уходит, даже не оборачиваясь, и действительно садится в машину, где ребята сидят в расслабленном кумаре.

Облокотившись на стену, я прикрываю лицо ладонями, стараясь прогнать дурацкие слезы. Я слишком слабохарактерная, во мне нечего ломать. Оттолкнувшись от стены, натягиваю капюшон сильнее и бреду в сторону дома Каппы, чтобы сказать, что мне в очередной раз не удалось сделать снимки.

Я не хочу признаваться даже сама себе в том, что мне до сих пор стыдно за тот поступок. За то, как я струсила, увидев ту синюю машину, и за то, что не осмелилась пойти против глупых законов. Думаю, что в глазах Малика я оставила именно этот образ. Девчушка с испуганными глазами, которая пойдет против своих чувств, лишь бы не разочаровать президента Каппы.

— Слушай… — поправив сумку на плече, прячу слегка озябшие ладони в карманы куртки.

Язык словно прилип к небу, не давая вымолвить мне ни слова. Господи, только сейчас осознаю, что мы с Зейном когда-то не были чужими людьми. Он пытался спасти меня, вытащить из этой трясины. Он был прав тогда, пытался донести, что я изменюсь не в лучшую сторону. Я не верила.

Теперь мы оба погрязли в этом.

Вскинув брови, Малик кивком головы спрашивает, чего же именно я от него хочу. Не дождавшись ответа, он устало вздыхает.

— Тебе обязательно тратить понапрасну мое время, Эванс?

— Мы уже тратим твое драгоценное время на этот бессмысленный диалог. Просто иди сюда, Зейн.

Малик мешкается, будто и правда переживает о том, что нас могут увидеть вместе, рассматривающими эту глупую надпись. Уж кого, а Зейна вообще мало волнует то, что о нем скажут. Тяжело вздохнув, парень всё-таки возвращается.

— Мне кажется знакомым этот почерк, видел его раньше? — с надеждой в голосе спрашиваю я, когда он останавливается рядом.

— Где-то я его видел, — склонившись над лобовым стеклом, Малик с задумчивым видом потирает подбородок, — кажется, в последний раз я видел этот почерк, когда он гласил правду об одной из кошек. А, точно, это же было здесь пару минут назад.

— Зейн, — цокнув языком, закатываю глаза, — я прошу тебя о помощи или об одном правдивом ответе, как один вице-президент другого. Ты обязан ответить или помочь, это правило гласит в уставе общин.

— Ладно, — парень облокачивается ладонями на серебристый капот приуса и посылает мне взгляд исподлобья, — а могу я послать тебя нахер как один вице-президент другого?

— Мы и так посылаем друг друга несколько раз в неделю. Ладно, — отмахиваюсь, — забудь.

Покачав головой, наклоняюсь к стеклу и провожу пальцем по буквам, рассчитывая на то, что они размажутся, но линии на месте и даже не оставляют разводов.

— Только не три спиртом или ацетоном, — вдруг подает голос вице-президент, который не хочет сотрудничать.

Вскинув брови, удивленно смотрю на него.

— Останутся темные разводы, — парень пожимает плечами, — или вообще не сотрется.

— Тогда чем?

— Тормозной жидкостью.

— Серьезно?

— Слушай, — Малик поджимает губы, и я замечаю намек на улыбку в его глазах, — кто из нас двоих занимается аэрографией и в свободное время рисует члены на стенах вашего дома?

Не удержавшись, я издаю смешок и, кивнув головой, складываю руки на груди.

— Хорошо, спасибо за совет. Так, — опустив взгляд, слегка медлю с вопросом, — что насчет почерка, видел его раньше?

В этот раз Зейн уже сосредоточеннее всматривается в надпись, и мне кажется, что мы похожи на двух враждующих между собой агентов ФБР.

— Во-первых, — пожав плечами, Малик выпрямляется и вновь прячет ладони в карманы джинсов, — думаю, что ты единственная, кто читал устав общин. Во-вторых, нет, я не видел этот почерк раньше. Ну, или просто не обращал внимания.

— Иисусе, кого я вижу!

Крепко зажмуриваюсь, а по моей спине бегут мурашки, когда я слышу до боли противный голос Хорана. Да чтоб его!

— Собрание регентов во всей красе? — Найл останавливается напротив моей машины и, перевернув козырек бейсболки с эмблемой Сигмы назад, замечает надпись на лобовом стекле, отчего его улыбка становится еще шире. — У-у-у, кто-то решил рассказать всю правду об одной из мокрых кошек?

— Зейн уже пошутил на эту тему, можешь не стараться.

— Видел этот почерк раньше? — Малик задает этот вопрос своему собрату, причем серьезно, что нехило удивляет меня.

Хоран косится на Зейна, как бы взглядом спрашивая: «Ты серьезно?». После того, как парень получает утвердительный ответ от друга, то принимается всматриваться в темную надпись.

— Видел, — выдает Найл, кивнув головой, — это мой почерк. Почерк человека, который не может поднять руку на девушку, а просто мстит за сорванную вечеринку и всё последующее.

— Ничего удивительного, — бормочу я, направляясь к дверце машины. — Это было ожидаемо, Хоран.

— Знаешь, это не самое худшее, — бросает парень, слишком уж приторным тоном, будто делает мне комплимент. — Скажи спасибо, что эту надпись я не оставил на твоем лбу, стукачка.

Сев в машину, громко хлопаю дверцей и, издав недовольный стон, облокачиваюсь на руль, опуская голову на согнутые в локтях руки. Резко вздрагиваю, когда со стороны пассажирского сиденья раздается стук.

— Это не его почерк, — говорит Зейн, когда я опускаю стекло вниз. — Найл любит прибрать всякое дерьмо к своим рукам, но эту хрень он бы не сделал.

— Это мог быть кто угодно, — откидываюсь на сиденье и вновь вглядываюсь в восемь черных букв на стекле. — Даже наш декан. Слышала, что даже ему нравились ваши вечеринки.

Усмехнувшись, Малик облокачивается локтями на опущенное до упора стекло, разглядывая надпись на лобовом изнутри, будто там есть намеки на улики.

— Как думаешь, — поворачиваю голову в сторону парня, — есть шанс найти этого человека?

— Конечно, — пожимает плечами, — в университете всего двенадцать тысяч студентов.

Рассмеявшись, я вновь подаюсь вперед, чтобы опустить голову на руль.

— Было бы легче, если бы всё это происходило в школе. Народу гораздо меньше, да и гадости писались бы на шкафчике.

— А если ты найдешь этого человека, уже знаешь, что скажешь ему?

Этот вопрос звучит неожиданно, и когда я поднимаю взгляд на Зейна, его лицо выражает абсолютную серьезность, отчего мои внутренности сжимаются.

— В том-то и дело, что я не знаю, — честно отвечаю я, барабаня пальцами по рулю. — Например, спасибо за правду, но почему нельзя было сказать в лицо? Думаю, что это ваши подражатели, Малик, вы ввели в моду портить чужое имущество.

— Ну, — прикусив губу, он прячет улыбку, — мы же самая популярная община во всем кампусе, с нас будут брать пример, Эванс. Вот были бы популярными вы, все бы начали подражать вам и стучать налево и направо.

Это прозвучало не как укор, а больше было похоже на дружеский стеб, который заставляет меня тихо рассмеяться.

— Погоди, — зову я, после того как парень отталкивается от машины. — Еще раз спасибо, — указываю взглядом на надпись на стекле, — за совет с тормозной жидкостью.

Задержав на мне взгляд на несколько секунд, он коротко кивает и идет дальше в сторону своего автомобиля. Наверное, это впервые за долгое время, когда мне не хочется переехать через него двадцать один раз туда и обратно.

========== Часть 4 ==========

— Я знала, что эта вечеринка будет тухлой, — Пейдж с грустью оглядывает огромную гостиную братства, которое вобрало в себя будущих программистов. — Ты только посмотри на это… Никаких реквизитов, тупо стаканы и алкоголь, — сделав глоток пунша, девушка морщится. — Да и алкоголь такой же, как и эта тусовка.

— Напомни мне, — сжав в пальцах пластиковый стакан, облокачиваюсь на стену и складываю руки на груди, — почему мы пришли именно сюда?

— Потому что их президент симпатичный.

Смотрю на президента Виты — Лиама Пейна, развалившегося в кресле напротив телевизора. Парень держит джойстик в руках и ведет себя так, будто остальных не существует, и в помещении он находится один. Эта картина вгоняет в тоску еще больше, чем парни, проявляющие неудачные попытки соблазнить нас.