#ПокойсясМиромКаппа
Смотрю в экран, не веря своим глазам. Теперь понятно, почему на меня так косо смотрели. Как на зараженную. Чума двадцать первого века — депрессия и интернет. Этот блог только что прилюдно похоронил нас. У Блумсплетен всегда была власть, люди читают сплетни, передают друг другу, приукрашивая события, и в итоге этот снежный ком превращается в лавину, которая, к сожалению, накрыла именно нашу общину.
Господи, бедная Пейдж, скорее всего, она в легкой панике. Пишу ей смс, спрашивая о самочувствии, и наконец двигаюсь с места, торопясь на занятие. Только опозданий мне сейчас не хватало.
Внутренности неприятно сжимаются от нервов, когда я подхожу к классу риторики. Главное, держаться уверенно и давать отпор любому, кто начнет высказывать недовольство. Если бы все узнали, что кашу со звонком копам заварила именно я, то меня бы триумфально сожгли у главного здания, как ведьму в Салеме пятнадцатого века, а потом бы устроили дикие пляски, топча в ритуальном танце мой бренный прах.
Если случится так, что они всё же будут топтать мой прах, завещаю вам передать им мое последнее желание — никакой обуви из искусственных материалов! Хуже топчущих ног могут быть только вонючие топчущие ноги.
В помещении стоит гул множества голосов, большей половине студентов нет до меня дела, потому что я сливаюсь с толпой, но это пока. Подхожу к своему месту в первом ряду и, к своему удивлению, замечаю, что оно занято.
На моем месте сидит Малик, который до этого момента не приближался к первым рядам, словно боясь, что в любую минуту на занятие забежит святой отец и загонит его обратно в ад. Развалившись на моем стуле, парень откинулся на спинку, беззаботно болтая с моим соседом, с которым мы обычно говорим о тусовках.
Черт. Сейчас Рейнольд вряд ли согласится радостно обсуждать со мной вечеринки и изображать из себя Фифти Сента, как он обычно это делает, пока позолоченная цепь шириной в канат болтается на его мощной шее, а плоский козырек красной кепки задран вверх.
Останавливаюсь рядом с моим местом и откашливаюсь, пытаясь привлечь внимание. Зейн продолжает болтать с Рейнольдом и, видимо, выдает какую-то искрометную шутку, потому что Рэй смеется так громко и заразительно, как это свойственно темнокожим людям, а потом и вовсе сгибается, прислоняясь лбом к парте, и ритмично шлепает ладонью по деревянной поверхности.
Мой кашель не привлек никакого внимания, поэтому я просто стою и нетерпеливо постукиваю ногой в надежде на то, что Зейн почувствует мой пристальный взгляд. И он наконец замечает меня: широкая улыбка на его лице постепенно угасает, когда наши взгляды встречаются.
— Дать телефон? — Малик складывает локти на парту, внимательно смотря на меня, и я не совсем понимаю, что он имеет в виду.
— Зачем?
— Копам позвонишь, вызовешь сюда, — пожимает плечами, — может, хоть пару отменят.
Рэй снова смеется, и я начинаю сомневаться в адекватности его чувства юмора.
— Ха-ха, очень смешно, — вздохнув, опускаю сумку на парту. — Вставай, это мое место.
— Твое место? — усмехается. — Раз уж пошел этот детский сад, не подскажешь, шутка про «тут не написано, что оно твое» еще в тренде среди студентов? — вскинув брови, Зейн посылает мне невинную улыбку, и я чувствую себя ущемленной от того, что Рэй на его стороне.
— Но тут написано, — отодвигаю сумку и демонстрирую нацарапанное еще в прошлом году имя.
Сложив руки на груди, Малик изучает надпись, а затем хмыкает себе под нос. Господи, как же тяжело вывести его на диалог.
— Ты же в жизни на первом ряду не сидел, иди к себе, — указываю взглядом на парты, находящиеся в самом конце аудитории.
Хочется припугнуть его тем, что сюда обязательно заглянет священник со святой водой, поэтому, ему лучше убраться подальше. Растает ведь, нечисть.
— Скай, ты прикалываешься? — зажав ручку между указательным и средним пальцами, Зейн барабанит ей по парте. — Не буду я пересаживаться. Членам нашего братства нужно поднять успеваемость, вот я и сел вперед, чтобы всё слышать и записывать.
— Но пересел ты именно на мое место.
— Я подсел к Рэю, а не на твое место. К тому же времени на учебу у меня теперь предостаточно. Знаешь, — беззаботно пожимает плечами и продолжает, понизив голос, — в ближайший месяц особо негде тусить.
Я смотрю на Рейнольда, пытаясь найти в его глазах поддержку, но тот лишь выдает подобие улыбки, которая больше похожа на печальную гримасу. Он слишком любит тусовки, и сейчас Рэй точно на стороне дьявола.
— И раз уж тут было твое место с подписью…
В тоне Зейна сквозит издевка, а с соседних мест доносятся смешки. Свидетелей моего проигрыша всё больше. Он ведет черной пастой по парте и, поставив крест на моем имени, пишет свое. Выпрямившись, он прячет гелиевую ручку за ухом, а потом поднимает на меня взгляд, наполненный осознанием собственного превосходства.
— Ты идешь или садишься? — спрашивают меня сзади, потому что я стою в проходе между рядами. В аудиторию заходит мистер Мэйбл, оповещая о начале занятия, и, черт возьми, мне приходится сдаться.
Сжав кожаные ручки сумки, хватаю ее и, послав Малику натянутую улыбку, в которой я передаю всю злость, сажусь прямо позади него, мечтая написать на его долбанной спине свое имя. А может стоит просто почитать молитву вслух? Глядишь — испарится.
К тому моменту, как заканчивается пара, в блоге сплетен уже появилась новость о нашей стычке.
Мистер Мэйбл покидает аудиторию, а вместе с ним и студенты, посылающие в мою сторону обиженные и недовольные взгляды. Кто-то покачивает головой, а кто-то шепчет неприятные слова.
Самое страшное в популярности и статусе это то, что общество не прощает ошибок. Сегодня ты на пьедестале, но стоит тебе оступиться, как вся призрачная слава превращается в пыль и грязь, и ты где-то в аутсайдерах. Подниматься тяжело, удержаться наверху еще сложнее, ну, а падать больнее всего.
— О, да ладно вам! — развожу руки в стороны, когда замечаю, как на меня косятся еще несколько девочек из Гаммы. — Либо подойдите и скажите в лицо всё, что думаете, либо начните шептаться на свиданиях с парнями, а не друг с дружкой!
Девушки поспешно уходят, а я продолжаю яростно заталкивать тетрадку в сумку, а затем и ручку с маркерами. В кармане вибрирует телефон, и я уверена, что это сообщение от Пейдж. Задеваю сумку, и та падает вниз, обнажая на деревянном полу всё, что было внутри.
— Черт! — сквозь сжатые зубы шепчу я и, прикрыв глаза, присаживаюсь, чтобы собрать непослушные ручки и косметику.
— У тебя тут кое-что выпало, — слышу я голос Зейна. Оборачиваюсь, парень сидит на корточках и протягивает мне тампон, улыбаясь так, будто у меня выпало нижнее белье. Боги. Хочется сказать, что это не мое, но так я буду выглядеть еще глупее.
— Спасибо, — бормочу я и, не взглянув ему в глаза, нервно выхватываю маленький предмет, заставивший меня покраснеть. — Странно, что не сфоткал и не отправил в сплетни.
— Кого интересуют твои несчастные ПМС, Джерси?
Поджав губы, склоняю голову вниз, чтобы спрятать неожиданную улыбку, которая отныне не должна существовать в присутствии этого человека, и, сделав глубокий вдох, поднимаюсь на ноги.
— Зейн, — неожиданно для самой себя зову я, когда вижу, что парень почти вышел из пустой аудитории.
Цокнув языком, Малик тяжело вздыхает и нехотя останавливается. Даже не удосужившись повернуться, он слегка запрокидывает затылок назад.
— Ну что еще?
— Зачем ты сделал это? — спрашиваю я, на что Зейн медленно поворачивается лицом ко мне.
— Зачем отдал тебе тампон? — усмехнувшись, он пожимает плечами. — Ну прости, больше не буду.
— Зачем пустил ложное сообщение о вечеринке, а потом вызвал копов? Я уверена, что это задание поручил тебе Гарри. Но вы же должны были понимать, что два приезда полицейских за один вечер на нашу улицу вызовут вопросы в деканате. В итоге всё привело к ликвидации даже ваших вечеринок. Вы рисковали своим дорогим братством. Да к тому же под удар попали и другие общины. Скажи, эта месть стоила того?
