Николай хмыкнул над ухом.

– Ты что, мертвецов боишься? После всего этого, – он кивнул головой в сторону дороги, – живых бояться надо.

Андрей не дал мне ничего ответить, потянул карту к себе и оценил предложенный маршрут.

– Нет, это не пойдет. Город – не единственная наша цель. Разведку очень интересуют вот эти руины. Нигде в окрестностях орки так не кучкуются, как здесь. Есть предположение, что у них тут или запасной штаб, или другой ключевой узел.

Я с сомнением поглядел на точку, в которую упирался палец.

– Глупо. Там сплошные заброшенные ангары, нет ни одного более-менее высокого здания. Они не смогли бы защищать такой важный объект в этом месте.

– Наши основные силы стоят на той стороне от города, здесь не атакуют. Поэтому для них и угрозы особой нет.

– Погоди-ка! Так это же цеха, из которых первые гоблины в тот день полезли. Может быть, в этом все и дело?

– Может. А может и нет.

– Но там вроде бы летуны на следующий день бомбили от души.

– Да, вроде бомбили. Хотя может и не там, а может – от души мало было. Точно известно, что орки там сейчас просто кишат. И под прикрытие портала, совершенно верно, не прячутся. Причина неизвестна. Нам поставлена задача прояснить это, при необходимости провести диверсию.

Я помрачнел.

– А в город – только потом?

– Да, именно так.

– Что за игры? Почему раньше об этом не сказал?

– Внимательнее надо инструктажи слушать. Да и вообще, быть понаблюдательнее. Если не заметил, нас специально выбросили первыми из всех групп, и амуниции у нас больше, чем у всех.

– Это я заметил, но при чем здесь…

– При том, что мы тащим с собой сразу два фугаса.

Я с опаской глянул на собственный рюкзак, хотя собирал его лично.

– Нет, всю взрывчатку несут Вадим с Колей.

– Ага, из-за этого ты и тащишь половину моей снаряги, – радостно подтвердил Вадим. – Так что смотри, не потеряйся, там мои тёплые носочки!

Андрей быстро пресек мою попытку огрызнуться, посмотрел на часы и скомандовал:

– Всё, привал окончен. Показывай дорогу, Вася. Двигаем к фабрике.

– …И вот, на следующий вечер этот дурачок решил опять свои шаолиньские фокусы продемонстрировать. Подкрался снова к часовому.

– Первого раза мало показалось?

– Да ты слушай дальше. Часовой оказался из новеньких, в лицо его не знал. И когда этот у-шун недоделанный выпрыгнул, ефрейтор реально перепугался и автомат на него наставил.

– Пальнул?

– Нет, но палец под скобу сунул. Наш выпендрёжник, значит, как обычно. Ногой рожок из автомата выбил. А парень с испуга шаг назад сделал, вот он по затвору и промахнулся.

– А патрон в стволе?

– Ну конечно. И спуск потянул. Главное, попал так точнёханько! Прямо чиркнул самым кончиком. Даже начмед из полка приезжал, не поленился. Говорит, медкомиссий на своём веку провёл – дивизион сформировать можно, но такого чистого обрезания никогда в жизни не видел.

Мы ржали, а довольный произведенным эффектом Вадим лыбился. Только Андрей был серьёзен и мрачен, и вскоре велел всем заткнуться и соблюдать тишину. Передовая группа всё чаще подавала сигналы тревоги, становилось опасно.

К полуночи небо снова затянуло облаками и луна скрылась, оставив землю в темноте и почти полной тишине. Для меня, привыкшего к электрическому освещению и несмолкаемому фоновому шуму города, это было необычно. Вернулся нервный мандраж, и я с трудом убеждал себя, что зубы стучат просто от мерзкой холодной ночной сырости, проникающей даже внутрь суперумного и суперкомфортного, но тяжелого как рыцарский доспех костюма.

С другой стороны, темнота сыграла нам на руку, позволив пробраться к самым стенам старой фабрики незаметно для оркских отрядов и заслонов. Которые и впрямь лезли изо всех щелей, словно тараканы из-под гнилого плинтуса.

Маршрут я проложил быстро, вспомнив старую дорогу к водонапорной башне, по которой еще школьником частенько ходил за город на рыбалку. Удивительно, за прошедшие годы я, оказывается, не забыл даже укромные места, где прятал удочки, если на следующий день хотел вернуться сюда снова.

Офицер, проводивший инструктаж перед вылетом, уверенно заявлял, что авиация неоднократно «в профилактических целях» отутюжила здесь все доступные для бомбометания объекты, в том числе и развалины старой фабрики. Я себе представлял это, как черные груды битого кирпича, выжженные до грунтовых вод. А оказалось, что фабрика не слишком-то пострадала и кишмя кишит зеленокожими.

Чтобы пройти, не подняв тревогу, убить пришлось только одного. Гоблин рылся на обломках вагона-бытовки у проходной, пытаясь вытащить из-под хлама кровать с панцирной сеткой. Мы вполне могли напороться на него в темноте, если бы, разгребая завал, он не грохотал на всю округу, топая по рваным листам жести.

Отправив авангард дальше к кладбищу, а арьегард – к обочине раскисшей старой дороги, чтобы могли нас подстраховать в случае отхода, мы сами выдвинулись вперед. Нашли укрытие метрах в двадцати от проходной и залегли. Командир оглядел местность в бинокль, внимательно осмотрел проходную и кивнул Коле.

– Мимо него не пройдём, заметит.

Тот молча исчез в темноте. Через минуту возня на мусорной куче стала тише, а затем и вовсе смолкла. По команде мы двинулись вперед. Гоблина нигде не было видно, Николай встретил нас, вытирая куском грязной ветоши широкое лезвие ножа.

– Показывай! – шепнул мне Андрей.

– Так, значит: там котельная, там склад, но он давно рухнул. Вон там ангары, все пустые. А там была дирекция. Есть еще цеха дальше, за складом, в отдельной секции. Перед ними – еще один забор, со своей проходной. Пройти можно или через дыры в заборе, или по трубам, которые идут с крыши котельной. Но это плохой вариант.

– Почему? Они большие, на них никто не смотрит.

– А если посмотрит? Мы там как мишени будем, ни убежать, ни спрятаться.

Командир принял информацию к сведению, но решение сразу принимать не стал. Распределив объекты, группа рассыпалась и приступила к осмотру. Меня Андрей оставил при себе, не обольщаясь насчет навыков ночной разведки. И без того гоблины шныряли тут и там, поэтому мне приходилось всё больше сидеть в темных углах или прятаться за грудами кирпича, чем передвигаться.

Страховал меня при этом Сергей Петрович, замдиректора зоопарка. Его с собой специально взял Андрей, прежде чем выдвинуться к фабрике. Как закончил совещание с первым звеном, так и сказал:

– Сергей Петрович, вы пойдёте с нами. Там может быть кое-что ценное для вас.

– Ну пойдёмте, Андрей Сергеевич, – так же официально отозвался наш химик, ожидаемо вызвав удивление командира.

– Мы знакомы?

– Опосредованно. Я… Ммммм, скажем так, консультировал ваш рейд в Каракумах.

– Платинота?

– Он самый.

Они пожали друг другу руки, словно вновь познакомились.

– Платинота – итальянская фамилия? – спросил я по дороге к фабрике.

– Это не фамилия, это позывной.

– Почему такой? Вы там что, в пустыне платину добывали?

Андрей неожиданно хохотнул, но ответом еще больше меня запутал.

– Нет, платины там не было. Что можно найти в пустыне, кроме хвоста от ящерицы?

Сергей Петрович ухмыльнулся, но пообещал:

– Как-нибудь потом, когда всё это кончится, мы встретимся в баре на Болтушке, и расскажу вам, о каком хвосте речь.

Ничего примечательного в ближней части фабрики мы не нашли. Десятка три-четыре зеленокожих бродили без видимой цели по руинам. Ковырялись в хламе, постоянно переругивались и даже дрались, отвешивали друг другу тяжелые оплеухи, до крови кусаясь.

Периодически через двор пробегали дозорные группы, типа тех, с которыми мы столкнулись по дороге. Иногда они (или другие похожие) возвращались с тушей животного или мятой бочкой, автомобильным креслом или сорванной с петель деревянной калиткой. Один гоблин на наших глазах притащил сильно изуродованное человеческое тело и понес его вглубь строений, к цехам.