Мы направились к калитке, выходившей на Террен, обнесённый со стороны Ситэ оградой. На самой оконечности мыса росло единственное дерево, в тени которого был спрятан челнок. Должно быть, он был приготовлен моими руками, хотя я ровным счётом ничего не помнил. Гренгуар первым сошёл в него, подхватив на руки козочку. Цыганке он даже не протянул руки, чтобы помочь ей устроиться рядом. Неудачно наступив на пострадавшую ногу, девушка чуть не потеряла равновесие. Последним вошёл я. Перерезав верёвку, которой челнок был привязан, я оттолкнулся длинным багром от дерева, схватил вёсла и принялся грести к середине реки. Это упражнение было мне не по силам. Почти сразу же у меня свело плечо. Течение Сены было в том месте очень быстрое, и мне стоило немало труда отчалить от острова. Свет потайного фонаря я заботливо скрыл подолом плаща, чтобы с берегов никто не увидел плывущей по реке золотой точки.

Почувствовав, что лодка наконец поплыла, ничем не обременённый Гренгуар ласково дёрнул козу за бороду.

— Наконец, спасены!

Ликовать было рано, но у меня не было сил его одёргивать. Более того, я не хотел прежде времени подавать голос. Мне ничего не оставалось кроме как терпеть монолог этого пустомели.

— Учи… друг мой, обратите внимание на башни собора. Что за пламя там полыхает? Неужто Квазимодо развёл костёр? Что за вопли доносятся с соборной площади? Бродяги вопят, будто их кипятком облили. Неужели он решил побрызгать поданных Арго растопленным оловом? Один против такой ватаги. Ай да звонарь! Недаром он в детстве мечтал о карьере полководца. Изучения Азенкурской битвы не прошло бесследно. Находчивый юноша. Его не стоит недооценивать. Увы, нам придётся пропустить такое зрелище! Такое событие достойно быть увековеченным в поэме.

В это время к хору стонов и проклятий добавился цокот копыт. Цыганка, прижимавшаяся к Гренгуару, подняла голову и зашевелилась. На минуту мне показалось, что она хотела встать на ноги.

— Тише, милое дитя, — попытался успокоить её поэт. — Разберутся и без нашего участия. Видно, солдаты подоспели на место происшествия. Они помогут нашему глухарю разделаться с бродягами. Постарайтесь не делать лишних движений. Это мешает нашему другу грести.

Цыганка вновь замерла, прильнув к плечу поэта. С её губ сорвался привычный мне вздох, от которого я чуть не выпустил вёсла.

— О, мой Феб.

А через секунду добавила ещё более тихо:

— О, Жан-Мартин.

========== Глава 63. Amria ==========

К тому времени исчезновение осуждённой из собора было обнаружено. Солдаты носились с факелами по Ситэ и слышались крики: «Цыганка! Где она? Смерть ей! Смерть!» От этих криков девчонка притихла. Теперь она точно знала, что Гренгуар не лгал, когда сказал ей, что на неё объявили охоту. Возможно, она догадывалась, что среди этих оголтелых вояк был её обожаемый капитан. Если бы она попалась ему на глаза, он бы не стал её защищать и оправдывать, а наоборот поспешно передал бы в руки палача. Она не могла отгонять от себя эти мысли бесконечно.

Закрыв глаза и нахохлившись, точно больная птица, она сидела на корме, слегка покачиваясь.

Резкий толчок заставил заставил её содрогнуться. Лодка причалила к берегу. Я было протянул цыганке руку, чтобы помочь ей выйти, но она продолжала цепляться за Гренгуара.

— Куда теперь? — спросила она его, глядя снизу вверх. — Куда ты поведёшь меня?

Она готова была бежать за ним куда угодно. Однако, Гренгуар был явно не в восторге от мысли, что ему придётся взять ответственность за двух жертв, ухватившихся за него. Это был слишком тяжёлый груз для одного человека, который сам чудом ушёл от петли. Оторвав от себя цепкие смуглые ручки, поэт проговорил с глубоким раскаянием:

— Прелесть моя, Вы пойдёте с моим другом. Так было задумано. Неужели я забыл Вам об этом сказать?

Это сообщение привело девчонку в такое смятение, что мне показалось на минуту, будто она собирается прыгнуть в воду.

— Умоляю тебя, Пьер, не бросай меня! — воскликнула она. — Я сделаю, что ты захочешь. Убежим вдвоём. Ты будешь носить стулья в зубах, а я буду плясать и петь. Мы соберём бродячих актёров, и они будут играть в твоих комедиях. Я буду тебе настоящей женой. Только не оставляй меня с ним.

Похоже, Гренгуар был не на шутку шокирован таким отчаянным предложением. Ему не послышалось? Девчонка готова была расстаться со своим драгоценным целомудрием? Очевидно, она разочаровалась в своём амулете, который должен был помочь ей найти родителей. На этом этапе жизни они были ей не так уж нужны. Сиротская доля не так уж горька.

— О, поверьте мне, с ним вы будете в полной безопасности. Этот славный малый приготовил всё для вашего спасения. О Джали не тревожьтесь. Я позабочусь о ней. О, боги! Не смотрите на меня так, душа моя. Не могу же я спасти вас обеих.

Схватив козу, он выпрыгнул из лодки и поспешно растворился в ночи. Цоканье позолоченных копыт затихло. Несколько минут мы молча стояли на набережной, глядя в чёрную воду.

Цыганка заговорила первой. Голос её звучал устало и безучастно. В нём уже не было ни гнева, ни ужаса.

— Можешь не опускать капюшон. Я знаю, кто ты. Этот запах горелой смолы. Я помню его. Ещё в темнице… Гренгуар предал меня. Этого стоило ожидать.

— Не сердись на него. Он не знает всей истории. Он слишком поглощён своими фантазиями, чтобы вникать в чужие души. Он, несомненно, трус и себялюб, но не предатель. Ты знаешь, где мы?

— Куда меня не довёз палач в прошлый раз, — оглянувшись на виселицу, она кивнула. С искривленных в горькой усмешке губ сорвалось непонятное слово. Amria.

— Что ты сказала?

— Проклятие, судьба — на цыганском. Вот зачем меня сюда привёз герцог египетский. У Матиаса была мысль продать меня подороже епископу. Клопен отговорил его. И вот, как всё вышло. Видать, не избежать мне монашеского ложа. На руке написано. Чтобы изменить судьбу, нужно ножом порезать ладонь или прижечь калёным железом. Так говорила моя старая кормилица. У меня не хватилo смелости. Старуха была права. Она мне добра желала.

Звук её сонного голоса погружал меня в сонливое состояние. Возможно, это было очередной цыганской уловкой.

Мои домысли подтвердились, когда она перешла на какую-то языческую чушь:

— Ласку зовут Адуиной, лисицу — Синей ножкой или Лесным бродягой, волка — Сероногим или Золотоногим, медведя — Стариком или Дедушкой.

Стряхнув кольцо транса, которое сжималось вокруг моей головы, я резко шагнул к цыганке и сжал её в объятиях.

— У нас не так много времени. Я ещё могу спасти тебя, спасти навсегда. Я всё приготовил. Если ты пожелаешь… Если ты согласна.

Она не вырывалась и не била меня в грудь, как она в тот раз в келье.

— Зачем тебе моё согласие? С каких пор священнику нужно согласие бедной уличной девки? Я про ваши нравы наслышана. Органист рассказал мне. Ты всё равно возьмёшь своё. Только радости тебе от этого не будет. Ты прекрасно знаешь это. Феб…

Даже у подножья виселицы она вспоминала про капитана! Меня немного удивило то, что в её голосе не было былого обожания и восторга. Она будто выплюнуло его имя.

— Феб, — продолжала она, — меня не любит. Я давно это поняла. Это ничего не меняет. Есть другой человек, который спас мне жизнь. Я скорее отдамся ему, чем тебе.

— Хромому горбуну!

— Жан-Мартин силён и бесстрашен, — сказала она, оценивающе склонив голову, и её губы чуть заметно растянулись в улыбке, исполненной сдержанного восхищения. — Это чего-то стоит. Получеловек на вид, но дважды мужчина. А ты, священник, ты слаб и труслив. Ударил капитана со спины, да и то не насмерть. Каков бы ты был в честном поединке? Что ты без своей рясы? Только и умеешь, что нападать со спины да клеветать.

Я не мог с ней спорить. Её слова были справедливы. Тот, кто в детстве не дрался со сверстниками, не может рассчитывать на победу на дуэли. Мысль о схватке один на один даже не приходила мне в голову.