Что, если его душа, хотя и разлучённая с телом, по-прежнему пытается достучаться до него сквозь преграды мироздания – а он не видит этих знаков, не может их распознать? Случалось ли с ним нечто такое, что возможно было бы истолковать как послание души?

На луну набежала туча, и в комнате сразу стало темнее – сквозь завесу лучи пробивались с трудом. Но те, что пробивались, были настоящими, хотя и казались такими тусклыми…

Понимание истины поразило того, кто столько лет был владыкой немёртвых. Как можно было оставаться таким слепым все эти годы? Как, почему он допустил, чтобы его поработил морок?

Ведь очарование, столь похожее на любовь, которое раз за разом пробуждали в нём приглашённые на бал девушки, было не чем иным, как зовом его души! Каждой из своих невест он говорил правду, которую считал ложью, с каждой он мог бы найти свою судьбу – и каждую терял, когда разум ему застилала жажда крови.

Если бы только можно было исправить то зло, которое причинил он этим девушкам и другим людям!

Но пока есть жизнь – есть и надежда. А мертвец – это лишь тот, кто спит в гробу вечным сном, кто не желает уже ничего и не нуждается в пище.

========== 8 ==========

Он едва не пропустил мгновение, когда Антонин начал пробуждаться. Вот шевельнулись веки юноши, вот приоткрылся рот, в котором виднелись заострённые зубы. Поспешно схватив сосуд, Эммерих фон Кролок поднёс его к губам Антонина. Рывком поднявшись, тот вцепился в сосуд обеими руками и принялся жадно пить, не замечая ничего вокруг. Затем, покончив со своим первым в новой жизни завтраком, отбросил сосуд прочь и улыбнулся графу счастливой улыбкой.

- А я ведь думал, что вы войдёте через окно, - признался он. – Здесь ведь кругом чеснок. Не мешает?

- Хорошая у тебя привычка – приглашать гостей в дом через окно, - притворно возмутился Кролок. – Книги ты, видимо, читаешь, но не по этикету. И в жизни после смерти ты разбираешься вовсе не так хорошо, как полагаешь. Иначе знал бы, что, пригласив в человеческое жилище высшего вампира, ты отдал весь этот трактир во власть немёртвых…

- Что?

Кролок победно усмехнулся – наконец-то ему удалось увидеть Антонина растерянным!

- Отныне я могу входить сюда сколько угодно, как и любой из моих подданных, - намеренно чеканя слова, проговорил он. – И чеснок меня не остановит. Как и моего сына, которому, наверное, уже надоело прятаться за выступом возле окна. Залезайте же внутрь, Герберт, в комнате вам будет удобнее. Наш с Антонином разговор вы слышали, так что секретов между нами нет.

Сын графа, до того висевший на стене трактира, прижавшись к ней, как ящерица, тут же оказался внутри и первым делом старательно обошёл вокруг Антонина, словно желая осмотреть его со всех сторон.

- А ты мил, - заявил он, с удовольствием запуская руку в волосы юноши. – Пожалуй, я с удовольствием научу тебя играть на клавесине, если примешь моё приглашение в замок.

- Правда, мой господин? – Антонин, которого сначала немного смутил такой восторг графского сына по поводу его персоны, теперь, казалось, даже обрадовался. – Вы клавесинист? Тогда вы сделаете мне настоящий подарок: я всегда так любил звучание клавесина, но люди, увы, сейчас отдают предпочтение фортепиано…

- Договориться вы сможете и позже, - вмешался граф. – Сейчас вы, Герберт, покинете трактир через окно, а ты, Антонин, последуешь за мной. Мне нужно отсюда кое-что забрать, прежде чем возвращаться в замок. И вот что ещё, Герберт… никому из моих подданных не говорите, что этот трактир уже не защищён от вампиров.

- Ну чего вы все испугались? – в который уже раз говорила Сара. – Будь мой супруг вампиром, он не смог бы сюда войти – ведь вампиры боятся чеснока! Сколько можно обвинять Эммериха невесть в чём! Почему вы во мне не подозреваете вампира? Ведь я провела в родовом замке Кролоков более суток, и его хозяева уже десять раз убили бы меня, если бы были вампирами!

- А может, ваша дочь права, госпожа Шагал? – робко предположил Альфред. – Ведь мы не видели раньше никаких вампиров, кроме ваш… кроме того, который пытался напасть на Магду. Почему вы решили, что граф фон Кролок – вампир? Потому что он пришёл в трактир посреди ночи? Но мы с профессором Абронзиусом тоже появились здесь ночью! Или потому, что его слуга – горбун? Как учёный я могу сказать вам точно, что искривление позвоночника не имеет никакого отношения к нечистой силе…

- Спасибо тебе, Альфред, - у Сары на глаза навернулись слёзы. – Спасибо за такие слова. Если бы я могла хоть как-то тебя отблагодарить… Ах!

С возгласом радости Сара обернулась навстречу своему любимому, который незаметно спустился в залу. С ним был Антонин, приезжий юноша, который появился в их краях около месяца назад, но очень скоро тяжело заболел.

Сейчас, однако, Антонин казался вполне здоровым и очень счастливым.

- Вот человек, которому я только что спас жизнь, - произнёс граф. – Его болезнь зашла так далеко, что ему пришлось заглянуть в глаза смерти – а такое ни для кого и никогда не проходит даром. Поэтому, возможно, кто-то из вас может найти в нём что-то странное, не поддающееся разумному объяснению… Но что бы ни случилось, всегда помните, что это – человек, у которого есть душа. И ещё кое-что. В вашем трактире есть служанка по имени Магда. Постарайтесь как можно скорее найти для неё жениха в другой деревне, подальше отсюда, а ещё лучше – в городе. Это всё, что я должен был сказать. А теперь отдайте мне мою жену.

В полной тишине Сара подошла к своему супругу. Тот нежно поцеловал её в лоб, затем взял под руку – и они ушли.

Сани мчали их сквозь зимний лес, а луна, необычайно яркая этой ночью, сияла прямо над головами. Сара глаз не сводила с Эммериха. Каким же красивым он был без маски – она запомнила это ещё с первой встречи! Как нежны его поцелуи, каким умиротворением сияют глаза, в которых раньше можно было увидеть лишь голодный блеск, смешанный с затаённой печалью. Отныне Сара была уверена, что всё плохое осталось позади, и впереди их ждёт одна лишь радость.

- Мы ведь теперь всегда будем жить в вашем фамильном замке, правда, милый? – спросила она с улыбкой. – Он такой красивый, вот только убраться там немного придётся… Но зато как там всё потом засверкает! И наши дети будут бегать по его коридорам, а потом – учиться верховой езде в замковом дворе…

- Всё так и будет, как вы говорите, Сара, любовь моя, - повернулся к ней Эммерих. – Вот только, увы, я не смогу быть с вами вместе всегда. Эта ночь воскресила во мне человека, а потому я больше никогда не смогу убивать. Но и жить без крови других людей я тоже не могу. Мне остаётся только одно: покидать иногда замок и навещать большие города. Там я мог бы иногда навещать в больнице умирающих – возможно, кто-то из них захочет принять от меня вечную жизнь, взамен напитав меня своей кровью, как это случилось с Антонином. К тому же способу питания придётся прибегнуть и Герберту. Он невольно стал свидетелем того, что произошло со мной – и потому тоже больше не может убить. Как же я сейчас жалею о том, что я – высший вампир! Будь я таким, как мои подданные, мне не пришлось бы тайком прокрадываться в больницы, чтобы поесть!

- Мы найдём выход, - быстро заговорила Сара. – Обязательно. Вы говорите, что тот юноша Антонин, которому вы спасли жизнь – начинающий учёный, а ещё у нас в трактире, то есть в трактире моей матушки, живёт сейчас профессор, который изучает вампиров! Вот пусть он и изучает Антонина – наверняка тот будет только рад послужить науке! Всё будет хорошо, милый мой Эммерих. Вы уже смогли сохранить мне жизнь, спасти жизнь другому человеку, научились слышать зов вашей души и отличать истину от морока – так сумейте же и поверить в чудо, как в ночь нашей встречи в него поверила я!

- Я постараюсь, - очень серьёзно ответил граф, глядя ей в глаза.